Любовь нужна всем

И с автобусной остановки Илона быстрым шагом чешет к дому, нигде не задерживается, ни у киоска с мороженым, ни на скамейке у клумбы с последними фиолетовыми цветочками ушедшего лета. Нигде. Домой, к Руфине, маме крикнуть «Я пришла!» через распахнутую дверь комнаты. И к себе, в свой мир, отрешиться от истории и теории дипломатии, политической географии. Хватит, теперь только своё. Оставался лишь вечер, науки побоку, даже португальский. До утра, вечер – себе, вечер – свободе. Порой забегала в комнату мама со своими вечными расспросами, что да как, в институте всё ли в порядке. Илона старалась не раздражаться, поглаживая кошку, отвечала размеренно и подробно. Мать, позвав ужинать, уходила довольная. И за едой следовало поддерживать разговор, но он обычно не клеился. У каждого свои проблемы, свои головные боли: у мамы – новости и магазины, у папы – работа, у Илоны… У неё немного проблем, по большому счёту одна, но зато какая!

Две недели занятий ей удавался такой график. Правда, мать замечала, что с дочерью какие-то нелады, но относила всё за счёт трудностей начального этапа учёбы. Войдёт в ритм – будет легче, рассуждала Александра Евгеньевна. В общем, никто Илону не тревожил, никто, даже Анжелка нечасто появлялась на горизонте. Та сама не стремилась, ограничивалась звонками, чувствовала по ответам, что подруга не идёт на контакт, и не настаивала. Но вчера её перехватил Никита, прямо на главном выходе из института, на ступеньках подкараулил. И не увернуться. Вокруг люди, меньше всего Илона хотела скандала, тем более в альмаматер. Пришлось уступить и пройтись с ним. Предлагал завернуть куда-нибудь, поесть мороженого, выпить чая или кофе, и, хотя накрапывал мелкий дождик, Илона категорически отказалась. Никита вздохнул и принялся уговаривать Илону прямо на тротуаре, прогуливаясь по шумной улице Лобачевского. Он твердил об ошибке, уверял, что сам не врубается, как так получилось, случайно, мол, встретил одноклассницу. Убалтывать он умел, это Илона почувствовала и старалась не смотреть на него, боялась. Она уже падала во власть его чар. Поэтому только спросила:

– А у твоих родителей, на самом деле, дача есть?

Он понял, замялся, опустил глаза и признался:

– Нет, я…

Но Илона не дала закончить:

– А родители, наверное, лимитчики?

Он не смог соврать:

– Нет, то есть да, это давно они, но послушай.

– Да чего слушать? Нашёл глупую дуру из хорошей семьи, и вперёд. Думаешь, тесть на свадьбу «Жигули» подарит? – зло прошипела Илона. – Фиг тебе с маслом!

Она отвернулась и быстро зашагала в сторону. Быстрей, быстрей, прочь, прочь от него. Однако Никита не собирался так легко отпускать её. Он догнал и загородил ей дорогу.

– И что? Мне звать людей на помощь? – Илона, скривив губы от презрения, вызывающе смотрела ему прямо в глаза. – Или, может, кричать «караул», милиция?

– Не-нет, но выслушай хотя бы. Выслушай! – Никита перешёл почти на крик, куда подевались его прежние обволакивающие интонации? – Мы, мужчины, пойми, мы по-другому устроены. Мы самцы, пойми, это у нас всё не так, как у вас. Видит мужик самку и сразу её мысленно раздевает, ноги у неё такие, грудь, животик, задница круглая, упругая, а дальше, ну а дальше ты сама представляешь. И против этого никак, пойми, никак! Даже если тебе встретится такой, который примется уверять, что он только тебя хочет, что, кроме тебя ему никто не нужен, не верь! Не так это! Все мужики – самцы, всем нам лишь ваше тело надо, но кому-то только мясо, а кому ещё и душа. Вот это и есть мужская любовь, когда ещё и другая тяга есть, не только плотская, поверь, вот это любовь! И не обращай внимание на то, что я, ну не я, он, кто-то, твой избранник, скажем так, посмотрел на другую, оценивающе посмотрел. Это природа! Ничего не поделаешь! Мы так устроены. Пойми! Кабы не так было, человечество бы вымерло давно! Подумай сама, в древние, дикие времена, пока женщина плод вынашивает, мужчина ждёт что ли? Да нет! Когда ему ждать, продолжительность жизни двадцать лет! Ну все так мужики устроены до сих пор, вы женщины – иначе. Оно и понятно, вам детей рожать, семейный очаг хранить. Ну занесло меня, со всеми так бывает, поверь мне! За-нес-ло! Давай забудем, и с чистого листа, ведь меня к тебе не только тело твоё влечёт, мне с тобой хорошо! А про дачу и эти дела, да я понятия не имел, что у тебя папа крутой. Мне Анжела потом уже сказала. Вникни! Потом! Ну что ты молчишь, Илона, скажи что-нибудь, скажи! – Никита тряхнул Илону за плечи. – Не молчи!

