Вурдлачка

Мои успехи в учебе становились выдающимися. Тут, в стенах Резигардской Академии Кровников, у меня и родилась мечта – поступить в Гидаирскую Академию Ядологии и Травологии. Желание изучать травы, зелья и яды подстегивала и преподаватель по общей травологии, профессор Зелини. Она частенько рассказывала о своей учебе в ГАЯТе. Я видела, что у неё остались приятные воспоминания о студенческих годах. Но с особой теплотой профессор рассказывала о временах, когда она училась в Великоградском университете и о госпоже Ректоре. Из-за её рассказов мне тоже захотелось побывать там.

Новость о моей способности с первого раза запоминать материал разлетелась мгновенно. Однако на следующий день после того, как я призналась Зорану, случилось кое-что…

Мы сидели на практическом занятии по травологии. Нас разделили на подгруппы по три человека, и Нинон Зелини вышла, получив уведомление от ректора. Ко мне и Риране присоединили Шаллу. Тихая, с переменными успехами в учёбе девушка. Пару раз мы теряли из-за неё прилично баллов, но мы старались и её поддержать.

Работать с противоядием нужно было осторожно из-за того, что все ингредиенты требовалось тщательно взвешивать и добавлять ровно столько, сколько написано в рецепте. Лишняя щепотка могла испортить зелье и снизить его эффективность. За неправильно приготовленное противоядие снижали баллы всем членам подгруппы.

Рирана давно усвоила, что мне нельзя мешать, когда я варила снадобья, поэтому сестрёнка молча исполняла мои указания. Но не Шалла. Она все время норовила сделать всё по-своему. Девушка спешила и в итоге сыпанула чамбора больше, чем требовалось.

– Это ты виновата,– обвинила меня Шалла, когда зелье потемнело, и, надувшись, отошла в сторону.

Странно, но на её слова я совсем не обиделась. Даже не заметила их. Всю свою жизнь меня только и делали что обижали, а я молчала, забившись в дальний угол.

Оглянулась на одногруппников. Кто-то из них заметил нашу размолвку, кто-то продолжал сосредоточенно варить зелье, и ничто не могло их оторвать от практического задания. Все работали. Работали на благо группы, чтобы ее рейтинг не упал.

Взгляд вернулся к котелку с испорченным снадобьем. Нет! Не позволю заработать низший балл! Я сделаю всё, чтобы наша группа смогла выиграть поездку в Великоград.

Как только решение было принято, я тут же бросилась к шкафу, где располагались ингредиенты для практических занятий. Открыла дверцу, и на меня хлынула дикая смесь различных ароматов. Я прикрыла глаза, погружаясь в какофонию запахов.

Нужны были такие компоненты, которые исправят ошибку Шаллы. Просто увеличить дозу остальных составляющих не получится, потому что каждый ингредиент кладется в определённое время и в строгой последовательности, чтобы сохранить свойства трав.

Ещё на лекции я хорошо запомнила запах правильно приготовленного противоядия на всех этапах его создания. Теперь оставалось это воспроизвести. Ориентироваться пришлось на собственный нюх, не обращая внимания на названия, которые были написаны на этикетках.

Я сыпала компоненты на глаз, изредка задерживаясь рядом с котелком, чтобы размешать полученную смесь. И настолько увлеклась этим делом, что когда оставалось доложить пару последних ингредиентов, голос Семьдесят Четвёртой напугал меня:

– Где Серова?

Я оторвалась от котелка и посмотрела на вурду. Взирала на меня она с ярко выраженным возмущением. Крылья носа трепетали. Губы Хейдагарда сжала. Её взгляд сделался пронзительным, словно пронизывал насквозь. Под ним мне стало неуютно, страшно. Вернулось то время, когда я была изгоем в деревне. Ссутулилась. Униженно пригнулась к земле, уменьшая свой рост.

– Пошли со мной, – приказала она, схватив меня за руку, и потащила за собой.

Мы неслись сломя голову по коридорам академии, вихрем ворвались в её кабинет. Семьдесят Четвёртая швырнула меня в кресло и уселась на своё место за столом. Повисла тишина. Я скрючилась в кресле, боясь слово произнести. Вроде бы нигде не нарушила правил. Зачем я ей?

