Бойтесь своих желаний

Волнуетесь вы, как же. Единственный ребёнок на два месяца пропал, а вы даже не заметили. Мне стало немножко обидно. Чувство облегчения смешалось с ощущением ненужности.

Хотя я тоже хороша. Часто ли я в своём лесном домике вспоминала о родителях? Поначалу, конечно, я много думала о том, каково им будет обнаружить моё отсутствие, искать меня, отчаяться, смириться с тем, что дочери больше нет… В общем, эти душераздирающие картины изрядно портили мне настроение, и я малодушно их отгоняла в надежде, что всё как-нибудь устроится. Я очень рассчитывала на новую встречу с Лайонелом и надеялась уломать его заглянуть к родителям и к Аньке и каким-то образом дать им знать, что со мной всё хорошо. Но демон так и не появился, а я всё реже вспоминала о тех, кого оставила в другом мире. Стыдно признаться, но кофе мне не хватало больше, чем общения с родителями.

Вместе с запоздалыми угрызениями совести на меня накатила волна нежности. Безумно захотелось увидеть маму и отца, обнять их, в кои-то веки наговориться вдоволь.

— Мам, я приеду, ладно?

— Соскучилась? Ну наконец-то! А то совсем дорогу в родной дом позабыла. Приезжай, конечно. — Внезапно она замялась. — Только знаешь, лучше после Нового года. К нам однокурсники из Калининграда собирались приехать, ну и наши все. Тебе же, наверное, скучно будет среди взрослых дядек и тётек. — Мама явно оправдывалась.

Милые смешные родители. Я уже много лет как выросла, а они всё не могут нарадоваться возможности встречать праздники «без детей».

— Хорошо, мам, я приеду числа третьего.

Ага, если до этого времени меня не вышвырнет в иную реальность.

— Ну вот и отлично, — по голосу было слышно, как она довольна. — Мы с папой будем очень рады. Я приготовлю всё, что ты любишь.

— И даже фисташковый торт с меренгой?

— И даже торт. — Похоже, на радостях мама готова была пообещать хоть замок из марципана.

— Договорились.

Полностью довольные друг другом, мы тепло попрощались и положили трубки. Итак, самое страшное позади. Чувство облегчения было настолько сильным, что на меня накатила слабость. Я без сил опустилась на диван, мечтая о чашке чая, который можно будет неторопливо потягивать, приводя мысли в порядок. Но это потом. Сначала Анька. Даже если она ещё не вернулась из своей андалузской глуши, то, по крайней мере, сможет увидеть неотвеченный вызов от меня и убедиться, что всё в порядке.

Аньке я обычно звонила по скайпу, иначе мы обе давно разорились бы на международной связи. Откинув крышку старенького ноута, покрытую внушительным слоем пыли, я запустила скайп и с замиранием сердца нажала на иконку с Анькиной смеющейся мордочкой.

Я в равной степени хотела, чтобы она ответила, и боялась этого. Мне же наверняка придётся её обманывать. Аньку! Самого близкого человека! Должно быть, я какой-то бракованный ребёнок, но врать родителям всегда было намного проще, чем лучшей подруге.

Равномерные гудки сменились режущим уши тарахтением, и на экране появилось Анькино лицо, то и дело норовящее расползтись на квадратики.

— Привет, рыжая! — Вот уж кто встречал меня искренним ликованием. — Ну ты даёшь! Я же только в квартиру зашла, а тут ты звонишь. Не поверишь, даже не разулась ещё.

Анька была бы не Анькой, если бы тут же не умудрилась сунуть в камеру убойную подошву своего ботинка.

— Видала? Я такая только с вокзала, захожу, рюкзак снимаю, и тут звонок. Ну у тебя и интуиция, Евка!

Интуиция у меня, как же. Ладно, не будем тебя разочаровывать, тем более и впрямь забавно получилось.

— Слушай, мне столько нужно рассказать! — Подруга по привычке тараторила, не давая мне вставить и слова. — Я же целую вечность была без тебя и вообще вдали от всего, практически в заднице мира. Но, знаешь, рыжая, это был потрясающий опыт!

О да! Мне ли не знать. По части опыта проживания на задворках вселенной я легко тебя уделаю, Анечка. Всё-таки чертовски досадно, что нельзя вот так просто взять и рассказать всю правду. Хотя, собственно, почему нельзя? Разве кто-то запрещал? В конце концов, Анька — не родители. Даже если не поверит, решит, что я играю в какую-то непонятную игру, и не станет тревожиться о моём психическом здоровье. Но для шокирующих откровений лучше выбрать другое время.

Анькина способность говорить о тысяче вещей одновременно сейчас была мне явно на руку. Если почти всё время молчать, то можно избежать необходимости врать родному человеку.

Параллельно с историей захватывающих приключений, в сравнении с которыми большая часть моего пребывания в Квентилоне показалась бы безнадёжно скучной, Анька металась по комнате, расшнуровывала ботинки, стягивала свитер, охапками выбрасывала вещи из огромного рюкзака, чтобы продемонстрировать мне какие-то необыкновенные браслеты ручной работы. В общем, она была самой собой, а я просто смотрела на неё и наслаждалась моментом… до тех пор, пока её выгоревшие на солнце брови не поползли вверх, указывая на крайнюю степень недоумения.

— А это кто, рыжая? У тебя что, парень появился, пока меня не было. Привет! — Последняя фраза явно предназначалась Эрлину, маячившему у меня за спиной.

И как я могла о нём забыть! Что мне стоило просто позвонить Аньке, без видеосвязи? Понятное дело, что наёмнику всё равно бы пришлось потом растолковывать принцип работы диковинных механизмов, но зато не надо было бы объяснять Аньке, что мужчина в столь несовременном наряде делает в моей квартире.

— Это Эр… Эрик, — сообщила я подруге.

— Эрлин, — поправил тот. — Доброго дня, миледи. — Он склонился в поклоне перед стареньким ноутом.

Анька ответила на его поклон реверансом, который выглядел поистине феерично, учитывая, что миледи пребывала в одном ботинке.

— Эрик, посиди на кухне, книгу почитай, — очень выразительным тоном попросила я.

Лицо у меня при этом, наверное, было совсем зверское, судя по тому, что Эрлин таки безропотно отправился туда, куда послали, — на кухню.

— Ну ты даёшь, подруга! — Анька являла собой олицетворение восторга. — Пока я там, в глуши, изучаю испанскую культуру и ткацкое дело, она отхватила самого классного парня во вселенной!

Это ты ещё Лайонела не видела. Впрочем, приступ необоснованной гордыни прошёл быстро, стоило напомнить себе, что ни тот, ни другой мне не принадлежат. Обоих мужчин я могла назвать в лучшем случае друзьями, хотя по моей шкале ценностей это почти такая же удача, как заполучить их в поклонники. Зато Анькины взгляды в этом вопросе от моих кардинально отличались. Придётся её разочаровать.

— Ань, это не парень. Друг просто.

— Любой друг может стать парнем, — назидательно произнесла Анька, открывая пачку с какими-то вафлями.