Последняя игра

***

Ойген симпатизировал Гелену. Невысокого роста, но подтянутый, с простым честным лицом и зачесанными назад светлыми волосами, он умел понравиться. Рейнхард отметил, что Лоренц держался свободно, быстро перелистывая листы папки.

— Рыцарь Железного креста? Неплохо для подозреваемого. Что мне необходимо сделать? — штурмбаннфюрер СС откинулся на спинку стула. — Разрешите закурить?

Генерал кивнул, глядя, как ловко Ойген подносит зажигалку к сигарете и одним движением руки тушит огонек, потом негромко сказал:

— Я предпочту заинтересовать его крайне интересной информацией. Вы должны найти источник такой информации и провести допрос. Но, умоляю вас, никакой театральщины. Это должен быть не актер, мы не в кино. Это должен быть реальный подозреваемый, который действительно знает. Это не показательный допрос, это обычная рутина.

— Какого рода информация вам интересна?

Ойген умница, отметил про себя Гелен. Он быстро ухватывает суть.

— То, что вы представляете мне для Красной библии.

Лоренц присвистнул и вмял сигарету в стоящую у его локтя пепельницу.

— Стоит ли так рисковать? — спросил осторожно, но генерал движением руки остановил его.

— Стоит, — Рейнхард был совершенно серьезен. — У вас есть такой человек?

— Да. Но расколоть его будет не слишком легко.

— Штирлиц — мастер допросов. Думаю, что он вам сам поможет, — Гелен усмехнулся. — Это будет очередным дурным анекдотом, родившимся в нашей службе. К тому же не забывайте, что там будет человек от гестапо. Я не хочу компрометировать вас перед Мюллером.

========== Глава 12. Командир альпийских стрелков ==========

Штирлиц с утра пораньше просидел за отчетами. Шелленберг любил сухие, сжатые доклады, которые разбавлял вопросами, но для бюрократической машины требовались длинные, испещренные статистическими выкладками, размышления о том, на сколько вероятно продвижение той или иной инициативы Шелленберга. Сам Вальтер эти отчеты никогда не просматривал.

Бригадефюрер отхлебнул кофе из чашечки. «Какая крохотная чашечка на его ладони, костяной фарфор, возможно, китайский. И так вкусно пахнет. Настоящий кофе», — Штирлиц потянул носом. Шелленберг выглядел отлично в новом выглаженном костюме и улыбочкой на свежевыбритом лице, несмотря на то, что шел пятый год войны.

«Это правильно, позволяет в минуты полного хаоса быть собранным. Привычный распорядок, такие мелочи, как чистка ботинок, возвращают в рабочий ритм, дают уверенность в том, что это простая безделица, какие уже были и успешно были пройдены. Наверное, Шелленберг будет небритым и в мятой рубашке только в военной тюрьме. А дураком он не будет никогда».

— Доброе утро, бригадефюрер.

— Доброе утро, Штирлиц, — Вальтер взглянул на Штирлица и поставил чашечку на стол. — Как продвигается работа по Норвегии?

— После провала в обороне Петсамо Квислинг намерен заключить пакт с Советским Союзом.

— Основания, — сказал Шелленберг отрывисто.

— Данные из открытых источников и передислокация войск.

Начальник политической разведки пожевал губами, затем кивнул.

— У нас есть другие основания, Штирлиц. И я хочу, чтобы вы лично убедились в этом.

— Меня не стоит переубеждать, я своих убеждений не меняю.

Шелленберг пытливо заглянул в лицо Штирлица и весело улыбнулся.

— Упаси Боже, вам не верить, Штирлиц. Ребята Олендорфа решили вам, так сказать, помочь. Штурмбаннфюрер Лоренц введет вас в курс дела, — и Вальтер снял трубку телефона.

«Олендорф? Нечасто люди из внутреннего СД просят нас о помощи». Через пять минут в кабинет Шелленберга вошел высокий полноватый штурмбаннфюрер. Он держался как английский джентльмен или, как бы ляпнул старина Мюллер, заправский гомосексуалист. Движения плавные, не лишенные изящества, но при этом общее впечатление было иным — не расхлябанность светского щеголя, а интеллигентность и ум, а еще выдержка опытного офицера.

— Ойген Вильгельм Лоренц, — коротко отрекомендовался, протягивая руку Штирлицу. Рукопожатие короткое, но крепкое. — Позвольте, бригадефюрер, ввести господина штандартенфюрера в курс дела.