А Илона молчала, она почти поверила, ещё немного и поверила бы совсем, уткнулась бы головой в его широкое плечо и разревелась. Но вместо этого в глаза ему вытаращилась, впилась в них, а он взгляд не выдержал, забегали глазки, как мыши по полу веранды на даче. Забегали. Она молча сняла его руки с себя, и прошипела зло:

– Случайно? Ага! Целовались вы случайно? А что же ты мне лапшу вешал, что поедешь матери на дачу помогать. Картошку, видите ли, копать! Какую картошку? В каком месте копать? Членом своим копать? Да пошёл ты!

И, неожиданно для себя, с размаху влепила ему звонкую пощёчину, с несказанным удовлетворением наблюдала как отвисла от удивления его челюсть, обнажив ряд красивых белых зубов, развернулась и побежала. Куда глаза глядят, чтобы его не видеть, сейчас, сегодня, завтра, никогда! Он уже не пытался её догнать.

Вчера она проигнорировала ужин с родителями, всё опротивело, ей нужно было побыть одной. Наплела матери, что перекусила с однокурсницами в буфете. И сегодня лежала в своей кровати, утром не пошла в институт, матери наврала про мигрень – голова раскалывается. Та лишь погладила дочь по красивым белым локонам, пробормотала что-то ласковое, принесла стакан воды и таблетки, а потом убежала встречаться с подругой. Илона лежала, смотрела в потолок и старалась не думать о нём. Сегодня он снова будет её караулить у института, но вот облом, не дождётся. Сегодня так, а завтра? Завтра – завтра, завтра будет больше сил, она выйдет с другой стороны, и бегом до следующей автобусной остановки, прочь, подальше от этого уродливого памятника эпохи развитого социализма, и от него тоже. Она уйдёт, спрячется, хватит сил.

Анжела тоже поступила в свой инженерно-строительный. Факультет скучнейший – строительно-технологический, Анжела станет специалистом-технологом по производству железобетонных блоков для домов-коробок. Девчонки, поступавшие вместе с ней, утешали друг друга – в цеху работа, в помещении, а не на дожде и морозе слушать мат-перемат стропальщиков и монтажников. Конечно, Анжела желала бы попасть на экономику строительства, даже документы туда подала. Но вовремя переиграла, оценила свой потенциал реально. На экономический требуется хотя бы три «четвёрки» на четырёх экзаменах получить. А как готовиться, когда у тебя любовь? Настоящая, взаимная, страстная. Когда всё свободное время готова проводить с Павликом, с любимым, болтать с ним о всякой ерунде, прижиматься к нему, отдавать ему своё тело, улетать на седьмое небо от блаженства. А когда его нет дома – ждать. Вот так – просто ждать, и вместо формул в голове одна мысль – когда он придёт? Посему с горем пополам Анжела сдала вступительные, не завалила, огребла заветную «четвёрку» по физике и увидела свою фамилию в списке зачисленных. Поступление отметили шашлыками под сладкое белое вино. Павлик постарался соригинальничать.

Учёба шла ни шатко, ни валко. Надо вставать к первой паре, аж в семь утра. Легко сказать, надо, ложились-то за полночь, и не повернувшись спиной друг к дружке как два старика. Короче, пока они угомонятся, уже час. А утром на всё про всё –минут сорок – сорок пять. Поставить чайник, помыться, в спешке заглотить чашку горячего чая с парой печенинок. Потом бежать на метро, толкаться в нём в самый час пик, хорошо хоть до ВДНХ без пересадки, потом опять в переполненном автобусе до института пробивать себе путь от дверей к середине прохода, передавать в кассу пятачки, обратно – билеты. Только возвращаясь с занятий в четвёртом часу, когда народ ещё не попёр с работы, можно забиться на сиденье и уткнуться в окно, за которым мелькали дома, деревья, люди. И не замечать, как в проходе толкаются, бранятся заполнившие салон люди, как косо смотрят телесатые тётки на удобно устроившуюся студентку с тонкой сумочкой и тубусом. Пусть смотрят! Павлик научил: «Не обращай внимания! Ты тоже заплатила за проезд, у тебя такие же права!»