– Итак, Серова, – поставив локти на стол, посмотрела на меня Хейдагарда, – почему вы не рассказали мне о своей проблеме?

Ответить я не успела, да и не знала, что ответить, как дверь в кабинет Семьдесят Четвёртой с хлопком раскрылся. На пороге стояла запыхавшаяся профессор Зелини. Тяжелой поступью она вошла в комнату.

– Хейдагарда, – процедила преподавательница по травологии, приближаясь к владелице комнаты.

– Воспитанные люди сначала стучать в дверь и дожидаются позволения войти, – перебила её Семьдесят Четвёртая. – Так что подожди в коридоре, пока я разговариваю со своей студенткой, чью группу я курирую, – с угрожающей улыбкой произнесла она. Из её спины мгновенно вылетели четыре щупальца. Один из них выдворил из кабинета Нинон Зелини, замершую от неожиданности, второй – захлопнул дверь, третий и четвёртый – придвинули шкаф, чтобы заблокировать вход.

Повисла тишина, но ненадолго. В дверь забарабанили с обратной стороны. Профессор Зелини требовала, чтобы её впустили, кричала, что со студентами так нельзя обращаться, равно как и с преподавателями. Но Хейдагара не реагировала на слова преподавательницы, а в некоторых местах пламенной речи Зелини даже закатывала глаза, например, когда Зелини заявила о наглости некоторых кровников. Через пять минут профессор успокоилась. Семьдесят Четвёртая вновь обратила свой взор на меня.

– Итак, Диона, я жду ответа на заданный вопрос, – и приподняла правую бровь.

После разыгравшейся перед моими глазами сцены я чувствовала себя ещё более не уверенной, чем в начале разговора.

– Диона, я знаю, что у вас проблемы с чтением и письмом, но не как не с речью, – не дождавшись от меня ни звука, проговорила куратор группы. – Я очень расстроена, что вы пошли не ко мне, своему куратору, с проблемой, а к другому преподавателю! А я узнала только спустя долгое время о ней.

Дверь с оглушающим грохотом выломали. Она и шкаф разлетелись щепками по кабинету. Я едва успела пригнуться и спрятаться за спинкой кресла, как над головой пролетел обломок шкафа.

В клубах пыли проступила высокая и худощавая фигура ректора. Из-за его спины торчали четыре щупальца, как у Семьдесят Четвёртой. Адаларад Четвёртый стоял широко расставив ноги, руки опущены. На пальцах удлинились ногти, превратившись в острые когти. Вурд свёл брови, приподнял верхнюю губу и оглядел кабинет Хейдагарды, с которой что-то случилось, стоило Четвёртому взглянуть на неё. Семьдесят Четвёртая согнулась, стараясь припасть к земле как можно ниже. Её взгляд стал заискивающим. Глаза то и дело закатывались под лоб, но сознание женщина не теряла. Со стороны казалось, что её мучает судорога.

– Ты сам меня позвал, – просвистела сквозь сжатые зубы Хейдагарда. – Я тебя предупреждала, но ты заставил меня работать в академии, оторвав от научной работы.

– Верно, – согласился ректор с ней. – Но это не даёт тебе права себя так вести.

Адалард Четвёртый говорил так, что у меня все внутренности смотались от страха в клубок. На Семьдесят Четвёртую невозможно было смотреть без сострадания: её всю скрючило в кресле, словно на неё воздействовали невидимой силой.

– Вас не напугали?

Я не сразу поняла, что обратились ко мне, а только тогда, когда вурд коснулся моего плеча. Громко икнув, я подпрыгнула. Адалард смотрел точно на меня, и я вспомнила про вопрос, поэтому быстро покачала головой.

Вообще-то напугали. Сильно напугали. И не столько поведение куратора, сколько его собственное и глаза, налившиеся кровью, но никогда ему в этом не признаюсь, потому что страшно. Да, в то время меня можно было назвать трусихой.

– Отпусти, – прошипела Хейдагарда.

– Вы свободны, Серова, – приказал мне ректор, развернув кресло, на котором я сидела, к выходу. – У вас идёт урок.

Просить меня повторно не пришлось. Я вылетела из кабинета и понеслась в лабораторию, где проходила практическая часть курса травологии.

– Всё в порядке? – сразу же поинтересовалась профессор Зелини, едва я переступила порог учебной аудитории.