Пробуждение

– Я ведь нравлюсь тебе. Это же очевидно!

Он вздрогнул – и слёзы, сорвавшись с ресниц, покатились по щекам, как капли дождя.

– Дорогой, почему ты плачешь? Не знаешь? А я знаю. Потому что ты меня любишь. Любишь, я это чувствую!

Голос Чжи Вон терзал Хён Су, не смолкая, а перед глазами один за другим мелькали и растворялись в солнечном свете образы и целые эпизоды из прошлого. Их общего прошлого. И язык не поворачивался назвать всё это снами, потому что это были воспоминания. Хён Су перестал сопротивляться и открещиваться от них. Они обволакивали его, согревали и ласкали душу, заледеневшую в одиночестве и отрицании.

Это были его воспоминания. Настоящие. И он сам в них был настоящим. Оттуда, из прошлого, Чжи Вон смотрела на него с нежностью и улыбалась ему, отчего сладко щемило сердце и покалывало кончики пальцев.

Хён Су опешил и растерялся от этих ливнем нахлынувших на него ощущений. Закрыв глаза, он прижался спиной к стене дома, руки его дрожа скользили по шершавой штукатурке, а в памяти разворачивался солнечно-зелёным ковром другой сон-воспоминание, из далёкой юности, когда они вдвоём с Му Чжином на берегу ручья говорили о Хэ Су.

Му Чжин тогда признался Хён Су, что любит его сестру.

– А как это? – поинтересовался Хён Су, разглядывая круглые камешки на ладони и раздумывая, бросить их в ручей или положить в карман.

– А ты сам-то не знаешь? – явно растерялся Му Чжин.

– Нет.

– Тебе что… не нравится никто, что ли?

– Нет, – снова повторил Хён Су и с какой-то внезапной обидой принялся бросать камешки в воду.

– Ну… – справившись с удивлением и смущением, Му Чжин только и сказал: – Когда придёт, ты поймёшь. А объяснить тебе всё равно никто не сможет.

И сейчас ему никто не мог ни объяснить, ни помочь: это Хён Су должен был почувствовать и решить для себя сам.

Все эти месяцы после комы он спрашивал себя, любит ли Чжи Вон, бесконечно спрашивал. Согласно диагнозу, который ему когда-то поставили в клинике и ежегодно безжалостно подтверждали, Хён Су был эмоционально неразвит. Попросту не способен чувствовать и любить кого-то.

Выходит, он не любил. Никого не любил. Не знал, что это такое. Вчитываясь в книги по психологии, он примерял на себя изложенные там характеристики влюблённости, выискивая в себе признаки того, что действительно любит – и не находил. Ни одного. В основе этого чувства, по описанию, лежат различные эмоции и эмоциональные состояния, которые время от времени затмевают сознание и делают любящего человека зависимым от эмоциональных и деструктивных мыслей, надуманных переживаний и воображений{?}[Из работы Э. Фромма «Искусство любви» (1956 г.)].

А в пухлой медицинской карточке Хён Су чётко было указано: не способен полноценно испытывать чувства, эмоционально неразвит. А это означало только одно.

Но Хён Су мучительно тосковал по Ча Чжи Вон! Не признавался себе, однако всё это время, прошедшее с их последней встречи в зале суда, когда вынесли оправдательный приговор Хэ Су, он думал о Чжи Вон и очень по ней скучал. По её печальному взгляду, мягкой улыбке, наклону головы, её тихому голосу и запаху жасмина, исходившему от её волос. Ему не хватало присутствия Чжи Вон, её поддержки и тепла, которое он ощущал физически и которым согревался. Ему стало недостаточно снов, где она приходила к нему и была рядом. Он безумно хотел видеть её, говорить с ней, касаться её…

Чем же всё это было, если не любовью?

Но тогда, выходит, и врачи, и книги, и он сам – ошибались?

Все эти мысли пролетели в сознании Хён Су за короткий миг и оборвались с требовательным телефонным звонком. Вынув телефон из кармана пиджака трясущимися руками, он прокашлялся, вытер слёзы и лишь после этого ответил на вызов.

– Я нашла место, идеально подходящее под ваше описание, господин До, – с энтузиазмом говорила ему риэлтор. – Я сброшу вам адрес в сообщении. Буду там через полчаса. Вы сможете подъехать?

Подъехать он смог. А вот войти внутрь – нет.

