Муридова Смерть

— Вот подумай: кто решит, что мы пойдём в человеческий сектор? Да никто, — поддержал её Цавар.

Модесто вдохнул полной грудью, а затем прокашлялся, проклиная пыль, которая была тут везде, и сел на какой-то грязный ящик обдумывать случившееся. А оставшиеся двое пошли дальше осматривать помещение.

— Скажи, почему ты не захотела попадать? — вдруг спросил воктонец.

— В смысле? — Кодаста остановилась и удивлённо уставилась на него. — Я просто неправильно держала дробовик.

— Знаешь, — призадумался он. — Как солдат, я вижу, что ты промахнулась специально. Как воктонец, я вижу, что у тебя была определённая причина промахнуться. В чём эта причина?

Кодаста ничего не сказала и просто пошла вперёд. Но в её голове опять пронеслись воспоминания об убийстве человека, участии в гибели хатраков. Внутри всё скрутило. Она сжала дробовик в руках.

— Он скептично к тебе настроен, замечала? — вдруг перебил поток её мыслей Цавар.

Та повернулась к нему, но тот уже ушёл к человеку.

— Сколько ещё до сектора? — спросил её Модесто.

— Уже совсем рядом, — заверила их Кодаста. — Придётся побродить по метро.

— Эти туннели мне уже всю печень перемололи. Вот бы на свежий воздух, подальше от этой пыли, — бормотал он, разглядывая толстый слой пыли на своём пальце, а затем встал и положил револьвер в кобуру.

Они спустились по лестнице и вновь оказались в чёрных коридорах. Погасшие лампы не подавали признаков жизни. Человек то и дело спотыкался о провода, проложенные по всему полу. Знаки, предупреждающие о высоком напряжении, были расклеены почти на всех дверях. Серебристые панели около них превратились в бледные пародии. Тяжёлые шаги разносились эхом.

Кодаста сжимала дробовик в одной руке, а остальными тремя трогала стены, пытаясь вспомнить дорогу. Когда был свет, а по этим коридорам ходили хатраки-рабочие, ей было даже как-то спокойнее чем сейчас. Воспоминания о тех временах смывали грязь с этих коридоров.

— Откуда ты знаешь дорогу? — вдруг спросил Цавар.

— Я любила со своим другом искать приключения. Мы ползали в служебных помещениях, вентиляциях, генераторных, — расслабленно и спокойно, даже с какой-то радостью ответила она.

— И неужели ни разу не заметили? — присоединился Модесто.

— Нас поймали один раз. Выписали моим родителям штраф в семьдесят долларов{?}[Валюта Империи — доллар СКРИ]. Меня родители жёстко наказали, заставив отмаливать грехи почти полдня. Но меня это не изменило.

Он только усмехнулся.

— Вспоминаешь, что в её годы заработал себе смертную казнь, а не штраф? — полушутя-полусерьёзно заметил воктонец.

— Да пошли они, — махнул он рукой. — Они и их нелегитимные законы. Сборище сатанистов.

Кодаста только хотела спросить про этих непонятных «сатанистов», как коридоры генераторной закончились, а на стене была небольшая вентиляционная шахта, за которой слышался гул большого тоннеля. Модесто, стоя на руках хатрака, снял решётку, и через пару минут они оказались на рельсах. Вокруг было тихо.

— Как думаете, они ищут нас? — спросила Кодаста.

Модесто ловко достал телефон из кармана и сказал облегчённо, будто секунду назад он боялся, что враги совсем близко:

— Сейчас узнаем.

— Что это? — полезла она смотреть на экран смартфона.

— Я у одного римского диспетчера его, скажем так, позаимствовал, — с долей шутки ответил он. — У меня есть права подключаться к любому каналу любого отряда.

Он немного поводил пальцем по экрану и зашёл в канал, где было тридцать аккаунтов, и лишь у некоторых не был выключен микрофон.

— Мы преследовали хатрака, воктонца и националиста, но потеряли их. Какие приказы? — сказал кто-то уверенным голосом несмотря на неудачу.

— Бросьте погоню. Я оповестила патрули. Продолжайте движение, — ответил женский голос, будто слишком мягкий для такой профессии.

Воктонец тяжело выдохнул и осмотрел туннель: кроме рельс и потухших ламп в нём ничего было. Стояла кладбищенская тишина.

