Страница 6 из 20
Мне, однако, было не до смеха, после последнего боя замучила тошнота и головокружение. «Жизнь вне опасности, но сотрясение мозга ты все-таки получил,» – сказал врач и сослал меня на две недели в лазарет. Потом, как-то раз перед глазами вдруг появился маленький прямоугольник, светившийся всеми цветами радуги, потом закружилась голова, а еще через мгновение я провалился во тьму. Когда очнулся, доктор, наклонившись надо мной, в сомнении качал головой. Армии не нужны такие, кто падает в обморок, решила врачебная комиссия. Признали негодным к военной службе. Вручили бумагу с печатью и отпустили домой. К счастью, за пределами казармы в обморок уже не падал. На гражданке воздух все же куда как здоровее.
Слухи о репатриации немцев на родину, смущая умы, ходят уже довольно долго, и вот настает день, когда из сплошного тумана выступают четкие контуры и новости, которые еще недавно считались безответственной болтовней или пустыми выдумками, обретают официальную форму и содержание. Многие воспринимают предложение фюрера вернуться в Рейх с удовлетворением – как заботу о соотечественниках, как протянутую в сложный исторический момент руку помощи, как призыв стать едиными в объятиях Великой Германии, а не оставаться рассеянными по всему миру. Разумеется, немало тех, кто в сомнениях покусывает губы и мучается с принятием решения. Что выбрать – могучую отчизну, где многие никогда и не бывали, или родину, где поколения предков жили веками?
Возможность репатриации навела в нашем доме что-то вроде паники. Самое поразительное, что у мамы вдруг обнаружились взгляды и мысли насчет международной политики. Она ведет себя так, как, по-моему, должен вести себя Вольфганг, зато отчим держится как латышский крестьянин, которого силком хотят выгнать с возделанных им полей.
– Никуда я не собираюсь ехать, – Вольф стоит, обеими руками вцепившись в дверные косяки. И выглядит смешно.
– Дорогой, пожалуйста, пораскинь мозгами. Это не воскресная прогулка. Если так серьезно зовут обратно, тому есть причина. Откуда мы знаем, что еще нас ждет здесь. Придут русские и перестреляют всех немцев. Со всеми женами, – в уголках маминых глаз появляются слезы.
– Мария, ну что ты. С чего вдруг – сразу перестреляют? За что?
– Не знаю, но мне страшно.
– Германия ведь с Россией договор заключила… – я пытаюсь говорить, сам не понимая что.
Мама и отчим пристально смотрят на меня. Мама с сочувствием, Вольф слегка исподлобья.
– Что вы так уставились? – под их взглядами чувствую себя идиотом.
– Ой, сынок… – мама вздыхает.
– Да у меня нет никакого желания говорить на эту тему. У меня здесь дом, работа. И вообще – вся жизнь. Как ты сможешь оставить эти дубы, которые еще твой дед сажал? Смотри, какие вымахали, кронами сплелись… а как птицы поют по утрам летом…
Знаю, что на Вольфганга порой находит поэтический настрой, но, услышав такой мощный сентиментальный пассаж, я смотрю на него, просто вытаращив глаза.
– Майн Готт, Вольфи! Когда моему отцу вдруг приказали перебраться из Лиелвирцавской школы в Алуксне, он сказал: «Когда ты, человек, всем сердцем и душой прикипел к какому-то месту, вещам и людям, судьба тебя обязательно вырвет из безмятежной жизни и зашвырнет далеко-далеко, чтобы ты мхом не зарос».
– Может быть, с кем-то так и случалось, но это ж не правило. Большинство проживает жизнь на одном месте. Почему мне не любить свой дом, город, людей вокруг? Это же так здорово, разве нет?
– Да, конечно, но, если жизнь подает тебе знак, нужно прислушаться.
– Дорогая, не верю я в знаки.
– Ну, ладно, не будем про знаки. Но ведь от Германии есть официальное приглашение. Для тебя это пустой звук? Корабли уже в порту. И почему-то твои земляки, недолго думая, пакуют чемоданы. Орднунг мус зайн, ты же так говоришь?
