Бойтесь своих желаний

Поборов брезгливость, я уселась на краешек своего ложа и попробовала собраться с мыслями. Положение, по правде сказать, паршивое дальше некуда. Почему же тогда мне не страшно? То есть страшно, но как-то не по-настоящему. Чем-то похоже на мистический квест, куда в прошлом году затащила меня Анька. Вот вроде изо всех сил ищешь выход, нагнетаемая атмосфера мистической жути давит на психику, но при этом чётко понимаешь, что всё это — лишь игра. Вот и сейчас меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Должно быть, слишком я сжилась с мыслью, что в моём мире со мной не может случиться ничего плохого.

Ясное дело, к убийствам и террору я себя принудить не дам. Я — мирный дракон, исполненный гуманности и пацифизма. Да я в драконьем обличье ни одной завалящей белки или суслика не убила, предпочитая насыщаться исключительно в человеческой ипостаси. Ещё не хватало стать убийцей на страницах собственной книги!

Убивать-то я никого не буду, это ясно. Но вот как быть с нездоровым желанием герцогини убить меня? Причем убить в особо жестокой и извращённой форме. И каким образом в моём чудесном, добром Квентилоне вообще могла существовать подобная маньячка?

И всё-таки мне не верилось, что Эсмит убьёт меня. Какой, однако, необоснованный оптимизм. Я заперта в клетке, без еды, света и минимальных удобств, зато с перспективой мучительной смерти, и при этом практически уверена, что всё будет хорошо. Браво, Евочка! И где же был твой позитивный взгляд на жизнь все эти годы?

Вообще-то я тот ещё нытик и паникёр по жизни. Но зато в случаях реальной опасности веду себя, как какой-то наблюдатель, которому ничего не угрожает. И ладно бы ещё такая стратегия помогала найти выход — так ведь ничего подобного. С другой стороны, что может быть глупее, чем нарочно нагнетать панику?

Дневной свет угасал, пятясь всё ближе и ближе к окну. Хорошо, хоть темноты не боюсь. В детстве боялась ужасно, а потом, пожив сначала в съёмной квартире, а потом и вовсе в доме посреди леса, привыкла. Правда, своя квартира и свой дом — не то же самое, что клетка в ведьминском логове, полном странных артефактов. Может, тут по ночам стенают души замученных девственниц и съеденных драконов.

Я поёжилась. И, словно бы в ответ на мои страхи, из толщи сгустившейся темноты раздались какие-то звуки. Попытки убедить себя, что мне кажется, потерпели провал почти сразу же. Скрежет — негромкий, но чётко различимый в полной тишине — не спишешь на разгулявшееся воображение.

Немного уняв расшалившееся сердце, прислушавшись получше, я пришла к выводу, что кто-то пытается открыть дверь и, скорее всего, не ключом. Вроде бы стоит порадоваться тому, что это точно не Эсмит. С другой стороны, чего можно ждать от того, кто хочет проникнуть во владения тёмной колдуньи под покровом ночи? Ладно, пока не доказано обратное, будем держаться за концепцию «враг моего врага — мой друг».

Время шло как-то странно. Когда послышался тихий скрип отворяемой двери, мне казалось, что прошла то ли пара мгновений, то ли целая вечность. Я инстинктивно отступила в самую глубь моей клетки и вжалась в стенку. Сначала я разгляжу ночного гостя герцогини и уж потом решу, открывать ли ему своё присутствие.

Посетитель двигался почти беззвучно, я скорее угадывала его шаги, чем слышала их. Вот тень поравнялась с решёткой. Я перестала дышать, вглядываясь в неясный силуэт. И без того мучительный страх усилился, и я почувствовала, что теряю сознание.

— Эвина, — тихо позвал знакомый голос.

Я с трудом вынырнула из круговерти мутного тумана.

— Эрлин?!

Признаться, Эрлин — последний, кого я ожидала увидеть. Да и странно было бы ждать помощи от предателя. Хотя это явно не повод заявлять спасителю, что его кандидатура не устраивает меня по этическим соображениям. Отношения можно выяснить и позже. Или вообще не выяснять. Если этот парень вытащит меня на волю, я улечу и забуду недавние события как страшный сон. Хотя… я ведь даже не уверена, что он пришёл сюда затем, чтобы спасти меня.

— Эрлин, зачем ты здесь? — Я выступила из темноты.

— Спешил на свидание к Эсмит, но вот незадача — нашёл тебя вместо неё.

— А серьёзно? Что ты собираешься делать?

— Могла бы и догадаться, — пробормотал он, склоняясь к замку.

Я буквально прилипла к решётке, пытаясь разглядеть, что он делает.

— Ты собираешься освободить меня?

— Собираюсь. — Наёмник достал из сумки какой-то длинный стержень и вставил в замочную скважину. — Оставлять тебя в лапах Эсмит — это чересчур даже для моей не очень щепетильной совести. Ещё я девчонок не скармливал ведьмам!

— То есть ты знаешь, что она собирается сожрать моё сердце?

— Что?!

Эрлин резко выпрямился, выронив одно из своих хитрых приспособлений, о чём свидетельствовало жалобное звяканье металла.

— Ты серьёзно, Эвина? — Он приник вплотную к железным прутьям, и его лицо внезапно оказалось совсем близко от моего. — Уверена, что Эсмит не шутила? С неё станется. Потому что поедать чужие сердца — это слишком даже для моей мачехи-чернокнижницы.

— Ну не знаю. — Я пожала плечами. — Мысли я читать не умею, но поверь, твоя мачеха была очень убедительна. Я бы не стала держать пари на судьбу своего бедного сердца и предпочла бы убраться отсюда поскорее.

— Ты права. — Эрлин наклонился, легко нашарив в темноте упавший инструмент, и вновь принялся за дело.

— Не проще ли было оставить меня дома? — не удержалась я от ядовитого вопроса.

— Не проще, — ответил он, не поднимая головы, поглощённый манипуляциями с замком. — Я всегда выполняю условия заключённых контрактов, от этого зависит моя репутация.

— Почему же ты сейчас здесь?

— Всё просто. Контракт выполнен, я больше ничего не должен Эсмит и свободен делать, что пожелаю. А я желаю вытащить тебя отсюда.

— То есть ты не считаешь свои нынешние действия нарушением соглашения с Эсмит? — Похоже, я начала выражаться, как мой бывший поклонник-юрист. — И не раскаиваешься в недобросовестном поведении по отношению к контрагенту?

— Нисколько. Если я в чём и раскаиваюсь, так это в том, что притащил тебя сюда. Прости, Эвина.

Я стояла, вцепившись в решётку, и его пальцы неожиданно сомкнулись вокруг моих. Этого простого, но неожиданного жеста вкупе с извинениями, на которые я уже не надеялась, хватило на то, чтобы растопить моё сердце. Что поделать? Существо я бесхребетное, долго злиться не люблю и не умею.

— Прощаю, — прошептала я. — Только вытащи меня уже поскорее, пока твоя названая матушка не заявилась.

— Уже, — усмехнулся Эрлин. — Единственное, что мешает двери открыться, — мёртвая хватка, которой ты в неё вцепилась.