Сентябрьский лес

   - А делать нечего, просить придется, - произнес он, держась обеими рукмаи за голову.

   Домой возвращаться не хотелось - не знал, как будет смотреть жене в глаза, не мог выслушивать ее утешения. Не помогали они. Всему есть предел, даже опускаться вечно невозможно - рано или поздно достигнешь дна. Как жить, не знал. Уже не в первый раз подумывал о самоубийстве. Чиркнуть по горлу бритвой и все закончится. Ни проблем, ни забот, в протест против всего этого осточертевшего, свихнувшегося мира. Расскажут начальнику заводу, так, мол, и так, покончил с собой лучший работник, трудяга, не жалевший сил для общего дела. А тот и имени Федора Христофоровича не вспомнит, но хоть долг по зарплате семье передаст. Хотя с нынешними взглядами людей на жизнь и в этом нельзя было быть уверенным.

   Олег всё правильно сказал - верить сейчас нельзя никому.

   Посидев еще немного, Федор Хритофорович пошел домой, еле волоча ноги. По дороге он встретил старого знакомого, попросил взаймы. Тот неодобрительно посмотрел на него, но денег все-таки дал. Из-за этого Лебедь снова разозлился и, зайдя в магазин, купил не хлеб и кефир, как собирался, а бутылку водки. Сил не было, горе нужно было утопить.

   Добрался до своего подъезда: вокруг грязно, валяется мусор, воняет, стены многоэтажки разрисованы. Вошел внутрь, стал подниматься по ступенькам, любуясь облупленными стенами и обшарпанными дверьми - лифта не было. Добрался домой, открыл дверь, в нос ударило запахом сырости и плесени. Квартире давно требовался ремонт, но Лебедь не мог прокормить себя и жену, что уж говорить обо всём остальном.

   - Федя, -улыбчивая жена вышла его встречать. - Ну как на работе?

   По кислому выражению лица сразу все поняла.

   - Неужели опять не заплатили? - всплеснула руками, но миг одернула себя. - Ты не расстраивайся, в следующем месяце обязательно выплатят.

   - Выплатят! - вспылил Лебедь. - Да плевать мне, ухожу с этого завода, хватит. Натерпелся, - он изо всех сил стукнул кулаком по стенке. - А напоследок спалю их чертову конторку вместе с этой кассиршей-нахалкой. Узнают, кто такой Федор Христофорович Лебедь!

   - Успокойся, дорогой, - жена перепугалась. - Не говори таких вещей. Посадят же, как же мы без тебя. Вон Сеня сегодня звонил, обещал на выходных Илюшу привести. Погуляешь с внучком, душу отведешь.

   Лебедь скривился.

   - Не сыпь соль на рану, Люба. И так не сладко. Живется.

   Окинув взглядом серые потолок, вздувшиеся обои на стенах, выцветшую краску на полу, Лебедь скривился, пошел на кухню, достал граненный стакан, открыл бутылку и, наполнив его до краев, отхлебнул.

   - Сало давай! - скомандовал он жене.

   - У тебя же язва, Феденька, тебе же нельзя пить, - Люба не на шутку перепугалась.

   - Сало давай! Быстро!

   Делать нечего - жена подчинилась, достала из холодильника все, что было, поставила перед мужем. Тот быстро прикончил скромные запасы, допил стакан до дна.

   - В магазин сходи, чего-нибудь поесть купи, - приказал он.

   - А деньги откуда?

   - У соседей займи.

   - Так нету, мы им и так должны.

   - Ну, у других займы. Что я, всему тебя учить должен что ли? - стукнул кулаком по столу. - Или решила, если деньги мне не платят, значит я и не мужик вовсе? Так ты мне это брось, в раз поколочу тебя, как в старые добрые времена, узнаешь тогда.

   Люба перепугалась, засеменила прочь с кухни - муж побил ее лишь однажды, потом долго извинялся и обещал никогда больше не поднимать руку, до сих пор слово держал но по выражению его лица она поняла, что Лебедь близок к тому, чтобы обещание свое нарушить.

   Оставшись наедине, Лебедь налил себе еще один стакан, отпил, посмотрел в окно, занавешенное некогда белой и теперь пожелтевшей от времени занавеской, украшенной простенькими узорами в виде повторяющихся ромбиков и квадратов.

   "Подкараулить кого на улице в темноте, подкрасться сзади, раз кирпичом по голове, да вынуть все из карманов, - думал он. - На это меня еще хватит. А вины здесь никакой, сами толкнули на такую жизнь".

   Поверил бы он десять лет назад, что будет планировать грабить прохожих? Им как раз выдали квартиру, очередь на "Волгу" подходила. А потом объявился Горбачев, и день за днем стало становиться все хуже и хуже. Хорошо хоть сын образование получил, может когда толк и будет.

   Воспоминания о прошлой беззаботной жизни размягчили почерневшее сердце Федора Христофоровича, он больше не прикладывался к стакану, думал о прошлом. Когда жена вернулась с продуктами, стал перед ней извиняться, вылил недопитый стакан обратно в бутылку, отдал ей.

   - Спрячь подальше, не хватало еще с язвой слечь. Не обижайся, Люба, знаешь же меня - как накроет, голову теряю, но по жизни-то я не такой.

   Жена обняла его, поцеловала.

   - Знаю, Федя, уж сколько лет мы вместе. Всегда выкручивались и теперь как-нибудь выкрутимся.

   Он бы хотел ей поверить, да не мог. Если и в следующем месяце зарплаты не будет, они умрут с голоду - занимать Федор больше не станет и жене не позволит.

<p>

...</p>

   Аккуратные аллея линией тянулась вперед, по обе ее стороны раскинулись деревья и кустарники, на небольших ответвлениях расположились продавцы лакомств -сладкой ваты, семечек, шоколадок - сувениров, типа шариков и свистков и прочих безделушек. Внук Федора Христофоровича бегал из стороны в сторону. Поначалу Илюша разбрасывал опавшие листья во все стороны, но когда дед сделал ему строгое замечание, напомнив, что дворникам придется больше трудиться из-за его шалостей, мальчик стал старательно сгребать их ногой на траву, хвастаясь: