The Kills

— Но ведь тебе плохо, — он пожал плечами. — Что изменится?

— Не знаю, — я вновь начала мельтешить возле дивана, где он сидел. — У тебя никогда такого не было?

Тень задумчивости легла на его лицо. Люцифер отстранился в свои думы, раскапывая нечто в глубине. Вероятно, даже вскрывая болезненные раны.

— Это как... Как… — я пыталась выдать подходящую ассоциацию. — Чемодан без ручки. И нести тяжело, и выкинуть жалко.

Он вынырнул из омута памяти, сменяя задумчивость на озарение.

— Странно, но я понял тебя.

Люцифер взъерошил пальцами волосы, размял плечи, избегая смотреть мне в глаза, поднялся и подошел к окну, рассматривая непроглядную ночь.

— Во всем этом знаешь, что странно? — я попыталась отогнать от него гнетущие думы.

— М-м-м?

Он отошел к столу, взял папку с делом, по-видимому, чтобы занять руки хоть чем-то.

— Если Линде так сильно нравился этот мистер Икс, настолько, что она очень-очень хотела быть с ним, почему она не сорвалась и не бросила парня?

Я остановилась, вопросительно разводя руки по сторонам.

— Хороший вопрос, — Люцифер возвел глаза к потолку. — Что им могло мешать начать нормальные отношения?

Я взяла дневник, перечитала еще раз записи, на которых остановилась.

— После свидания он довез ее не до порога, а высадил за несколько кварталов. Почему?

— Линда жила с отцом?

— Насколько я знаю, да, — я села на диван, раз за разом вчитываясь в запись после свидания.

Люцифер устроился рядом.

— Плюс, она пишет про какие-то преграды, мешающие быть вместе, — я ткнула пальцем в запись.

Он опустил глаза на ровные строчки, медленно, вдумчиво их читая.

— Что если у него тоже есть девушка? — логичное предположение напрашивалось само собой.

— Тогда они оба не могут позволить себе вольностей, — Люцифер устало откинул голову на спинку дивана, загружаясь вдобавок к своему расследованию. — Звучит логично.

«Черт, грузанула нас обоих в итоге».

***

— Слушай, — Кейт медленно закрыла дневник, прошлась глазами по фото на стене, тяжело сглотнув, и вернула взгляд ко мне. — Давай проедемся.

— Проедемся? — не понял я.

— Да, — она кивнула уже увереннее. — Сменим обстановку. Представим, что ничего этого, — она, не глядя, махнула рукой на стену, — нет. Есть только мы двое, ночь, дорога, музыка и скорость.

Я удивился такому предложению. Несильно страдал романтическими дорожными порывами, хотя мчаться в густую ночную тьму, вжимая педаль в пол, безумно люблю. Есть в этом нечто отрешающее тебя от реальности, ее жестокой, стальной хватки на твоем горле. Путь без цели и смысла, который однажды закончится.

— Если хочешь, не вопрос, — я кинул папку с делом на стол.

— А ты будто нет.

Кейт насупилась, по-детски надувая губы. Я слегка наклонился, разгладил указательным пальцем морщинку между ее бровей, залегающую там каждый раз, когда она хмурится.

— Я хочу быть там, где ты, Уилсон.

Она округлила глаза, секундой позже вспыхивая румянцем.

— Заварю чай, — Кейт вскочила на ноги, суетливо вышагивая в сторону двери. — На улице холодно, замерзнем еще.

В своей квартире Уилсон заметалась, одеваясь потеплее, погремела шкафчиками на кухне, отыскав там маленький термос, и поставила греться воду.

Спустя полчаса мы сели в машину. На улице стемнело, наступила ночь, тускло подсвеченная скудным светом фонарей на тротуаре. Недолго думая, я взял курс на трассу, ведущую в соседний город, в Чикаго, прочь отсюда. Опять этот гребаный соблазн все бросить и умчаться прямо сейчас, без оглядки и сомнений. Кейт с энтузиазмом начала копаться в музыкальной библиотеке, подбирая трек по настроению.

Пейзаж маленького городка редел. Небольшие ухоженные домики шли на убыль, попадаясь все реже и реже, чем сильнее мы приближались к выезду. Жилые участки сменились густой растительностью, шумящими в темноте ветвистыми деревьями, листья с которых вот-вот опадут, чернеющими раскидистыми кронами в темноте. Сливаясь в плотные, живые стены на обочине.