— У вас полная свобода действий, — Шелленберг улыбнулся, с нарочитым безразличием углубляясь в чтение лежащих перед ним бумаг.

— Мне показалось странным поведение одного из допрашиваемых дезертиров. Отто Лерхе, работал в обслуге концентрационного лагеря Штаблак четыре. Он настаивает на том, что узнал в пленных французах одного очень важного человека. Лерхе работал перед самой войной в нашем посольстве в Москве.

— Что он утверждает?

— Лерхе клянется, что командир альпийских стрелков Анри Ламар на самом деле Андрей Храмцов. Он был личным шофером подруги Евгении Соломоновны Ежовой {?}[Жена наркома НКВД Николая Ивановича Ежова, расстреляна в 1938 году]…

Штирлиц помолчал, потом поднял взгляд на Лоренца. Тот взмахнул рукой:

— Вы понимаете, какого рода информацией он владеет? Это не просто какие-то обрывки сплетен, это вход в ближнее окружение Сталина.

— Ежов репрессирован.

— Ламар попал в плен только после провала в Петсамо, до этого он работал в разведке.

— Какого рода помощь вам требуется?

***

Холтофф жадно пил воду из стакана. Его острый кадык ходил вверх-вниз, и у него еще мелко, неприятно дрожали руки. Штирлиц закурил сигарету, и тут же с тихим шелестом, будто треск крыльев вальдшнепа, заработала вентиляция. Спина Лоренца была расслабленная, и он держался непринужденно, будто на дипломатическом приеме, несмотря на то, что пошел уже пятнадцатый час допроса.

Ламар тоже измученным не выглядел, только на лбу пролегла глубокая морщина, а серые глаза потускнели, в них плескалась мутная пленка усталости.

«Они его не сломают, даже если перейдут к третьей степени устрашения. Они уже перешли, вспомни его походку — он хромает так, как будто ему сломали обе ноги. Но так и есть, скорее всего. А Лоренц умен. Он выщупывает наиболее уязвимые точки, что не получилось у меня. Нет, ты слишком устал, Макс. Хотя тебе удалось выудить из него пару слов о его работе. Это уже успех».

— Считаю уже лишним продолжать допрос, — штурмбаннфюрер отодвинулся от стола и кивнул машинистке. — Спасибо, фрау. Господа, на этом закончим.

Лоренц взял со стола протокол, пролистнул, быстро ознакамливаясь. Со Штирлицем разговаривать не стал, лишь подождал, когда в камере никого не останется, кроме Ламара, и быстро шагнул к нему.

— Мне есть что бояться, господин штурмбаннфюрер СС? — командир альпийских стрелков посмотрел на него.

— Вам не о чем волноваться. Если, конечно, Германия по-прежнему на первом месте из трех стран, на которые вы работаете.

— Да, конечно.

========== Глава 13. Ингрид ==========

Она на мгновение прикрыла глаза и машинально дернула запястьем — стекло наручных часов на узком запястье стрельнуло солнечным зайчиком по гладкому борту автомобиля.

Штирлиц открыл дверь и улыбнулся.

— Здравствуй, Ингрид.

— А я уже вас заждалась, Макс, — Ингрид любезно улыбнулась, и в ее улыбке было столько теплоты, что Штирлиц вновь быстро улыбнулся. Пропустил ее вперед, в полутемный вестибюль мимо хмурых солдат охраны. Ее юбка под просторным серым пальто чуть натягивалась при каждом шаге, красиво очерчивая стройные ноги, и штандартенфюрер снова улыбнулся.

— Вы были на службе, Макс? — спросила Ингрид тихо, когда они шли по коридору. Ковер скрадывал их шаги.

Штирлиц шутливо парировал:

— А я очень замучен службой, что да так, что по мне видно?

— У вас мизинец правой руки в чернилах и красные глаза от недосыпа, хотя вы бодритесь.

«Ее внимательность сделала бы честь любому разведчику», заметил про себя Штирлиц и открыл ключом дверь раздевалки.

На мягком покрытии корта еще не подсохли лужи, и с сетки срывались голубые капельки. Ингрид перетянула светлые волосы лентой и в готовности подняла ракетку.

Казалось, что она порхала над теннисным кортом, только белая льняная юбка чуть хлопала по ногам. Штирлиц автоматически парировал удары, глядя на нее, на напряженные плечи, и как солнце серебром блестело на ракетке. Но мысли уходили от игры.