Зов рода

-Хотите сказать, это опасно? Нейт может пострадать?

-Зачем миру пустая шелуха?

«Какая-то отборная ерунда, — настороженно фыркнула кошка. — Это он моей паре?»

Я дернулась от прозвучавшего голоса в голове. В последнее время она не «говорила» отдельно от меня. Мы ощущались цельным организмом.

-Ирбисы всегда были особым звеном в мире двуликих, — Нигель Уотерфорд прошел в глубь грота.

Нам не осталось ничего другого, как следовать за ним. Азиат остался ждать у порога.

-Наш вид… стоит особняком. Именно благодаря праматери. У нас есть своя, особая магия, древняя, как сам мир. И сегодня, мы вознесем свои мольбы к ней, объединим силу нашего рода и вернем Нейтону память.

-Этот ритуал почти такой же древний, как сама праматерь... — голос Нигеля звучал монотонно, постепенно превращаясь в неясный гул. Как будто сам грот говорил с нами, — он словно средство связи между жизнью, силой и смертью. Невозможно изучить... можно только обрести через истинного зверя.

Мы все, следя за действиями старшего, сняли плащи, что скрывали тонкие сорочки, в которые были одеты. Больше похоже на ветошь, хотя для того и созданы — прикрыть тела до оборота.

Нейт, точно в такой же рубахе, мягко опустился в озеро. К моему удивлению, оно было достаточно глубокое. В самом центре он помогал себе руками, чтобы держаться на плаву и не погрузиться с головой.

Старший Уотерфорд затянул какую-то странную песню. Нет, это было не магическое заклинание, ведь они не подвластны оборотням, скорее похоже именно на песню. Вместе с тем, он начал исполнять ритуальный танец, используя плавные, непрерывные движения, которые напоминали мне текущую воду. С первыми нотами, вода в озере загустела и заискрилась, будто в ней одновременно появилась тысяча светлячков. Многочисленные капли, невероятным образом оторвались от поверхности поднимаясь, зависая в воздухе, разномастными, переливчатыми бусинами. Время как будто остановилось.

Нигель, не прекращая напевать и пританцовывать ни минуты, обошел нас по кругу, срезая у каждого часть волос. Бросив последний клок в озеро, прервал мелодию:

-Приготовьтесь встретиться с праматерью и вспомнить всё, — сказал он, завершив песню. Возвращаясь на свое место, произнес, — Великая мать, я приглашаю тебя, — войди в мой дом.

-Великая мать, я приглашаю тебя — войди в мой разум. Великая мать, я приглашаю тебя — войди в мою память, — произнесли мы в унисон. На последних словах я содрогнулась всем телом, падая на колени и оборачиваясь против своей воли.

Сквозь звук, рвущийся одежды, стали проступать мускулистые, поджарые тела ирбисов.

В тот же миг, вода забурлила, сворачиваясь воронкой. Еще секунда и Нейтон обернулся, падая полу зверем полу человеком на белый песок озёрного дна, на котором, как обломанные зубы, вздымались камни с причудливым орнаментом. Вокруг него прозрачными лентами закружилась вода, перетекая из одной фигуры в другую, словно живая материя.

Воспоминания, собственные и чужие, вошли в меня, как топор в колоду. Я снова содрогнулась, еще страшнее, чем в первый раз, скребя когтями по каменному полу грота.

«Надо успокоиться»

Сердце грохотало в ушах, резонируя с грохотом сердец мужчин, что стояли в родовом круге вместе со мной.

-С-слуша-ай, — прошелестел голос, отбиваясь от стен грота. Он звучал тысячами интонаций, детский, женских и мужчких. — По-омни, — добавил он, — С-смотри-и.

Я слышала.

Слышала, мерное биение наших сердец, пытаясь успокоиться. Слышала, как уверенно и громко стучит сердце моей пары.

И вот в меня прорвалась неуверенность совсем юного ирбиса, который смешно переставляет ноги участь ходить на четырех лапах, видимо это его первый оборот, затем наступило время первой охоты, за которой случился первый бой за право называться альфой, первая симпатия и секс.