— Мы оторвались, — начал он. — Но куда нам дальше?

Кодаста положила верхние руки на нижние и тоже осмотрелась, вспоминая детство. Она никогда не была в самих туннелях, а добиралась сквозь служебные помещения. Но где у них вход? Этого её память не сохранила.

— Я здесь никогда не была. Даже не знаю, между какими мы станциями, — без капли сожаления произнесла она. — Зато я помню направление, — указала она одной из рук в левую сторону.

И они отправились в путь. От неровных камней у них разболелись ступни. От шпал боль была не меньшей. Но только Цавар мог практически не обращать на неё внимания. Он шёл, осматривая свою лазерную винтовку. Кодаста клинком копалась в камнях, подкидывая их дальше. Модесто шёл позади и тяжело дышал от боли, начав прихрамывать.

В голове хатрака крутились разные мысли о произошедшем с ними. Кодаста вспоминала слова воктонца о том, что человек ей не доверяет. «И правильно делает», — эта фраза висела у неё на языке. Она сама в себе запуталась. Пазл всё не складывался в её голове. Иногда в размышления вмешивались отдельные религиозные сюжеты, которые её заставляли выучивать в детстве. Но сама не понимала, зачем она их вспоминает.

— В этом городе реально так далеко станции расположены друг от друга? — со смесью возмущения и удивления спросил Модесто, уже не скрывавший свою хромоту.

— Нет, — повернулась к нему Кодаста. — Это только к этой станции путь неблизкий. На монорельсе можно доехать быстрее.

— Только их посбивали, — шутливо дополнил он.

И вот наконец завиднелась платформа станции. Свет, исходящий от неё, ослепил привыкшие к тьме глаза. Цавар и Модесто прикрыли их руками и шли за Кодастой, чьё зрение восстановилось намного быстрее. Она помогла своим спутникам забраться на платформу. Человек несколько раз поморгал и вроде как привык.

— Надеюсь, больше тёмных участков не будет, — с изрядной долей неверия в собственные слова прокомментировал он.

Кодаста же опять прокашлялась, сильнее и дольше предыдущего.

— Опять этот запах! — сквозь чихание заявила она.

— Чую, тут куча заражённых трупов, — добавил Модесто.

Немного отдохнув, терпя отвратительнейший аромат, троица поднялась по лестнице в коридор, идущий в три стороны. Некоторые лампы мигали, рискуя в любой момент погаснуть. А на полу лежали трупы в лужах собственной крови и плоти. У многих кожа с лица сползала, а мясо превращалось в месиво. На кровати, стоящей у стены, лежал хатрак, чья свисающая рука с приходом гостей отделилась от остального тела и громко шмякнулась об плитку. Лицо его опухло и будто собиралось взорваться.

— Вот что муридские споры делают со своими жертвами, — прокомментировал увиденное Модесто, прикрывая нос рукой.

Кодаста стояла и не могла сделать и шагу: она и не предполагала всю степень катастрофы. Тело непроизвольно задрожало, клыки прижались друг к другу, а рука сжала дробовик. Она просто не могла поверить.

Дальше по коридору лежало существо, щупальца которого сжались и покрылись чёрными волдырями, а в некоторых местах они уже взорвались. Голова была вся в язвах, которые углублялись в кожу, а её на затылке спора проела и уже разложила половину мозга, частички которого висели на мясных нитях. Модесто сел к нему и приподнял голову, и тут же из рта посыпались мелкие сгнившие щупальца.

— Это кто? — поинтересовался Модесто, продолжая рассматривать труп.

— Это эжрлят-жсетр. Они обычно в штурмовых войсках Вортааг служат, — ответил Цавар и подобрал его лазерную винтовку, но она была отключена. — Ну точно штурмовик. Жаль, что боевая форма в таком плачевном состоянии, — добавил он, глазами перебирая ошмётки ткани и бронепластин, оставшиеся на полугнилом теле.

— Я такого видела на эстакаде, — присоединилась к ним Кодаста, до этого только наблюдавшая. — Только он был более округлых форм. И щупалец было меньше.

— Это другой их вид, — поведал воктонец, но зачем-то скрыл название, однако Кодасте было не особо интересно.