RAL

Переглядки с Хенджином — единственное, что отвлекает ее от Минхо на работе, переписки с Хенджином в социальных сетях – единственное, что отвлекает ее от тяжких дум о Минхо дома. Минхо становится все меньше в ее голове и жизни, Хенджина — все больше.

Витания в облаках прерывает хлопок двери: Феликс и Чанбин пришли на работу, как всегда вместе, но почему-то без типичных улыбок на обычно счастливых лицах. Даже наоборот, оба парня держатся дергано, а Чанбин еще и как-то странно, вперевалочку идет к рабочему месту.

Черен приветливо машет им, получая в ответ кивок от старшего из этой парочки твикс и кривую неискреннюю улыбку от младшего. Пак мгновенно ощущает острое желание посплетничать, реализации которого мешает все еще болтающий по телефону Хван. Она нетерпеливо и громко стучит ногтями по столу в ожидании, когда он уже закончит.

— Ты что-то хотела? — Хенджин снимает гарнитуру, растирает пальцами покрасневшие от давления наушников ушные раковины и заправляет выпавшую прядь волос за ухо в тридцать пятый раз, Черен считала.

Пак оглядывается по сторонам, проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь, и громким шепотом спрашивает:

— Не знаешь, что случилось у Феликса и Чанбина?

Хенджин непонимающе смотрит на нее, чешет затылок, вспоминая.

— Да вроде все в порядке было, вчера ночью слали свои упоротые мемы в общий чат и лайкали их друг другу.

— Это да, но взгляни сам, они странно себя ведут.

Чанбин действительно кажется каким-то насупленным и странно подвижным: хмурит брови, то закидывает одну ногу на другую, то наоборот, расставляет неприлично широко, потеет. Феликс без конца косится в его сторону, но, стоит им встретиться взглядами, быстро делает вид, что заинтересован чем-то другим. Парни не разговаривают, не перебрасываются картинками в общем чате, и вообще делают вид, что незнакомы.

Хенджин и Черен начинают сгорать от вопросов примерно к полудню, строят предположения о том, что могло стать причиной ссоры между этими голубками. Со слов Хвана, он никогда не видел, чтобы ребята вообще хоть раз всерьез дулись друг на друга больше пятнадцати минут. Они были как инь и ян: противоположности, которые идеально сочетались. Магниты с разными полюсами, неизменно тянущимися друг к другу.

Черен победно вскрикивает, когда выясняется, что у нее и Феликса опять совпало время обеденного перерыва. Она салютует Хвану рукой на прощание, клянется мамой выведать максимально возможное количество информации, чтобы всласть посплетничать, и торопится на выход: Феликс, печальный, со скорбно сгорбленной спиной уже куда-то свалил. Потеряшка обнаруживается в коридоре, сиротливо ждущим лифта в гордом одиночестве. Черен хлопает по его плечу со всей дури, и Феликс визжит, демонстрируя неожиданно высокие ноты. Он держится за сердце и осуждающе смотрит на скомкано извиняющуюся и не менее испуганную его реакцией Черен все время, что они спускаются на лифте.

В столовой достаточно оживленно и они не успевают толком поговорить, пока разглядывают вывески над прилавками с холодильниками. Началась неделя индийской кухни и меню пополнилось десятком новых позиций, названия которых Черен с трудом может прочитать даже про себя.

— Даже не знаю, что взять, — чешет затылок Ли. — Глаза разбегаются от разнообразия.

— Рекомендую попробовать цыплят тандури, — вдруг вмешивается стоящий в очереди за ними мужчина в возрасте. — Здесь делают гораздо острее, чем в самой Индии, пальчики оближешь!

Феликс ощутимо вздрагивает, бледнеет и часто-часто моргает. Он выдавливает из себя очевидно искусственную улыбку, вяло благодарит непрошенного советчика, но берет себе непонятные фрикадельки в йогуртовом соусе и несколько лепешек чапати. Черен выбирает бирьяни и мысленно молится, чтобы острота этого блюда не заставила ее слишком потеть, потому что на новой блузке следы будут слишком заметны для окружающих. В следующий раз надо будет не забыть наклеить специальные вкладыши от пота.

Они выбирают свободный столик в углу, что вообще-то неслыханная удача: как правило такие укромные места всегда заняты.

