Муридова Смерть

— Хаст, отправляйся на разведку, — вдруг приказал человек муриду по правую руку.

Тот обернулся, внимательно на него посмотрел и, оторвавшись от пола, быстро исчез во тьме с характерным гулом антигравов. А имперец подошёл ко второму и наклонился. Кодаста напряглась ещё сильнее.

— Ну ты чего так погрустнел, друг? — тихо и каким-то успокаивающим голосом обратился он ко второму.

Тот осторожно переставлял щупальца и, когда обернулся, всмотрелся в глаза человеку. А он медленно прошёлся ладонью по гладкой поверхности мурида, а на его лице Кодаста заметила широкую улыбку.

— Твой экзокостюм весь в царапинах, — обнаружил он с тихим и добрым смешком. — Но ничего, вернёмся домой и вернём тебе былую красоту…

И человек залился смехом, пока мурид что-то весело электрически пролепетал. Для ушей Кодасты это было великолепной музыкой. Она очаровалась их разговором, и в памяти возникли воспоминания о славных довоенных днях. Ей хотелось выйти из тени, но она сдержалась, пребывая в неуверенности. Она положила руку на ящик…

И внезапно по складу пронёсся грохот, отдавшийся болью в сердце. Кодаста рефлекторно повернула голову и поняла, что столкнула корзину с инструментами.

— Он там! — заорал солдат и выстрелил из дробовика.

У уха Кодасты пролетела дробинка, и она бросилась бежать. Преодолевала контейнеры, чуть не врезалась в ящики, кружила вокруг погрузочных машин, пока следом за ней слышались скрежет металла и антигравы. Дыхание почти сбилось, в глазах расплылось, и она не знала, куда бежать.

Преследователь то пропадал, то выскакивал в самых неожиданных местах. Перед ней он сбрасывал ящики, но она тут же уклонялась и не давала к себе приблизиться. Из последних сил она рукой оттолкнулась от угла контейнера, локтём выбила вентиляционную решётку, и тьма сменилась на яркий белый свет. Но Кодаста не останавливалась, пока шахта не повела вверх. Тупик.

Она обернулась, а мурид уже нёсся на неё. Ей чудом удалось увернуться, но, не выдержав, она упала на колени. Направив дикий взгляд на мурида, Кодаста увидела глубокие порезы на стенке шахты, а затем шесть длинных клинков, направленных на неё.

Когда она, шатаясь, встала, мурид со всей силой опрокинул её, навалившись всем весом. Кодаста отбивалась руками, но ничего не получалось. Лишь одна из них двигалась свободно. Она уклонилась от клинка в голову и перехватила щупальце, готовое нанести второй удар. Мурид издал дикий электрический вой и ещё раз попытался проткнуть ей череп. Она дрыгала ногой, удерживала щупальце и уклонялась от выпадов.

В один момент её нога сильно ударила мурида, и тот качнулся, приоткрыв брюхо. Кодаста посильнее сжала щупальце и вогнала туда его же клинок. Мурид издал полный боли и печали электрический вой и упал прямо на неё. Путы ослабли, она освободила руки и скинула труп с себя.

Поднявшись, Кодаста сделала глубокий вдох и рухнула около вбитого в стенку шахты клинка. Из глаз потекли слёзы, она с трудом дышала, сильно болела голова. В её памяти вспыхивал образ голубых глаз, наполненных холодной злобой и жаждой убить любой ценой. Но она помнила, с каким весельем и добротой смотрел этот же мурид на человека. «Что же я вам сделала?» — спрашивала она из раза в раз, но никто ей не отвечал. Руки и ноги болели, но Кодаста радовалась этой боли, как лекарству от душевных терзаний.

Она перевела горестный взгляд на щупальце, взялась за него и со всей оставшийся силой выдернула. Клинок удобно ложился на её ладони. Вытерев слёзы, она принялась рассматривать какие-то символы на нём. Они не были похожи на религиозные руны. Кодасте казалось, что это какой-то рассказ. Из всех этих непонятных символов она узнала несколько изменённых букв из латинского алфавита.

Подобным образом она осмотрела крепление клинка к щупальцу, и ей в голову пришла идея его отсоединить. Взявшись покрепче за тупую часть клинка и за щупальце, Кодаста потянула их в разные стороны. Раздался тихий щелчок, и клинок наконец отделился от щупальца. Она вздохнула с облегчением. Головная боль почти ушла, уступив место туману.