– Ну, это ты не по делу. Порядок наступит тогда, когда Латвия и Германия заключат договор, в котором все будет четко и ясно прописано. А пока все происходит на авось, как у русских. Стоит заорать этому загребале шекелей, и…
– Загребала шекелей! – я усмехнулся. – Что ты этим хочешь сказать? Гитлер грабит евреев?
– Да, и на других тоже глаз положил. Цель у него совсем простая – захват Европы, а, если получится, то и всего мира. Увы и ах.
– Ну… – мама опять вздыхает. – Наверно, с такими взглядами тебе туда нечего соваться.
– Ао чем я тебе говорю! – Вольф оттаивает. – Поживем – увидим.
– Ладно, увидим… и все-таки не хочется опоздать на последний пароход и оказаться в лапах коммунистов. Сам хорошо знаешь, у них руки по локоть в крови. И цель та же, что и у Гитлера, пустить свою заразу по всему миру.
– О коммунистах знаю понаслышке. Из Германии мне друзья пишут, а вот, что у России на уме, – по газетам да по слухам. Не так страшен черт, как его малюют…
– Ну, это уж слишком. Адвокатом русских заделался? Ты, немец.
– Но ведь между Россией и Германией – мирный договор, – подчеркнуто невинным выражением лица Вольф пытается рассмешить маму.
– Пожалуйста, не паясничай!
– Между прочим, вчера, когда шел домой, встретил Пауля Шиманиса[8]. Так он никуда не собирается ехать.
– Как?! А разве он уже не уехал?
– Уезжал, но после австрийского аншлюса вернулся. Туда же, на улицу Атгазенес.
– Вот как…
Ну, с меня хватит! Пожелав спокойной ночи, отправляюсь наверх, а они, не меняя тон и не понижая голос, продолжают до глубокой ночи. Прямо как дети. А меня кто-нибудь спросил? Впрочем, и ни к чему это, они – пара, а я вырос, крепко стою на ногах, латыш, для которого Вольф – единственная ниточка к немцам. Я принял решение – даже если фюрер меня будет лично просить и ждать в порту с теплым яблочным штруделем со сливками под ванильным соусом, я все равно не уеду из Латвии.
Советские войска заняли Белосток и Брест-Литовск
(фрагмент)
Москва. 23.IX. Генштаб Красной армии сообщает, что вчера части Красной армии в Западной Белоруссии заняли Белосток и крепость Брест-Литовск. Начато преследование остатков поверженной польской армии в лесах Аугустова, к северо-западу от Гродно. На Западной Украине, где ликвидировано сопротивление остатков польской армии, […], частям советской армии сдались 6 пехотных дивизий и 2 отдельных стрелковых полка […]. По неуточненным данным, с 17 по 21 сентября в плен взято 120.000 офицеров и солдат польской армии.
Польша и Восточная Германия
Издан новый атлас с довоенными границами Германии и Австро-Венгрии, установленными Керзоном и Брест-литовским мирным договором.
Цена 1,50латов.
Институт картографии П. Мантиниека, ул. Вагнера, 31
Никому не отдадим и никто не отнимету нас свободу действий
(фрагмент)
(Обращение Президента страны Улманиса к народу)
Различие государственных систем Советского Союза и Латвии не было и не является препятствием для плодотворного сотрудничества между обоими государствами. В договоре оба государства подтвердили решимость не вмешиваться в структуру и общественные нормы другого государства, включая нашу внутреннюю и внешнюю политику. Еще одно замечание: в договоре упомянута и военная поддержка и оговорено присутствие в Латвии гарнизона Советского Союза. Однако, не следует забывать, что целью и задачей этого гарнизона является защита определенной территории, а не оборона нашего государства в целом.
– Будь у меня такая возможность, на месте твоих родителей я бы свалил отсюда на всех парах. И себя, то есть, тебя, взял бы с собой, – голос Коли звучит, как иерихонская труба.
8
Пауль Шиманис (1876–1944) – балто-германский политик европейского масштаба, был депутатом 1-го, 2-го и 3-го Сеймов Латвии.