— Феликс, малыш, что случилось? — встревоженно спрашивает она, прерывая затянувшуюся тишину.

— Все в порядке, — безучастно отвечает тот и кладет в рот фрикадельку.

Черен делает ход конем: роняет изо рта кусочек курицы, рассыпает рис, пачкает подбородок соусом и неспешно облизывает губы. Она устраивает целое представление, которое любой человек, кроме Феликса, охарактеризовал бы емким выражением «жрет как свинья». Но все тщетно, и огонек, едва вспыхнувший в глазах Енбока при виде этой картины, гаснет, не успев разгореться.

Пак раздраженно вытирает грязное лицо и руки влажными салфетками, ими же собирает еду со стола и идет за напитками. Без ста грамм хотя бы кофе тут не разобраться.

Она агрессивно ставит перед Феликсом большой стакан моккачино, а перед собой — маленький с эспрессо, грозно надвигается на Ли и требует:

— Рассказывай давай.

Феликс оценивает обстановку как небезопасную, дергает плечами, смотрит по сторонам, проверяя, нет ли рядом греющих ушей коллег и знакомых. Таковых не обнаруживается и он, в очередной раз трагически вздохнув, сообщает:

— Я обидел Чанбина.

Черен фыркает на очевидный факт и смотрит на экран мобильника: у нее максимум двадцать минут, чтобы раскрутить Феликса на откровение.

— Конкретнее! Может я смогу чем помочь.

— Тема деликатная, можно сказать, интимная, — почти шепчет Феликс.

— Я видела твой член, — Черен укладывает свою руку поверх руки Феликса и пристально смотрит ему в глаза. — Ты можешь мне доверять.

— Мало ли кто его видел, — слабая улыбка на его лице воскрешает надежду на лучшее. — Всего лишь пирсинг показывал, ничего криминального.

— Колись, я правда хочу тебе помочь, — давит Черен, и парень сдается.

— Дело в том, что мы с Чанбином больше, чем друзья, — начинает издалека он, боится говорить напрямую, потому как не раз встречал негативную реакцию.

— Я давно догадалась, что вы пара, — Черен мысленно считает оставшиеся на обед минуты, но не смеет торопить друга с откровениями. — Все в порядке, выкладывай, из-за чего поругались.

— Ах, нуна, — Енбок удивлен, что она обо всем в курсе и одновременно рад этому, рад тому, что она принимает его таким, какой он есть. — Дело в сексе, стоит ли о таком говорить.

— Конечно стоит, — часто кивает Черен, — для чего еще нужны друзья?

Феликс на самом деле не думает, что друзья нужны именно для этого, но, если честно, ему отчаянно хочется поделиться своей неудачей.

— Дело в том, — начинает он, параллельно сканируя зал взглядом, проверяя, чтобы рядом с ними никого не было, — что сегодня утром я хотел порадовать Чанбина… Ну, знаешь… Оральными ласками.

Он замолкает, краснеет как помидор и делает глоток сладкого напитка, смачивая пересохшее горло. Черен терпеливо ждет, сохраняя серьезное выражение лица.

— Иногда хочется внести какую-то изюминку в привычное, — продолжает Енбок, — вот и в этот раз, я подумал, что будет здорово, если я использую вместо какого-нибудь съедобного лубриканта настоящую еду!

Черен почему-то кажется, что Феликс ее обманывает в той части, где «иногда». Она бы не удивилась, если бы узнала, что их типичной с Чанбином прелюдией является поедание кимчи с обнаженных тел друг друга. Но свое мнение оставляет при себе, молча кивает смущенному другу, давая знак говорить дальше.

— Холодильник, как назло, был почти пуст, ну, я отрыл там в глубине баночку с клубничным джемом и подумал, что это отличный вариант. В общем-то и единственный, если не брать в расчет майонез и бобовую пасту. Взял эту бутылку с собой и пошел в спальню, Чанбин еще спал. Я скинул с него одеяло, начал делать дело и все шло хорошо, пока я не добавил джема….

Феликс с ужасом вспоминает тот оглушающий вопль, которым ознаменовалось пробуждение Чанбина, слезы на глазах Чанбина и вид скукоженного члена Чанбина в тазике с холодной водой. После краткой запинки из-за внезапного флешбека, он делает еще один глоток кофе и продолжает.