Я — это он!

Воспоминания ускорились, наслаиваясь друг на друга, сменяясь в калейдоскопе значимых и не очень событий — детство, юность, взросление и, наконец, я увидела себя и наше знакомство на вечере у Йорков. Увидела Алгара и почувствовала смятение вперемежку с ревностью. Затем, на нас всех навалились воспоминания о нашей первой ночи в «Бутоне» и не будь я в шкуре кошки сейчас, мои щеки были бы пунцовыми. Водяной вихрь начал набирать обороты, швырнув нас в события недавнего прошлого и до ужаса знакомую лабораторию. В ней мы сцепились не на жизнь, а на смерть со множеством механизмов пронырливого лиса. Вода жалилась и колола, заставляя чувствовать бесконечные болезненные уколы и порезы, чувствовать, как течет густая, горячая кровь. Но больше всего я чувствовала страх, страх за свою пару.

Он — это я!

Новая волна смыла и это воспоминание, замедляя всё на том роковом уколе, который погрузил наше сознание во тьму.

Не дав нам времени сделать и вдоха, вода потянулась щупальцами, забивая ноздри, пасть, уши. Неведомая сила подняла нас в воздух, удерживая над озером, через водяные каналы транслируя уже наши собственные воспоминания.

Мы — это он!

«Чужие, — я отмечаю лишь мельком», потому как в это же мгновение воспринимаю их, как свои собственные. Они мелькают круговоротом незнакомых мест, лиц и событий. Вода…неведомая сила отметает их, словно шелуху, разыскивая значимые, именно те, что связаны с Нейтоном.

Кажется, что голова треснет, а тело усыхает и морщится. Как будто вместе с воспоминаниями из нас вытягивают и жизнь.

Он — это мы!

А затем все разом стихло.

Вода отступила резко, нас здорово шарахнуло о землю, капли сорвались дождем вниз, укрывая бессознательное тело Нейтона мутным водяным покровом.

Я завизжала в голове у кошки, пытаясь вернуться в человеческое тело. Не выходило. Встала и пьяно, путаясь в собственных лапах, шатаясь и припадая то на один бок, то на другой, попыталась дойти до кромки.

Так и не преодолев всего расстояния, упала, уткнувшись мордой в прибрежный песок.

Неужели мы утопили Нейта?

Бакенэко*— кошка-оборотень

20.1

Из подвала мы выползли нестройной гурьбой, разорванные одежды хоть и сменили на льняные рубахи, но всё равно выглядели изрядно потрепанными: ссадинами и синяками, помятые, с изможденными лицами, лохматые и перепачканные. Нейтон все так же был без сознания и его тащил на своем, обманчиво хрупком, плече Вейдун, успевая так же поддерживать старшего Уотерфорда, когда тот спотыкался. Ритуал забрал практически все силы у каждого из нас, что уж говорить о старшем поколении.

Разойдясь по комнатам, мы угодили в заботливые руки прислуги. Мне достались две тихие горничные, которые помогли принять ванную и переодеться: они были беззвучные и послушные.

«Очень надеюсь на то, что вся прислуга в доме Уотерфордов молчалива настолько, насколько кажется, потому как наша честная компания выглядела очень странно, даже провокационно, если не знать, в чем дело».

Домашнее платье лимонного цвета было несколько старомодным, но неизменно модернизированным, как и весь мой гардероб, — под юбкой скрывались мягкие штаны, а широкий разрез не сковывал движений. Удобство сейчас было в приоритете.

Приведя себя в порядок, спустилась в кабинет, где мы условились встретиться. Большая часть представителей рода уже была на месте. Кое-кто тихо переговаривался между собой, кто-то был глубоко погружен в себя, явно размышляя о произошедшем или обдумывая то, что будет дальше. Я подошла к окну и отодвинула портьеру. Было раннее утро, от травы поднимался туман, а в верхушках деревьев, шелестя листьями запутался ветер. В предрассветном мареве с удивлением разглядела, что лабиринт в парке Уотерфордов не что иное, как один из магических символов.