Сквозь божественную ложь

— Затем, что не могу выбросить из головы ошибку, косвенно случившуюся по моей вине. До твоего измерения докатились отголоски… развлечений моего непосредственного начальника. Я не уследила за всеми последствиями, поэтому ты погиб. На мой взгляд, это несправедливо.

В этом наши точки зрения совпадали. Меня совсем не радовало, что какой-то небесный божок, пьянствуя или занимаясь ещё чёрт знает чем, походя раздавил все мои планы, надежды и чаяния.

Будь обстановка привычнее, я возмутился бы, потребовал призвать допустившего промашку к ответу. Но интуиция подсказывала, что качать права здесь не выйдет.

— Тогда верни меня назад!

Эмилиа встала, повернулась ко мне. В её волосах вспыхнула маленькая звезда.

— Твой мир уже давно не предусматривает заметных божественных чудес, как и магических вмешательств. Последнее чудо произошло больше двух тысяч лет назад, и его последствия видны до сих пор. Уверяю, если обгоревший труп неожиданно восстанет на похоронах, ничего хорошего из этого не выйдет. Изменение же временных потоков потребует бесчисленных согласований и разрешений от целой кучи сущностей. Время не зря сделали наименее податливым измерением. Любая ошибка повлечёт целый ворох проблем.

Не стоило ждать лёгких решений только потому, что меня угораздило познакомиться с богом. Даже они не могут пойти против бюрократических машин — истинных властителей мироздания.

Я ждал продолжения речи, каких-то предложений, — но Эмилиа зависла, прислушиваясь к чему-то, чего не слышал я. Взгляд её остекленел. Я осторожно кашлянул, и богиня пришла в себя.

— Могу я кое о чём попросить? В день похорон сделай погоду пасмурной. Когда же родственники начнут со мной прощаться, пусть сквозь облака пробьётся солнце.

Мама всегда была жутко суеверной. Она обрадуется знаку; ей он скажет, что я попал на небеса. Это облегчит её горе. Благо у меня есть… были братья. Одна мама точно не останется.

— Это можно, — согласилась Эмилиа, и в воздухе перед ней появился свиток с пером. Оно черкануло на бумаге, и предметы исчезли.

Разобравшись с самым сложным, я почувствовал себя легче. Потянуло закурить, но вряд ли богиня одобрила бы это в своём храме. Хотя… храм ли это? Пространство подозрительно рябило, размывалось на краю поля зрения.

— А где мы?

— В глубинах твоего подсознания. Окружение создано из образов, которые ты впитывал на протяжении жизни. Я добавила в него элементы своей силы.

— Уверен, что никогда не встречался с такой красавицей, — решил сыграть в галантность я. Лесть приятна даже богам.

— Мой облик сформирован тобой на основании имеющихся предпочтений, — сказала Эмилиа. Беззастенчиво ощупала себя, отчего шёлк опасно натянулся на груди, и хихикнула: — Не думаешь же ты, что боги так и выглядят? Вернее, именно так и думаешь, раз я такая. Но это ширма, созданная, чтобы хрупкий смертный разум не сломался под тяжестью непознаваемого. Моё поведение, моя речь, мой облик — тени на стене пещеры.

Она подмигнула мне.

— Не расстраивайся! Такова уж участь смертных — пребывать в иллюзиях.

Иллюзия Эмилии была визуально приятна.

— Ладно, давай к делу, — посерьёзнела богиня. — Возвращать тебя никто не будет. И сомневаюсь, что ты горишь желанием уходить на перерождение. Предлагаю отправить тебя в мир по твоему вкусу в пределах моей власти.

Вот мы и подошли к главному. До того как с головой броситься в омут взрослой жизни, я перечитал достаточно перерожденческих книг, чтобы с первых слов понять, каков будет итог. Но, как всегда, дьявол крылся в деталях.

— В каком смысле — в пределах твоей власти?

— Я заведую миллионами обитаемых миров, но, очевидно, не всем мирозданием. Посылать тебя к коллегам не буду, да ты и не захочешь. Большие отклонения от Земли чересчур экзотичны для человека.

Эмилиа снова застыла, и я пощёлкал пальцами перед её носом. Она очнулась и отстранилась.

— Давай без этого.

— Я бы с радостью, но кое-кто регулярно выпадает из реальности, — заметил я.

