Страница 67 из 70
— В эту игру можно играть и вдвоём. — Лицо демона светилось потусторонней весёлой злостью. — Ты всё-таки меня недооценила.
— Ты не сможешь долго использовать против меня мои же чары. — Торжествующая уверенность исчезла из её голоса.
— А долго и не потребуется.
Я понимала — надо воспользоваться тем, что Эсмит отошла от меня, попробовать встать… Но не было ни сил, ни желания. К чему бороться, если Эрлин распорядился так? Когда ведьма вновь бросилась ко мне, я даже не шевельнулась, равнодушная к своей дальнейшей участи, лишь неотрывно смотрела на Эрлина, чей облик смазывался из-за слёз.
— Я всё равно прирежу её! Уж это я успею.
Эсмит потянулась к брошенному кинжалу, но ладонь внезапно проскользнула сквозь него. Она оторопела и попробовала ещё раз. Даже во мне равнодушие отчаяния на миг сменилось злорадством. Только теперь я заметила, что она словно потускнела, вся её фигура будто утратила плотность, и, похоже, это не из-за слёз.
Однако стоило мне перевести взгляд на Эрлина, как боль накрыла меня с новой силой. Его силуэт также терял чёткость, и со всей комнатой творилось то же самое. Тетрадь в его руках сгорела уже больше, чем наполовину, а значит, мой мир в любом случае обречён. Да и чёрт бы с миром, но Эрлин…
Я продолжала что-то кричать, почти не слыша собственных криков, пока не охрипла. Эсмит металась, как будто она была охвачена пламенем, в котором сгорал Квентилон.
Почти теряя сознание, я ощутила, что меня крепко обняли. Сквозь мутную пелену расплывающегося мира я разглядела Лайонела — единственного, кто оставался настоящим в этой тающей реальности. Я вцепилась в него из последних сил.
— Держись, Ева, я вытащу тебя. — Он забросил меня на плечо и устремился вперёд.
Вокруг творилось что-то невообразимое. Мир стал похож на скомканный лист: линии смешались, поплыли, всё утратило чёткость и объём, очертания одних предметов переходили в другие…
Но я видела только одно — Эрлина. Огонь уже почти полностью сожрал тетрадку и перекинулся на его руки. Но он стоял неподвижно, будто не чувствуя боли. На самом деле вся боль отражалась на его лице. По белой как мел щеке катилась слеза. Он поднял глаза на меня.
— Эвина, я…
Дальше я ничего не слышала. На мгновение фигура Эрлина вновь стала чёткой, почти осязаемой. Я потянулась к нему, почти сумев коснуться… но тут он исчез, вместе со всем миром.
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