Бойтесь своих желаний

И, не дав обоим возразить, я направилась в ванную. Я и в самом деле нуждалась в передышке, в том, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок. Правда, едва ступив под тёплые струи душа, я забыла обо всём на свете. Какое же это блаженство! Когда привыкаешь мыться в большой бадье, поливая себя из деревянного ковша, кажется, что всё не так уж плохо. Но как же моя убогая система поддержания чистоты отличалась от элементарных удобств, доступных практически любому городскому жителю! Даже не верится, что раньше я совершенно не ценила таких простых, но прекрасных вещей.

Вода струилась по телу, словно смывая и унося все пережитые ужасы, погружая в приятную расслабленность и негу. Пять минут под душем — и всё произошедшее кажется мне сном. Не только последние события в темнице у Эсмит, но и вообще всё моё пребывание в Квентилоне. Зыбкое марево подёргивает воспоминания. Это сон — временами интересный и прекрасный, а под конец страшный, но всего лишь сон.

Я с наслаждением мылила голову, радуясь, что в бутылочке ещё остался шампунь. Хотя с чего бы ему исчезать? Ведь это, наоборот, я исчезла. Или не исчезала? Если это всё сон, выдумка, галлюцинация… Надо выйти и разобраться. Сейчас… Я потянула с крючка полотенце и неловко обмотала вокруг себя. Прикосновение к телу мягкой махровой тёмно-лиловой ткани невыразимо приятно. Мерное журчание воды убаюкивает. Ах да, вода… её же надо выключить… Тяжёлые удары и громкие голоса ворвались в тёплую мягкую пустоту. Я попыталась вытеснить из сознания этот неуместный шум, но безуспешно. Что ж, если постараться, можно привыкнуть и не обращать внимания.

— Ева! Эвина!

Кажется, кто-то зовёт меня. Забавно, что сразу двумя именами. Пусть зовут. Меня нет. Ни Евы, ни Эвины.

Раздался оглушительный треск, и голоса внезапно стали ближе. Какие-то люди ворвались в мою пустоту и наполнили её своим присутствием. Они шумели, двигались, суетились. Даже закрытые веки не спасали от их мельтешения. Чьи-то руки подхватили меня под коленки и под мышки и подняли в воздух.

Нужно открыть глаза. Отчего простейшее движение кажется нереально тяжёлым? Попросить, что ли, поднять мне веки? Тоже мне — Вий! Воспоминание о книжном персонаже внезапно вернуло меня к реальности. Очевидно, мозг переключился на привычную волну. Я всё-таки подняла веки без посторонней помощи и тут же опустила снова. В глаза словно песка насыпали. За короткий миг я успела увидеть над собой лицо Лайонела и стены комнаты, которые закружились в странной пляске, едва стоило мне на них взглянуть.

Меня бережно опустили на что-то мягкое, должно быть, на диван и укутали пледом.

— Посиди с ней, я заварю чай, — услышала я голос Лайонела. — Чёрт! — раздались крики с кухни. — В этом доме есть хоть какая-нибудь еда?!

— Апельсиновый джем, — не открывая глаз, пробормотала я, с трудом разлепив губы. — И должно быть печенье, на полке, рядом с кофейной банкой.

— Эвина, как ты? — Даже с закрытыми глазами я знала, что это Эрлин. Хотя бы потому, что Лайонел не называл меня Эвиной.

— Паршивенько, — призналась я. — Но это пройдёт.

— Конечно, пройдёт, — поспешно заверил он. — Ты просто очень ослабела от голода и волнений.

— Да и перемещение отнимает много сил. — В комнату вернулся Лайонел и присел на край дивана. Интересно угадывать происходящее вокруг на слух, не открывая глаз. — В прошлый раз оно далось тебе попроще, ну так тебя и не морили голодом и жаждой несколько дней. А у тебя совсем нет еды, кроме дурацкого варенья!

— В устах демона такой упрёк звучит довольно забавно. — Я даже улыбнулась. — Кстати, в прошлый раз тебе понравилось это дурацкое варенье. Прошлый раз… — Я стала серьёзной. — Лайонел, когда это вообще было? Сколько прошло времени с того вечера, как ты забрал меня?

— Что-то около двух месяцев, — ответил он.

— Два месяца, — пробормотала я. — Как в Квентилоне. Только там лето, а тут, должно быть, уже конец декабря. Как хорошо, что я оплачиваю квартиру за полгода вперёд. Иначе мы бы свалились на головы новым жильцам.

Я наконец открыла глаза и посмотрела на обоих мужчин, примостившихся на краю дивана. Как же они потрясающе смотрятся рядом! Худощавый зеленоглазый блондин с утончёнными чертами на фоне атлетичного смуглого полуэльфа с серыми глазами и растрёпанными тёмными волосами. Так сразу и не скажешь, кто из них красивей, — оба потрясающие. И оба смотрят на меня с трогательной обеспокоенностью. Вот он — миг незаслуженного торжества!

С кухни донёсся уютный звук закипающего чайника, и Лайонел отправился туда.

— Он тебе всё рассказал, да? — спросила я у Эрлина, очень надеясь на положительный ответ.

— Да. — Наёмник кивнул. — Но если вы рассчитываете, что я сразу, без доказательств, поверю в этот бред про книги…

— Ты вовсе не обязан верить, — поспешно заверила я его. — Просто держи в голове как одно из возможных объяснений происходящего.

Какое же счастье, что Лайонел избавил меня от объяснений. Нетрудно представить, сколько раз по ходу изложения истории Эрлин требовал у него доказательств и ставил под сомнение здравый ум и трезвую память книжного демона. Я бы просто не выдержала такого испытания после всего пережитого.

Лайонел вернулся в комнату, держа в руках импровизированный поднос, роль которого выполняло декоративное блюдо чуть ли не дореволюционного производства. В центре, источая ароматный пар, красовалась моя любимая чашка с незабудками, а баночки с мёдом и джемом дополняли композицию. Глядя на это великолепие, я осознала, насколько голодна. Руки дрожали от слабости, пока я пристраивала поднос на коленях. Первая ложка варенья, судорожным движением отправленная в рот, вместо ожидаемого блаженства принесла боль. Дёсны и нёбо свело, будто от незрелого терпкого фрукта. Отхлебнув чая, я обожглась. Однако неудачи не остановили меня. Мало что может остановить человека, голодавшего двое суток.

— Ева, не торопись. — Лайонел покачал головой. — Ты долго не ела, боюсь, тебе станет дурно от этих сладостей. Очень жаль, что у тебя в доме нет нормальной еды.

— А мне-то как жаль, — слизывая с чайной ложки остатки мёда, простонала я. — Но было бы странно, если бы за два месяца что-то уцелело. Помнится, даже в тот вечер, когда ты ко мне заявился, холодильник скорее отвечал суицидальным наклонностям мыши, чем потребностям по-настоящему голодного человека.

— О чём она говорит? — Эрлин переводил недоуменный взгляд с меня на Лайонела и обратно.

— Она так шутит, — отмахнулся демон.

— Странные шутки. — Наёмник покачал головой. — Между прочим, я тоже хочу есть.

— Это твои проблемы, — холодно отозвался Лайонел.