Страница 8 из 22
— У меня ещё с памятью, всё в порядке. За свой долг чести я помню хорошо и не дам себя укокошить, пока с вами не рассчитаюсь, — пафосно ответил барон.
— Зело похвально с Вашей стороны барон. зело похвально. А, как это будет выглядеть в натуре?
— Смотрите, — отвинчивая рукоятку своего кортика сказал барон. — Вы такое видели? — спросил он, подбрасывая на ладони выпавший из тайника, сверкающий в отблесках снарядной коптилки, черный камень.
— Подумаешь стекляшка, да у моего батюшки в поместье такого добра, в каждом крестьянском дворе, как грязи, — разочарованно протянул подпоручик.
— Не мечите бисер перед свиньями, — процитировал из Священного писания барон. — Вы тоже считаете это за утиль? — обратился он к князю.
С поручиком-князем, творилось что-то странное. Его лицо превратилось в маску, а глаза неотрывно буравили бриллиант.
— Откуда это у Вас? — еле смог выговорить он.
— А, я вижу Вам князь, знакома эта вещица. Интересно откуда же? — удивляясь реакции князя, спросил барон.
— Там на одной из граней, должен быть скол. Покажите, — потребовал поручик у немца.
Немец не говоря ни слова протянул ему свой камень.
— Черный падишах! Он, — увидев скол, еле слышно пробормотал поручик.
— Что Вы там бормочете, князь? Играете на этот камень или как?
— Да камушек-то плёвенький, к тому же со сколом. Дорогого он не стоит.
— Ну, стоит, не стоит, а другого у меня нет. Играем камень на мой долг и с вас ещё две тысячи наличными.
— Одна. Одна тысяча и то только из уважения к Вашему древнему роду, да и Ваш кортик пойдёт в придачу, — проговорил князь, доставая деньги с загашника.
— Идёт, — легко согласился гуляка барон.
— Эй, кто там, человек — позвал поручик своего денщика земляка с Питера Алексашку Русанова. — Карты, свечи, водки и чего либо-нибудь закусить. Живо на стол.
— Уже готово вашбродь, — крутнувшись на одной ноге, отрапортовался бывший половой.
— Молодца, хоть и шельма. Держи полтину на водку.
— Рад стараться вашбродь! — гаркнул бывший половой и исчез в своём закутке.
— Ну-с, господа выпьем за её величество госпожу Удачу. Понеслось — поднимая рюмку с водкой, произнёс тост поручик…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Лёва Давыдов дочитал рассказ до того места, где он заканчивался, подкурил табачок в своей трубочке и задумался. Что-то не срасталось, чего-то в этом рассказе не хватало.
Окончания, наконец-то дошло до него. Рассказ был явно не дописан. Вдруг монитор компьютера замигал, кто-то выходил по Скайпу на связь.
— Привет Лёва, — раздался голос поэта-гусара. — У вас, что сейчас; день, вечер, ночь, а что ты куришь? — забрасывая хозяина вопросами не унимался ночной гость
— Поздний вечер, ближе к ночи. На небе полная луна. Тихо. Слегка метёт позёмка. На улице гуляет народ. А у вас, что там нового, и где автор этого недописанного рассказа?
— Эх, сейчас бы с барышней-дворянкой; да на санях бы, да по морозцу, да по Васильевскому, да по самые гланды бы её в тех санях, — не отвечая на Лёвин вопрос размечтался гусар. — А кстати ты когда последний раз был в нашем Питерском дворце?
— Нет дворца, разрушил во время войны фашист, а во флигеле живёт понаехавшее в Питер хамло. Вы не ответили на вопрос! Сейчас потушу трубку, — пригрозил Лёва своему невидимому собеседнику.
Экран замигал и через некоторое время раздался голос поэта-гусара, на которого подействовала угроза остаться без табака.
— Нет его здесь.