— Какой именно реальности? Прямо сейчас я присутствую в девяти сотнях мест одновременно. Прости, но с тобой разговаривает лишь крошечная часть моего проявления. У меня чуть больше обязанностей, чем обустраивать вторую жизнь одного смертного.

Хвастовства в голосе богини не слышалось. Скорее, усталость. Чёрт знает, что у неё за начальство, но гоняло оно беднягу нещадно.

Что касается моих требований, то их я сформулировал давно. По правде сказать, ещё когда был жив. Образ жизни в последние годы был невыносим без щепотки эскапизма; порой я фантазировал о том, как сбегаю от давящих обязанностей взрослой жизни в фэнтезятину.

Не всерьёз, естественно. Если бы у меня спросили, готов ли я бросить всё ради попадания в исекай, я бы отказался. Но сейчас-то выбора нет.

— Без вопросов, — пожал плечами я. — Условий не так уж и много. Во-первых, это должен быть игровой псевдосредневековый мир — ну, знаешь, там, где меч и магия, но нормальные унитазы. И без ярой японщины! Но щепотку можно. Без фанатизма, в общем, в дарксоулсе тоже делать нечего. Хотя это тоже японщина… Нет, никакого дарксоулса! Во-вторых, прошу обойтись безо всякой ерунды вроде спасения мира или противостояния Повелителю Демонов. Я хочу попасть туда без обязательств, висящих надо мной дамокловым мечом. В-третьих, должен быть хороший старт. Гибель в первые часы жизни, рабство по прибытии и прочая ерунда исключены! И от умеренного чита я не откажусь. О, и пусть по щелчку пальцев в них возникает тлеющая сигарета.

Последнее было сущей наглостью, но я прекрасно понимал, что вряд ли отыщу в другом мире нормальное курево. А если и отыщу, то порядочно помучаюсь перед этим.

Почесав затылок, я прибавил:

— Самое главное, дай мне способности к магии. Обязательно с высоким потенциалом — таким, чтобы при упорном развитии я достиг вершины искусства, стал самым сильным архимагом, которого знал тот мир.

В какую бы РПГ я ни играл, всегда выбирал магический класс и расу эльфа. Про последнее не упоминал, потому что меня устраивало и своё тело, а эльфами я играл из-за различных бонусов к магии.

Магия. Слово будоражило кровь, уносило в мир фантазий — к седобородым чародеям, что одним жестом уничтожали горные хребты и подчиняли драконов, к затерянным городам и артефактам вымерших рас, к таинственным записям на полустёртых свитках, которые обещали невиданную мощь.

Всё остальное подлежит торгу. Но за стезю волшебника я готов биться, не жалея живота своего. Без класса мага попаданец неполноценен. Воины, воры и прочие варвары — глупость, дурость и бессмыслица. Махать мечами можно и на реконструкторских сходках.

Будь я глупее, попросил бы сразу стать великим волшебником, но это лишило бы затею львиной доли очарования. Что толку в незаслуженной власти? Какой смысл вставать во главе местной иерархии, если некуда двигаться дальше? Я ценил лишь тот путь, что прошёл сам, и никогда не покупал раскачанных персонажей.

Движение к цели может подарить столько же удовольствия, сколько её достижение. Оттого — потенциал к могуществу, но не могущество. Его я обрету самостоятельно.

О чите же я упомянул, чтобы иметь право на ошибку. Богиня забросит меня в реальный мир, а не игру. Смерть в нём может означать конец приключения — на сей раз окончательный. Лучше подстраховаться.

Поначалу я заподозрил, что Эмилиа вновь унеслась мыслью по своим божественным делам. Симпатичное личико выражало глубокую задумчивость. И когда я почти решился слегка потрясти богиню, она вышла из ступора:

— Вроде бы поняла… Но чит? И что такое дарксоулсы? Как понять — без ярой японщины? Да и игровой псевдосредневековый мир — это что за зверь? В нём все должны играть в игры? Бросать кости, резаться в карты?

В сиреневых глазах читалось искреннее недоумение.

Я подавил порыв страдальчески застонать. И угораздило же наткнуться на бога, который не знаком с перерожденческими штампами! Просто с Эмилией не будет…

Глава 2

Эмилиа не разбиралась ни в компьютерах, ни в компьютерных играх. Учитель из меня был посредственный, но я постарался передать суть условий максимально доходчиво. На это ушла прорва времени. Эмилиа снова материализовала свиток с пером и записывала пояснения.