Страница 9 из 16
Трупы не обшаривал. Время их не пощадило, ничего полезного всё равно не найти.
На подходах к храму скелетов стало значительно больше. Они похрустывали под ногами, когда я случайно на них наступал.
Двери храма были выбиты. Чернело неровное пятно пролома. От него тянулся длинный язык пыли и песка, нанесённый за долгие годы сквозняком.
Искристое сияние звёзд заглядывало в здание через дыру в крыше. По спине побежали мурашки. Их вызвал не страх, но предвкушение — оно накатило, едва я представил, сколько секретов скрывало это место.
Я не выбрал бы вторую жизнь в фэнтезийном мире, если бы меня не притягивали подобные приключения.
Слабо пахло плесенью и запустением.
По главному залу были разбросаны останки людей. Когда-то здесь гремел бой, проливалась кровь во имя позабытых девизов, воины убивали и умирали — сейчас же в храме стояла тишина. Плотная, почти удушающая.
К одной из внутренних колонн была пришпилена мечом статуя девушки. На лице изваяния сквозила мука, а камень за прошедшие годы не истёрся — виднелись мельчайшие детали во внешности, крошечные складки одежды. Я невольно сглотнул, ожидая, что статуя вот-вот повернёт голову и вперится в меня грозным взором. Но — пронесло.
Мертвец остался мертвецом.
А в том, что бедняга погибла и обратилась в камень, защищая храм или атакуя его, я не сомневался.
Я поднапрягся и выдернул из каменного нутра клинок. Волнообразное лезвие засверкало в звёздном свете. Над кромкой плясала причудливая вязь рун, и несмотря на познания в языках Эксдилики, я не сумел расшифровать их. Они словно извивались на стали, и смысл, заключённый в них, ускользал, как его ни лови.
Рукоять легла в ладонь как влитая. Я на пробу взмахнул мечом — загудел рассекаемый воздух.
Далеко не простой клинок. Жаль, что ножен поблизости не нашлось.
Находка приподняла настроение. Я подошёл к алтарю в центре зала, у которого в былые времена высилась статуя. От неё сохранились лишь обломки ног да расколотая голова, валявшаяся неподалёку. И всё-таки я был уверен, что это именно Милиам. Её символ не даст соврать.
— Милиам, — позвал я негромко. Тщетно подождал ответа. И вновь, уже в полный голос:
— Милиам!
Крик разорвал вековое молчание, царившее в храме.
— Эмилиа, — прошептал я. На языке растеклась полынная горечь поражения.
Позади затрещал ломаемый камень, осыпался тихим крошевом. Я сглотнул набежавшую слюну и повернулся на звук.
Меня встретил жесткий взгляд пронзительно-янтарных глаз. Девушка, из живота которой я достал меч, стряхнула с себя последние куски каменной оболочки и шагнула вперёд.
А я вспомнил частую практику в играх: ловушки, которую срабатывали, когда игрок забирал охраняемый ими предмет.