— Не допонял! А где же князь, где он? — Лёва, даже не смог сразу осознать всю нелепость сложившейся ситуации. — Уехал в отпуск, что ли? — пошутил он
— Уехал, только не в отпуск, а в самоволку смылся. Познакомился, с каким-то спиритом, договорился с ним, пообещав тому половину бриллианта «Черного падишаха», подселился к нему в тело и исчез. Ни князя найти не могут, ни спирита. Видно задела его твоя тема, за больное место, — закончил гусар свою невесёлую историю.
— Н-дааа дела. Так значит история за «Черного падишаха» правдива?
— Куда уж правдивей, если князь за него и погиб.
— Так значит он его выиграл?
— Конечно. Попробовал он бы не выиграть, тем более, что это наша семейная реликвия, — начал свой рассказ поэт-гусар — Давно это было, наш предок Данила Дурново, служивший в опричниках у Ивана Грозного, был правой рукой Малюты Скуратова, служил ему верой и правдой и вершил суд над боярами: словом и делом. Более подробно, что они в то время творили на Руси, если тебе интересно, можешь услышать от него самолично. Позвать?
— Нет уж, увольте — наслышан! — наливая себе рюмочку ароматного ликёра, сказал опешивший от такой новости, за свой род Лёва Давыдов. — Кровавые подробности можете опустить.
— Как тебе будет угодно. Хотя если я не буду всё это живоописывать, как оно было в природе, что тогда останется? — удивлённо спросил голос бывшего бравого рубаки. — Кстати правнучек, тебя-то и выбрали из большего количества наших потомков, лишь потому что ты сам прошел, через огненное пекло боевых служб и от запаха крови не должен морщить нос, — и добавил подождав пока Лёва осмыслит всё сказанное им, спросил.- Будем продолжать или будем водку пить?
— Водку пить — не дрова рубить. Рассказывай дальше.
— Ну, вот это по нашему, а то кровавые подробности ему, видите ли, не по вкусу, кокетничаешь, как барышня-институтка…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Дочитать до конца новый рассказ князя Дурново, Прусакову не дали, прозвенел звонок будильника оповещающего, что время, отведённое на творчество закончилось, пора было ехать на квартиру, где он в обыденной жизни ремонтник-шабашник, занимался время от времени евро ремонтом квартир. Боже, как он ненавидел свою серую рядовую жизнь, где он талантливый, (так по крайней мере ему казалось) автор, был вынужден унижаясь зарабатывать кусок чужой колбасы, на свой кусок хлеба, выкраивая по ночам время на своё творчество.
«Так до каких же пор это будет продолжаться и не сморозил ли я глупость, что отверг предложение князя и его проект?» — сонно думал он по дороге… и вдруг, как бы отвечая ему тучи разошлись и в просвете свинцового Питерского неба показался лик до боли знакомого усатого грузина, который нахмурившись исподлобья добродушно ему улыбался, скаля свои гнилые прокуренные зубы.
В голове у строителя-интеллектуала Прусакова пронеслись где-то им слышанные и забытые до этого времени слова: «Мы все наследники Иуды…» Что-то перемкнуло у него в голове и он изменив резко свой маршрут, подался в один полулегальный кабак, который круглосуточно торговал водкой на разлив.
На своём объекте Прусаков не появился ни этим днём, ни следующим. Его обнаружили совершенно случайно собачники, в глухом тупике за гаражами. Он лежал за поребриком, в окружении пустых флаконов, содержащих останки стекломоя «Боярышник». В одной руке он сжимал книгу, а во второй молоток… На его лице застыла блаженная улыбка человека, открывшего для себя, как минимум вселенскую истину. Его пульс еле прощупывался. Врач с вызванной машины скорой помощи, определил острую интоксикацию алкогольным сурогатом и приказал санитарам везти его в морг. «Всё равно не довезём», — буркнул он и, подобрав валяющуюся возле блевотины книгу, сел в скорую, которая обдав редких ротозеев синим бензиновым дымом не торопясь уехала с места событий.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Он идиотом был наверно
Он звал других, нашёл не ту,
И в голову, живя со стервой
Лишь получал сковороду
И вот когда Амур капризный,
Стрелою в зад ему влепил,
Кремировались все софизмы —
Его он к содому склонил.
К нему, явилась, ты виденьем…
Пристроившись там впереди,