Как только Хён Су увидел здание по указанному госпожой Нам адресу, его ноги словно приросли к месту и дыхание застопорилось.

Это был дом из его снов.

Воспоминаний – поправил себя Хён Су, но не сумел сделать и шага. Стоял – и ошеломлённо рассматривал аккуратное небольшое здание на тихой улочке, примыкавшее к соседнему дому. Второй этаж, явно жилой, был отделан терракотовым кирпичом, на крыше шумели листьями растения в тяжёлых кадках и сухо постукивали на ветру выключенные гирлянды, а на первом этаже, где, по всей видимости, и располагалось помещение под аренду, на белой штукатурке, прямо перед глазами окаменевшего Хён Су, висела простая, со вкусом оформленная табличка «Мастерская по изготовлению изделий из металла».

Но не она приковала внимание Хён Су, а слова, написанные ниже: «Здесь отдыхают утренние звёзды».

Сколько раз во сне он видел это место! Сколько раз повторял эту фразу! Сколько раз…

– Добрый день! Вы быстро нашли этот дом? – вырвала Хён Су из пучины воспоминаний неслышно подошедшая госпожа Нам. – Тогда прошу вас, пойдёмте осмотримся.

Лишь после её слов ноги Хён Су смогли оторваться от земли.

Входить внутрь было страшно. Выручало присутствие постороннего человека. Госпожа Нам была для Хён Су связью с реальностью, потому что стоило ему переступить порог – и он оказался в своих снах. Бодрствуя. Наяву.

– Как вам? – сама того не ведая, своим щебетанием спасала его риэлтор. – Я и сама удивилась. И район, и планировка точь-в-точь по вашим требованиям.

– М-могу я сам осмотреться здесь? – наконец сумел выдавить из себя Хён Су.

– Да, конечно, – кивнула госпожа Нам, бросила взгляд на часы и направилась к выходу. – Не торопитесь. Позвоните мне после – и я свяжусь с владельцем.

Оставшись в одиночестве, Хён Су медленно обошёл просторное помещение с панорамными окнами. Кое-где ещё оставались вещи прежнего владельца: коробки, посуда, стеллажи.

Прежнего владельца? А разве им был не он сам? Истина никак не укладывалась в голове.

На широком столе, больше похожем на обеденный, лежала стопка тетрадей. Хён Су потянулся к ним, но его внимание привлекла визитница, откуда он вынул плотную, приятную на ощупь карточку цвета морской волны с золотым тиснением: «Здесь отдыхают утренние звёзды».

Отложив карточку в сторону, Хён Су раскрыл одну из тетрадей – и обомлел, увидев свой собственный почерк.

«Она ненавидит мотыльков. Интересно почему, ведь ей нравятся бабочки…»

Вторая страница.

«Она учится на полицейского. У неё много фильмов про полицию».

Следующий разворот.

«Она любит дождь. В дождь её голос становится выше. Она смеётся по пустякам. Неужели ей нравятся холодные капли? Или, быть может, их шум, приглушающий все остальные звуки?»

– Не трогайте это!

Голос, который Хён Су мечтал услышать так много дней и ночей, по которому так тосковал, прозвучал совсем рядом и настолько неожиданно, что он едва не выронил тетрадь.

За его спиной стояла Ча Чжи Вон и смотрела на него с таким изумлением, с каким, вероятно, и он сам смотрел на неё. Никто из них не ожидал встретить здесь другого.

Хён Су потрясённо глядел на ту, что не оставляла его мысли ни во сне, ни наяву. Чжи Вон была одета в простую домашнюю рубашку и джинсы, и от этого казалась ему ещё ближе и… роднее.

– Я убиралась в мастерской, – первой справилась с собой Чжи Вон. – Если вам что-то нужно, можете забрать. Всё равно всё это ваше.

А она? Она была – его?

Подумав так, Хён Су смутился и не нашёл, что сказать.

– Тетради тоже ваши, – указала на стол Чжи Вон. – Но я не могу отдать их вам, ведь там написано обо мне.

– Это я так назвал мастерскую? – Хён Су взял в руки плотный прямоугольничек с золотыми буквами.

– Да, вы, – подтвердил тихий голос за спиной.

– Знаете, что означает это название?

– Я спрашивала, но вы не отвечали, – кажется, Чжи Вон улыбнулась. Хён Су, не оборачиваясь, понял это по голосу. – А теперь… уже никто и не знает.