Страница 75 из 113
Не ускользнуло от внимания Эйриха присутствие явных кочевников, скорее всего, гуннов, празднующих прибытие путешественников вместе со всеми. Этот вопрос следовало прояснить чуть позже. Если это очередные «торговцы», то надо будет как-то проверить на вменяемость отца и сенаторов.
— Да уж... — произнёс отец Григорий. — Отрадно, что всё закончилось благополучно. Не иначе, как с божьей помощью.
— Без этого не обошлось, — вздохнул Эйрих. — Но расскажите, что у вас происходило, почему я не узнаю деревню?
— Об этом лучше поговори с отцом и сенаторами, — снисходительно улыбнулся Торисмуд, — но сейчас мы будем праздновать! Налейте новый рог славному воителю!
Пока в центре деревни происходил громкий пир, в лачуге раба Виссариона происходила беседа. Жена его, Агафья, помогала другим женщинам разносить еду и напитки в бражном доме, поэтому в лачуге было темно и тихо.
Виссарион взял тлеющую ветку из печи и зажёг масляную лампу.
— Господин сказал, что ты отвечаешь за его деньги, — произнёс новый в деревне человек, раб Ликург.
Они уже успели познакомиться, оставив друг другу неопределённые впечатления.
— Да, я отвечаю за выплаты мастерам, работающим на господина, а также поддерживаю иные его дела в порядке, — кивнул Виссарион. — А чем будешь заниматься ты?
— Я учу господина эллинскому языку, а также помогаю разобраться в непонятных ему философских концепциях, — ответил Ликург, а потом оглядел помещение. — Здесь всё оказалось совсем не так, как я ожидал...
— Думал, что здесь будут грязь, вонь, уныние и разруха? — усмехнулся Виссарион.
— Не так плохо, но я ожидал истинного варварства, — покачал головой Ликург. — Но теперь я вижу, что остготы — это перспективное племя.
Сам Виссарион уже давно понял, что остготы, если при них будет его хозяин, придут к величию. Уже сейчас, по слышимым иногда разговорам приходящих торговцев, ясно, что с остготами уже начали серьёзно считаться. Ни у кого из варваров нет такого большого числа воинов, объединённых под командованием одного вождя. Консул Зевта фактически руководит единой остготской армией и все понимают, что лишь вопрос времени, когда он поведёт её в поход. Но главный вопрос: против кого?
— Как ты попал в рабство к претору Эйриху? — решил спросил Виссарион.
— Меня купили на рынке рабов, специально в дар господину Эйриху Ларгу, — пожал плечами Ликург. — Я философ, хороший учитель эллинского и эрудит.
— Хозяин давал тебе инструкции? — спросил Виссарион.
— В пути он однажды наказал мне, чтобы я помогал тебе вести его дела, а также научился у тебя некоему счёту, — вторую часть слов Ликург говорил уже без особого энтузиазма. — Не понимаю, чем ему не нравятся наши цифры...
— Скоро поймёшь, — усмехнулся Виссарион.
— Дружище, у тебя не завалялось кувшинчика вина? — заглянул в лачугу Хрисанф.
— Есть, — кивнул Виссарион. — Присоединяйся к нам.
— Мы с Татием отмечаем его возвращение, так что... — Хрисанф задумался. — Вообще-то, вы можете присоединиться к нам, если хотите, конечно.
— Вот это главное отличие остготов от римлян, — посмотрел Виссарион на Ликурга. — У них нет такого строгого разделения между соплеменниками.
— Не понял, — удивлённо посмотрел на него Хрисанф.
— Я толкую о том, что остготу даже не пришлось бы спрашивать, — усмехнулся Виссарион. — У них истинная община, где все действуют сообща, а не переживая только о своих интересах. В тяжёлые годы все стоят за всех, потому что все свои, без разделения на Антониев, Марциев, Клавдиев и Валериев. Семьи формально разделены, но в случае беды остгот посчитает уроном собственной чести и чести предков, если не поможет собрату посильно...
— Ты, это... — Хрисанф опёрся о дверной косяк. — Голову мне не морочь, вино давай!
— Думаю, мы возьмём вино и откликнемся на твоё любезное предложение, Хрисанф, — Виссарион залез в подвальчик и вытащил небольшой кувшин, запечатанный воском. — Идём, сегодня ведь, как ни крути, праздник!
Вечером и ночью ни с кем серьёзно поговорить не удалось. Зевта где-то к полуночи стал мертвецки пьян, отец Григорий тоже, как и старейшина Торисмуд.
Эйрих хотел поговорить с Тулием Венноном Гамалой, тем самым примипилом городской когорты, который пытался уничтожить отряд Эйриха в ущелье. Римлянин стал совсем своим среди остготов, раз его допустили до попойки в бражном доме и даже наливали как равному.
Ни одного трезвого человека, кроме разносящих выпивку и снедь женщин, но с них нечего брать и узнавать.
Поэтому сегодня, с полудня, Эйрих посадил за стол страдающего похмельем отца и начал разговор.
— Что происходит в деревне? — спросил он у Зевты. — Почему я вижу крепкие здания, будто мы остаёмся тут навсегда?
— Не обращай внимания... — махнул рукой страдающий отец. — Это римские торговцы из Сирмия, приехали сразу же, когда узнали о миролюбии нашего племени...
«Миролюбие остготов?» — удивлённо подумал Эйрих. — «Поверю, что человек может измениться за полгода, но не племя...»
— К нам же римские послы приезжали, где-то через месяц после твоего ухода... — припомнил Зевта, приложив ко лбу прохладный серебряный кубок. — То есть не послы, а... как их там?.. «Торговые представители», да... Человек патриция Децима Валерия Паката прибыл с щедрыми дарами и договорился со мной о торговле...
— Чем торгуют? — поинтересовался Эйрих.
— Покупают золотые и серебряные украшения, ценные шкуры, уголь... — поморщившись, припомнил отец. — Взамен предлагают железо в слитках, но это я поставил условие, ещё платят серебром, ну и вино везут, много...
— Оружие? — уточнил Эйрих.
— Разводят руками... — вздохнул Зевта. — Но оно нам и не надо, у нас своих кузнецов в достатке...
— Еда, — принесла Тиудигото серебряный поднос с нехитрой снедью.
Для Эйриха, за это время уже привыкшего к красивым резным столам Большого императорского дворца, было несколько удивительно видеть дорогое серебро на таком обшарпанном и потемневшем от старости столе.
— Вина налей мне, женщина... — потребовал отец.
— Вчера мало было? — недовольно спросила Тиудигото.
— Поговори мне тут! — раздражённо прикрикнул на неё Зевта. — Где Фульгинс?
— Стирает на реке, — ответила мать.
— Неси вино, у меня голова трещит... — повторил приказ консул и вождь.
Тиудигото поджала губы, но пошла за вином.