Вереница фонарей оранжевыми, размытыми шарами тянулась вдоль дороги, выстилая наш путь. Им вторила флуоресцентная разметка, змеящаяся по асфальту под колеса машины. Дорожные указатели поблескивали в свете фар яркими вспышками.

Дорога убаюкивала, даря покой сердцу и мыслям. Машина стала маленьким островком безопасности в суровой реальности, которую мы силились разгрести всеми силами. Мчались по серпантину неизвестности, пути «Жизнь» от рождения до смерти. Короткий миг, длиной в несколько десятков лет.

Кейт похлопала себя по боку, удивленно нахмурилась и расстегнула парку. В бледном свете уличного освещения блеснуло что-то маленькое и круглое. Она задумчиво покатала находку пальцами и повесила на зеркало заднего вида, перекидывая цепочку назад. Теперь я смог рассмотреть предмет получше. Им оказался маленький кулон. Прозрачная сфера с переливающимися внутри густыми сине-фиолетовыми вкраплениями с множеством блесток. Вселенная. Космос. Бесконечная, холодная пустота. Беспощадно неприветливая и завораживающе прекрасная.

— Откуда это у тебя?

— Подарили, — ответила она, напуская на себя загадочности.

— Это кто тебе дарит украшения? — в голосе засквозила ревность.

— Люцифер, — ей явно польстила моя реакция. Она сдержанно улыбнулась, фокусируя внимание на подвеске. — Парень Линды, — Кейт запнулась, — отдал.

Кейт замолчала, тронула пальцем прозрачный шар, он завращался, мерно покачиваясь с движением машины.

— Сказал, хотел порадовать ее, перед тем, что произошло, — Уилсон замолчала, кусая губы в глубоких раздумьях. — Теперь наполнять эту вселенную смыслом будем мы с тобой. Знаешь, — она играючи провела пальцами по ручке двери, — эта машина, как наша маленькая вселенная, где мы в безопасности, и нет ничего, кроме нас двоих.

Я крепче сжал руль, в глубине души желая никогда не покидать это свободное от бед пространство.

Огни встречных машин масляными отблесками лизали поверхность шара, зажигая искры-звезды внутри. Прозрачная гладь бликовала, разбрасывая сверкающие всполохи по салону. Кейт открыла окно. Свежий ночной воздух ворвался внутрь, взметнув ее растрепанные волосы вверх. Пряди разметались по плечам и груди, вторя потокам ветра. Она положила руку на раму, ловя пальцами встречный ветер, пробуя простор ночной дороги, притрагиваясь к свободе похолодевшими длинными пальцами.

Блики пробегали по белоснежной коже, охваченной в темноте голубоватым свечением. Мелькали цветными вспышками на ее одежде и протянутой в окно руке, словно говоря мне: «Эй, смотри. Вот она. Она твое спасение. Она то, что ты искал. Она есть, она здесь и она тебе ничего не должна. Твои ожидания — это твои проблемы. Цени ее, идиота ты кусок».

Кейт закрыла глаза, утопая вместе со мной в ритме песни, разливающейся по салону дрожью вибрации. Вот бы закольцевать этот миг, нестись в бесконечной петле покоя и ветра в чертовом куске стали.

Я ведь уверен, сука, на сто процентов уверен, что все будет хорошо. Что все сложится, удастся и разрешится. Убежден: будем вместе, будет дом, будет семья, будет и пляж, и Диснейленд. Тогда почему так свербит глубоко внутри больная, неуместная тревожность?

На обочине показался знак. Стрелка и надпись «Озеро «Парадайс». Я сбавил скорость и свернул на грунтовую дорогу. Освещение пропало. Теперь нас направлял лишь свет фар, прыгающий среди мрачных деревьев. Сверкнуло крошечное озеро с темной, рябой от ветра поверхностью. Вода — тягучий, черный сироп расплескавшийся в ночной тьме.

Я припарковал машину боком, недалеко от воды, оставив противотуманные фары спереди включенными, в качестве небольшого источника света. Кейт закрыла окно и, не проронив ни слова, выскочила на улицу, обмирая в немой задумчивости. Благословенная тишина, вокруг ни души. Рядом с водой холоднее, чем обычно. Я достал плед из багажника и термос с чаем.

— Давай, — поставил термос на крышу, завернул Уилсон в плед и, подняв на руки, усадил на багажник. — Замерзнешь еще, — закутал по самый подбородок.