Страница 49 из 70
Честно говоря, мне очень понравилась идея Эрлина про подземелье, но озвучить её я как-то не решилась. Всё-таки воспитание в цивилизованном толерантном обществе даёт себя знать. Чего бы мы ни желали своим врагам в душе, на словах обязаны исповедовать гуманизм, целью которого является не наказание виновных, а лишь их перевоспитание с перспективой дальнейшей социализации.
— Я не могу развестись с ней, девочка, — вздохнул герцог. — Странно, что ты этого не понимаешь. Бракоразводные процессы тянутся годами, и то по большей части кончаются ничем.
Ну да, конечно, Средневековье же. Насколько я знаю, в моём мире нет папы римского или какого-то его аналога, в обязанности которого входило расторжение браков аристократии, но это вовсе не значит, что для развода в Квентилоне достаточно подать заявление в загс, которого, здесь, кстати, тоже нет. Суровая эпоха, когда проще убить неугодного супруга, чем получить от него свободу.
— Я не могу с ней развестись, — продолжал старый герцог, — но это не значит, что я совсем беспомощен. Первое, что я сделал, стоило змее уползти из замка, — призвал стряпчего и в присутствии пары достойных свидетелей признал тебя своим законным сыном, Эрлин!
— Но, отец… — Наёмник задохнулся от волнения.
— Мне давно стоило это сделать, знаю, — вздохнул герцог. — Прости, сынок. Дурь затуманила мне разум. Старый кретин, вообразил, что ещё в состоянии завести законного наследника. О, теперь-то я радуюсь, что Эсмит не родила от меня ребёнка, тем более мальчика. В этом случае она бы неминуемо захватила всё в свои руки. А так мы ещё поборемся. Итак, Эрлин, после моей смерти всё состояние рода Равьенов перейдёт к тебе. Надеюсь, Эсмит оценит сюрприз. Жаль только, что я этого не увижу.
— Отец, ты уверен? — Эрлин вовсе не выглядел довольным.
Я его отлично понимала. Тоже мне, радость, когда тебя признали сыном и наследником только назло жене-ведьме, чтобы не дать уплыть семейному капиталу в её загребущие руки.
— Уверен, Эрлин. И очень надеюсь, что ни гордыня, ни страсть к сомнительным приключениям не помешают тебе выполнить свой долг передо мной и сонмом твоих предков, не говоря уже о твоих сёстрах, которые нуждаются в защите.
— Но Алетт и Силана замужем, пусть о них думают мужья. А мне проще убить гадину Эсмит, чем…
— Её нельзя убить, — вмешался в разговор Лайонел. — Советую послушаться отца. Приняв титул, ты хотя бы временно отстранишь Эсмит от власти. Чем выше она взлетает, тем опаснее становится.
— Молодой человек прав, пусть я и не имею чести знать его имени, — заметил герцог.
— Это Лайонел, — буркнул Эрлин. — Он… впрочем, неважно. Отец, если ты желаешь, я приму титул, но…
— Вот и славно, мой мальчик, вот и славно. — Старик устало прикрыл глаза и замолчал. — Но только прежде, чем ты по закону обретёшь статус и все права герцога Равьена, следует соблюсти древнюю традицию.
— Что ещё за традиция? — насторожился Эрлин.
— Так, формальность. Ты должен жениться.
— Жениться?! Отец, я не думаю…
— Вот именно, не думаешь. — В усталом голосе герцога прорезалась сталь. Сразу видно, что этот человек привык повелевать. — И не знаешь традиций, которые обязывают людей нашего положения. Впрочем, я сам виноват. Слишком долго не приобщал тебя к тому кругу, который должен быть твоим по праву рождения. Смотрел сквозь пальцы на твои сомнительные занятия, не прилагая усилий для того, чтобы мой первенец получил должное образование и воспитание. Увы, теперь уже поздно. Поэтому некоторые вещи тебе придётся просто принять как данность. Мужчина может обрести титул только будучи женат.
Неужели это я придумала? Конечно, нет! Мне такие тонкости феодальных отношений и в голову не приходили. Но каким-то образом придуманный мной мир, зажив своей жизнью, оброс подробностями, узнавая которые, автору остаётся только стоять с открытым ртом.
— Когда я принимал титул и владения Равьенов, то был женат на леди Агнетте. Она была мне доброй женой и не заслужила, чтобы я предал её память, связавшись с недостойной самозванкой. Прости, Эрлин, я помню, у вас с Агнеттой были сложные отношения. Ты знаешь, я мечтал жениться на твоей матери, но Вианель и думать не хотела о том, чтобы связать свою судьбу с человеком. Я был для неё лишь мимолётным увлечением, а она могла бы стать любовью всей моей жизни. — Он вздохнул и грустно улыбнулся.
— Мама! — неожиданно воскликнул Эрлин, вскакивая. — Вот кто тебе поможет! Эльфы — лучшие целители, и будь я проклят, если светлая магия Вианель не окажется сильнее тёмного колдовства Эсмит. Почему ты не обратился к ней?
— Ты издеваешься? Показаться Вианель беспомощным жалким стариком? Вечно юной и прекрасной эльфийской деве, в памяти которой я так и остался красивым пылким юношей, полным сил? Понимаю, в это сейчас сложно поверить, — герцог неожиданно перевёл взгляд на меня и покачал головой, — но я и правда был хорош когда-то. Не настолько, как Эрлин, но всё-таки. И я предпочту умереть, чем дать Вианель увидеть, во что я превратился.
— Отец, это всё глупости! Уйми своё старческое самолюбие, дело идёт о жизни и смерти.
— Я не изменю своего решения. — Старик хлопнул рукой по одеялу, впрочем, жест вышел скорее жалким, чем устрашающим.
— Тогда я не женюсь, — заявил Эрлин. — Ты требуешь, чтобы я круто изменил свою жизнь, исправляя, кстати, твои ошибки, а сам не хочешь пожертвовать даже такой мелочью, как гордыня.
— Это не мелочь. — Герцог покраснел, дыхание его стало прерывистым и тяжёлым. — Ты обязан жениться. Тебе в любом случае пришлось бы это сделать рано или поздно.
— Да ну? Я, признаться, не планировал связывать себя узами брака. Как-то отлично обходился без них до сих пор. Женским вниманием я вроде не обделён, но оно вовсе не обязывает меня выбрать одну даму из всех и заботиться о ней до конца её дней, а после её кончины нести заботы о детишках, которых почтенная супруга соизволит мне нарожать.
— Как ты можешь так говорить?!
— Спокойно. Мне не нужны ни жена, ни дети. Но ради тебя, ради спасения нашей семьи и заботы о девчонках я готов поступиться своими принципами. Однако только в обмен на то, что ты поступишься своими. Я женюсь не раньше, чем ты позволишь Вианель осмотреть тебя. Это последнее слово.
— Какой же ты упрямец, — проворчал герцог; впрочем, в его ворчании слышалось что-то вроде нежности. — Ладно, будь по-твоему. Если ты готов выполнить свой долг только ценой моего унижения, то я пойду на это. Только обещай, что женишься и вступишь в наследование в любом случае, даже если каким-то чудом Вианель сможет мне помочь.