Бойтесь своих желаний

— Может, она хочет, чтобы её вышвырнуло с ёлкой? — ехидно поинтересовался Эрлин. — И вообще, с чего ты так кипятишься, приятель? В конце концов, она была не одна.

— О да! — Голос демона так и сочился ядом. — С тобой! Ещё скажи, что сможешь о ней позаботиться. Я помню, каким смелым защитником ты выставил себя, когда Эсмит пыталась вырезать ей сердце. Если мне не изменяет память, именно Ева умоляла спасти тебя. Меня умоляла, — он сделал ударение на первом слове. — Только я смогу помочь ей.

— Не сердись, пожалуйста. — Я протиснулась мимо Эрлина и ёлки, что в тесной прихожей было высшим пилотажем, и подошла к Лайонелу. — Если бы я знала, что нельзя выходить, сидела бы дома. Правда.

Я положила руки ему на плечи, не для того, чтобы умилить и разжалобить, а чтобы успокоить. Это сработало.

— Я не сержусь, Ева. Просто волновался. Ты не должна сидеть в квартире как привязанная, но если в следующий раз захочешь выйти, то делай это в моём обществе. Договорились?

Я поспешно кивнула… уткнувшись носом в колючую хвою. Эрлин прошествовал мимо нас, да так, чтобы проехаться ёлкой по нашим лицам. Вот ведь зараза!

В комнате он сбросил ёлку на ковер и направился в кухню. Подавив желание броситься за ним, чтобы срочно выяснить, что не так, и просить прощения, я подняла брошенную ёлочку и оттащила её на балкон. В конце концов, я ничего плохого не сделала. Всего лишь обещала не выходить без Лайонела, что действительно разумно. Хочется Эрлину дуться, пусть дуется, а я буду наряжать ёлку. У меня Новый год завтра.

Живые ёлки принято ставить в ведро с мокрым песком. На первый взгляд, вроде ничего сложного, но что делать, если в доме ни того, ни другого? Проблема с ведром решилась довольно быстро. Ведро для мусора, несмотря на низкое предназначение, на эту роль вполне годилось, всё равно внутри него всегда лежали мусорные пакеты. Пока я совершала манипуляции по разделению ведра и содержимого, Эрлин косился на меня, но не предпринимал никаких попыток помочь, всем своим видом демонстрируя, что погружен в книгу.

Когда с ведром было покончено, пришла очередь озаботиться песком. А вот за ним придётся предпринять более масштабную вылазку.

— Мне нужно выйти во двор, — громко объявила я, обращаясь к обоим моим рыцарям.

— Зачем? — Лайонел одарил меня подозрительным взглядом.

— За песком. Для ёлки, — пояснила я, видя искреннее недоумение. — Ёлка должна стоять в ведре с мокрым песком, иначе быстро осыплется и засохнет.

— Какая трагедия! — донёсся с кухни ехидный голос.

— Делать тебе нечего, Ева, — вздохнул Лайонел. — Ладно, пошли уж.

И мы пошли. Это было поистине эпичное зрелище — прекрасный книжный демон, копающий мусорным совком заснеженную песочницу на детской площадке. Редкие прохожие с удивлением оглядывали нас, несколько тётенек даже попытались читать нотации. Но взгляд шрековского Кота в сапогах и умилительное: «Это для ёлки» действовали на них безотказно. Правда, усмирённые мегеры тут же заваливали нас советами по уходу за живыми елями и прочими растениями, которые приходилось терпеливо выслушивать, следя за тем, чтобы дружелюбная улыбка не сползала с лица. Всё-таки отвыкла я от социума. Ещё парочка неравнодушных женщин — и я начну отчаянно скучать по жизни в лесу. А этого делать ни в коем случае не стоит, памятуя известную истину: «Бойтесь своих желаний, они могут и сбыться». Уж кому, как не мне, знать, что именно так и бывает.

Пока Лайонел копал промёрзший песок, попутно высказывая всё, что он думает на тему чрезмерной заботы о живых ёлках и активной гражданской позиции окрестных жительниц, я раскачивалась на скрипучих качелях. Заснеженные кусты, деревья, дом с жёлтыми квадратиками горящих окон, звёздное небо — и снова кусты, деревья, дом… Подумалось, что по возвращении домой нужно обязательно повесить качели между двух подходящих деревьев напротив моей лесной обители. Ну вот, опять я думаю о Квентилоне, причём именно как о доме. Вот выбросит меня туда прямо сейчас… Но не выбросило.

Демон наконец наполнил ведро песком и потащил меня домой. К моему удивлению и несказанной радости, пока нас не было, Эрлин заварил чай. Скорее всего, он сделал это для себя, что не уменьшало ценности ароматного горячего напитка после прогулки на крепчающем к ночи морозе.

Я разлила чай по чашкам и сварганила бутербродов на всех. Ужин, как принято говорить в официальных источниках, прошёл в тёплой дружеской обстановке. Демон и наёмник, похоже, забыли, за что они злились на меня и друг на друга. Всё-таки совместная трапеза объединяет людей… и не-людей тоже.

— Ну а теперь самое интересное, — объявила я, домыв последнюю чашку. — Я иду наряжать ёлку. Кто со мной?

— Было бы странно, если бы я отказался, после того, что я ради этой ёлки вытерпел, — хмыкнул Лайонел.

— Не забывай, кто принёс её, — напомнил Эрлин.

— О да! Ты даже представить не можешь, как я тебе за это благодарен.

— Благодари Эвину. — Наёмник лучезарно улыбнулся, кивая на меня. — Не думаешь же ты, что это была моя идея?

— Не думаю. С чего бы? В Квентилоне, насколько мне известно, год начинается с первого месяца весны, поскольку Еве всегда казалось, что так логичнее. Я прав?

— Прав, — отозвалась я с табуретки, пытаясь нашарить на шкафу картонную коробку с ёлочными игрушками, которую привезла, переезжая сюда из родительского дома. — Чёрт, и кто запихнул её так далеко?!

Кто-кто — конечно, Анька. Длиннорукая дылда! Она обо мне подумала? Впрочем, в компании двух довольно высоких мужчин я точно не самое беспомощное в мире существо.

— Вы не могли бы мне помочь? — Я хотела подарить им улыбку, в равной степени кокетливую и трогательно-беззащитную, но вместо этого чихнула, да так сильно, что табуретка подо мной опасно покачнулась.

— Горе ты моё! — Подоспевший раньше Эрлин подхватил меня и поставил на пол. — Вечно норовишь откуда-нибудь рухнуть.

Лайонел тем временем забрался на табуретку и добыл злополучную коробку, правда, подняв при этом такую пыль, что вскоре чихали мы все втроём.

— Ох уж мне эти твои старые коробки, Ева. — Демон покачал головой. — Ничего хорошего от них ждать не приходится.

— Серьёзно? — Его слова меня задели. — Не найди я под креслом ту старую коробку со своим романом, пришлось бы мне коротать век в чужой книге в роли какой-нибудь толстой поварихи или сварливой жены пастора. Неужели ты желал для меня такой судьбы?

— Можно подумать, вырезанное сердце намного лучше, — пробурчал он. — Да ты в своём миленьком романе и двух месяцев не продержалась. Впрочем, это не твоя вина.

— Естественно, не моя, а кровожадной мачехи Эрлина.