Страница 23 из 70
— Её самой. А почему ты назвала мир «нашим»? И откуда тебе известен смысл странных ведьминских словечек Эсмит? Ты же не ведьма? — В голосе звучали нотки подозрения.
— Не ведьма, — успокоила я его. — Хватит с меня того, что я — дракон. А была бы ведьмой мы бы с тобой здесь не сидели. — Я вздохнула. — Что до словечек, я просто анализирую их как филолог и нахожу неуместными в условном Средневековье.
— Что ты несёшь?! — Эрлин чуть отстранился, чтобы посмотреть мне в лицо. — Эвина, ты, часом, не повредилась умом от всех этих волнений? Мне кажется, ты бредишь.
— Не обращай внимания. — Я снова вздохнула.
Не рассказывать же ему правду. Хотя… почему нет? Впереди долгая ночь, а подходящую тему для разговора, такую, чтобы не касалась наших невесёлых перспектив, с ходу не придумаешь. О том, чтобы спать, не может быть и речи. Рассказать Эрлину, что его мир выдуман мною? Ага, а он, конечно же, сразу поверит и проникнется уважением к знакомому демиургу. Лучше уж молчи, Евочка, пока кроме глупости тебя не заподозрили в настоящем безумии.
— Может, попробуешь вскрыть камеру изнутри? — предложила я.
— Замок открывается только снаружи, кроме того, эта стерва зачаровала его магией. Но попробовать, пожалуй, стоит. Глупо сидеть и ждать, пока нас убьют.
Он поднялся и шагнул к двери, я — за ним.
— Эвина, отойди. Твоя тень лишает меня последних крох света от окна. Я неплохо вижу в темноте, но для такой тонкой работы этого маловато.
Я отступила на шаг, чтобы не заслонять ему свет, но встала так, чтобы по возможности видеть, что он делает.
— Вот так, хорошо, — сосредоточенно пробормотал наёмник, просовывая правую ладонь между прутьями решётки, а левой рукой роясь в перекинутой через плечо сумке. — Попробуем поддеть его отсюда. Эвина, ты не могла бы… А-а-а! Проклятье! — внезапно взвыл он.
Просунутую сквозь решётку кисть озарило красноватое сияние. Наёмник рванулся назад, но рука застряла, продолжая светиться красным светом. Он судорожно дёргался, явно от боли. Я бросилась к Эрлину, высунула руку, развернула его ладонь ребром и пропихнула внутрь. Коснувшись его пальцев, я ощутила что-то похожее на разряд тока. Красное свечение исчезло.
Прижимая к груди пострадавшую кисть, Эрлин ругался на чём свет стоит. Хотя надо отдать должное его мастерству и словарному запасу, понимала я меньше половины затейливых выражений. Зато вид у меня, наверное, был столь заинтересованный, что, бросив на меня взгляд, раненый авантюрист резко прервал поток замысловатой брани.
— Прости, — смущённо пробормотал он. — Не стоило мне так выражаться при даме.
— Да брось. Это было очень даже познавательно. Считай, что у меня чисто лингвистический интерес. Очень больно?
— Терпимо, — отмахнулся он. — Какой-какой интерес? Похоже, ты ругаешься похлеще меня, девица.
— А то! — Я почувствовала себя польщённой.
— Эх, ничего у нас не выйдет. — Теперь в голосе наёмника звучала безнадёжность. — Эсмит наложила на замок чары.
— Да я уж вижу.
Я уселась на тюфяк, поджав под себя ноги. Эрлин опустился рядом со мной, вновь обнимая за плечи.
— Всё равно мы что-нибудь придумаем, — прошептал он. — Поверь, дракончик, я и не из таких передряг выпутывался.
Это прозвучало так тепло и ободряюще, что я даже «дракончика» снесла без возражений.
— Конечно, придумаем. — Я опустила голову ему на плечо. — Не дадим же мы, в самом деле, так просто себя съесть.
Я проснулась, ощущая ломоту в каждом кусочке тела. Затылок, словно залитый свинцом, и затёкшая шея покоились на коленях у Эрлина, а ноги и руки пребывали в таком диком положении, что меня следовало оштрафовать за жестокое обращение с собственными конечностями.
Эрлину, должно быть, пришлось ещё хуже. Он сидел, привалившись к каменной стене. Тёмные пряди закрывали склонённое лицо, одна рука лежала под моей головой, а другой он обнимал меня за плечи. Мне вовсе не хотелось нарушать это хрупкое равновесие, рискуя к тому же разбудить Эрлина, но лежать и дальше в такой позе было просто невыносимо. В очередной раз романтика не выдержала соприкосновения с суровой реальностью.
Я постаралась высвободиться из объятий Эрлина медленно и аккуратно: не только потому, что не хотела его тревожить, но в первую очередь из-за того, что любое быстрое резкое движение было мне сейчас не по силам. Однако стоило мне пошевелиться, как он открыл глаза. Я бросила на наёмника виноватый взгляд.
— Доброе утро. — Собственный голос звучал непривычно хрипло.
— Да уж, добрее некуда, — пробурчал он в ответ. — По-хорошему, нам с тобой не следовало спать.
— Угу. — Поднявшись с «постели», я принялась вертеть ногами и руками, как шарнирная кукла.
Эрлин был прав. Беспечно заснуть — не лучшая идея в нашем положении. Куда разумнее было бы попробовать разработать план борьбы с Эсмит. Вместо этого наёмник полночи развлекал меня байками о своих приключениях, описывая множество безвыходных ситуаций, из которых ему удалось выпутаться. Правда, чаще всего не без помощи каких-нибудь волшебных артефактов, но в изложении Эрлина магическая помощь не умаляла находчивости и героизма удачливого авантюриста.
Признаться, все эти рассказы совсем вскружили мне голову. Впрочем, моей голове, чтобы вскружиться, много не надо. Достаточно нескольких знаков внимания со стороны обаятельного молодого человека, не обделённого внешней привлекательностью. В реальном мире меня спасало только то, что красавчики, полные жизни и обаяния, не кружились вокруг меня. В самом деле, откуда бы им взяться на филфаке МГУ? У нас на весь поток не набралось бы и дюжины парней, да и те вызывали по большей части сострадание.
Зато тому же Лайонелу понадобилось несколько часов, чтобы покорить моё бедное сердечко. Потом два месяца в новом мире по нему тосковала. А теперь вот Эрлин. Ну как тут остаться равнодушной? Красавчик, герой, пусть и сомнительного профиля, да ещё и явился меня спасать, жертвуя жизнью. И кто бы на моём месте устоял, скажите на милость?
Ну вот что я за человек? Кем надо быть, чтобы думать о парнях в день, на который намечена моя мучительная смерть? И вообще я слишком спокойна. Это ненормально. Страх — естественная реакция психики на опасность, а его отсутствие — или героизм, или кретинизм. Причём первый вариант явно не мой. Да я из-за нехватки книг больше переживала, чем из-за грядущего расставания с сердцем.