Внезапно вентиляцию прошила дробь, оглушив хатрака.

— Я знаю, что ты там, тварь! Ты заплатишь за убийство! — проорал имперец и выстрелил ещё раз.

Она вскочила на ноги, прошипев от боли, и осторожно, тихо прошла вперёд. Она понимала, что любой шорох мгновенно её выдаст. И вдруг за углом послышался скрежет металла. Кодаста вздрогнула, но, терпя боль, начала карабкаться вверх, переставляя руки. А гул антигравов был всё ближе.

Она забралась и выставила клинок. Она готовилась сражаться, хоть и не умела. Руки тряслись, а по телу проходила мелкая дрожь. Гул сменился на скрежет — мурид поднимался всё выше. Кодаста напрягла все мышцы и слух.

Внезапно он выскочил, но не успел поставить блок, как её клинок вонзился ему прямо в лобовую часть. Кодаста, почувствовав тяжесть, резко выдернула оружие из мурида. Тот молча грохнулся вниз, а остриё покрылось инеем, от которого шёл дикий холод. Она взглянула на труп и заметила, что поражённый участок экзокостюма покрыла толстая корка льда.

Сзади опять послышался выстрел, а затем ещё один. Она вновь побежала, а дробь преследовала её. Эта шахта казалась бесконечной, но, когда она добралась до развилки и затаилась, её накрыла волна облегчения. Солдат выстрелил ещё пару раз да прекратил. Это была небольшая передышка, и Кодаста потратила её на короткую молитву. Сейчас ей как никогда нужна помощь.

Ноги болеть меньше не стали, но она поплелась дальше в надежде выйти из этого всего живой. Ей было неважно, куда держать путь. И глаза вывели её на очередной спуск. Но в этот раз акробатика сменилась лестницей. «Хоть какое-то облегчение», — вздохнула она и полезла вниз. Ей было неясно, что ждало дальше, но точно ничего хорошего.

— Хаст, отзовись! — пытался связаться с муридом имперец где-то вдали.

Его голос эхом пробирался меж контейнеров, и каждый раз шерсть вставала дыбом, а руки предательски тряслись. Она шла с тяжестью в груди и с муридским клинком в его сторону. Ей руководили и страх, и нерешительность.

— Хаст! — прокричал солдат. — Нет, это бесполезно.

Кодаста уловила обречённость в этих словах. Она не знала, какую играла роль: хищника или жертвы. Но человек не знал, где она. Что-то внутри её желало нанести удар из тени, но она не хотела его смерти. Опять что-то возникло в глубине души. Наметившееся противоречие съедало её. В памяти возник образ доброго человека, который разговаривал со своими друзьями. И она лишила его их. Головная боль охватила. Она не могла так поступить.

Солдат стоял по центру и светил фонариком в разные стороны. Кодаста подкрадывалась к нему с осторожностью. Внутри она чувствовала взывание к некой справедливости. К какой? В чём смысл её действий? Она сжимала клинок. Она жалела, что так случилось. Хотела исправить свою ошибку, но не знала как. Противоречие становилось всё более явным. Её кидало из стороны в сторону: то вспоминала эту человеческую улыбку, то этот холодный муридский взгляд. Она его боялась.

Человек был с муридами рядом. Она не могла этого осознать. Или же принять? Он был всё ближе, но она не могла выбрать. Но сжала клинок сильнее. Муридский взгляд будто всё ещё был обращён на неё. Дрожь пробивала всё тело.

Она остановилась у контейнера. Солдат осматривался, но уходить не собирался. Она к нему чувствовала жалость. Ей вдруг пришло в голову, что он ошибался. Ошибался в муридах. Не осознавал их жестокость. Но опять что-то не соглашалось внутри. Кричало о ужасной природе этого человека. И вот решение само нашлось.

Кодаста ударила по контейнеру, и человек тут же обернулся. Раздались два выстрела.

— Где ты прячешься, тварь?! — заорал он и посветил фонариком в её сторону.

Но она уже сменила позицию. Клинок был наготове. Оставалось только удачно бросить. Солдат подходил к ней, но освещал совсем другое место.

— Выходи! Всё для вас потеряно! — крикнул он и выстрелил ещё два раза.

И поплатился за это. Кодаста прямо из укрытия метнула клинок в него. Он во мгновенье пронзил его живот. Он свалился и не мог даже пошевелиться, когда она подошла к нему.