Страница 9 из 19
Штирлиц сделал глубокую затяжку, отчего заболели легкие, и повернулся к окну. За окном уже все потемнело, тучи быстро-быстро бежали по небу. Первые капли дождя автоматной очередью ударили в стекло.
Для Гелена ты изменник. Изменник и для своих же. Допрос того парня из альпийских стрелков — это дело десятое, неважное. Ты сейчас должен решиться, понять — на чьей ты стороне? Что тебе даст каждая сторона? Ты останешься верен Родине, останешься верен Родине всегда. Ты работал десятилетиями над одной целью — спасти Россию, советскую Россию. Ты не сомневался тогда, потому что не знал многого, а сейчас сомневаешься. Ищешь ниточки, обнадеживаешь себя. Сомнения подсекают только глупого человека, умный ищет пользу в сомнениях. Сейчас ты проверяешь себя, Исаев. Ты ищешь в себе тот стержень, который позволил тебе продержаться десятилетия в нелегальной разведке. Этот стержень есть, вот он. Любовь к Родине. Вера в нее. Осознание того опустошающего зла, который принес нацизм. Эта жуткая империя, построенная на жутчайшем страхе перед картонной марионеткой. Здесь нет других чувств, только страх, страх. Удушающий ужас, в котором невозможно жить. И эти реки крови, пролившиеся за все годы войны… Нет, я вернусь домой. Сомнения в правильности выбора — это лучшее подтверждение правильности выбора.
Минутная слабость. Штирлиц затушил сигарету и снова зажег настольную лампу. Он должен прижать Гелена, не дать ему вырваться, ослабить сферы влияния. Где-то там, за толстыми стенами серого гранита административных зданий Рейха сидят Борман и Мюллер. Они думают и разрабатывают тайные каналы для переправки по миру всех тех, кто будет объявлен военным преступником. Он, Штирлиц, уже не в силах этому помешать. Но он должен переиграть Гелена и не дать ему использовать свой главный козырь.
Легче, намного легче сообщить данные местоположения Линдерхофа в последнем сеансе радиосвязи с Москвой. Ночью прилетят наши самолеты, и резиденцию Гелена сровняют с землей… А утром меня заберет гестапо. Главная цель не будет достигнута — необходимо переиграть генерала, заставить его идти по его, Штирлица, правилам, как это было с полковником абвера Бергом. Гелена нужно прижать. Прижать крепко. Он обеспечит мою безопасность до самого конца войны. Для этого необходимо вытравить старого лиса из его логова.
========== Глава 11. Исход-2 ==========
Гелен начал комбинацию давно. Стратегической победой стала вербовка Шелленберга во время собеседования в Вевельсбурге. Вальтер дал свое согласие на задействование его в комбинации. Таким образом, Гелен разрешил стоящую перед ним дилемму — Мюллер или Шелленберг?
Мюллеру ввиду специфики его службы отводилась ключевая роль второго плана. Шелленберг был тоньше и интеллигентнее Мюллера, хотя Гелен не имел привычки недооценивать противников. Мюллер был также опасен, как и Шелленберг. Эти союзники (хотя язык не поворачивался называть их своими союзниками) должны были сослужить службу его делу, а затем выйти из игры. На последнем этапе они будут ликвидированы, нет, не гестапо, как бы не хотелось этого Гелену, а американцами или англичанами. Хотя такой исход был маловероятен, это генерал тоже понимал. Слишком уж ценны они. По крайней мере Шелленберг. Да и Мюллер тоже совсем не прост, ох как непрост.
Гелен переставил слона на белую клетку и задумался. Мысль перескочила на шахматы. Правила игры, установленные веками… Отточенность механизма и при этом закоснелось тоже вековая. Узость мышления. А разведка не любит узколобых кретинов, крайнюю форму ярко выраженной закоснелости и исполнительности. Такие хорошо прижились в низших звеньях партийных функционеров, среди элиты СС и СА, они пронизили всю механику нацистского государства сверху донизу. Но эта зараза тупости, как искренне считал Гелен, не проникла в абвер, в его абвер, который он холил и лелеял после ареста Канариса. Исполнительным идиотам в рядах военной разведки было не место.
Он переставил пешку из самого дальнего верхнего крайнего правого угла рядом со слоном в середину — игра шла по его собственным правилам — потер пальцами подбородок. Нужен исполнитель. Тот, кто будет вести Штирлица. Только вести, глубокий анализ он, Гелен, будет делать сам. Нужен инициативный и чуткий психолог, прощупывающий болевые точки до их первоистоков. Пожалуй, даже не пешка (генерал переменил фигуру), а ферзь. Умный, инициативный, с большим опытом работы.
Рейнхард закрыл глаза, подушечки пальцев едва коснулись черного ферзя.
Есть такой человек. Его имя — Ойген Вильгельм Лоренс, штурмбаннфюрер СС. Внедрен разведкой во внутреннее СД. Ученик Ганса Шарффа, один из лучших следователей Отто Олендорфа.
Гелен встал и подошел к несгораемому шкафу. Безошибочно, память была превосходная, нашел дело под семизначным номером. Ойген работал в Скандинавии, в частности, в Финляндии, и на Восточном фронте. Имел опыт нелегальной работы в Москве. Папка с его личным делом была помечена красным штампом и подлежала уничтожению. Такими штампами были помечены дела лучших разведчиков абвера и ближайшее окружение Гелена, в частности, оперативный отдел разведштаба «Иностранные армии Востока». Гелен лично набрал текст экстренной депеши в РСХА, состоящей из короткого текста: «Ситуация по убийству Вилли Брандта требует немедленного рассмотрения. Гелен». Кодовый сигнал для Лоренца.
Убийство Вилли Брандта действительно висело на повестке рассмотрения в Имперском народном суде, но дело затягивали за неимением существенных доказательств: убийство офицером Вермахта ближайшего соратника одного из полусумасшедших физиков из команды Рунге требовало тщательного рассмотрения на предмет «чистоты крови» этого физика. Крипо передало дело в службу безопасности СД, и процесс затормозили. Судьба же офицера, фамилию которого Гелен постоянно «забывал», никого не интересовала, за исключением узкого круга лиц в разведке Гелена, для которых это дело стало позывным для экстренных встреч.
Он вызвал Лоренца неслучайно. И вызывал не в Линдерхоф, а намного западнее, на кордон. Были люди, которым было ни к чему мелькать на глазах охраны, несмотря на то, что Гелен тесно дружил с генералом горных войск Августом Винтером, начальником Отдела обороны Рейха. К таким людям относился и военный следователь штурмбаннфюрер СС Лоренц.
Комбинацию генерал продумал один. Мыслить как противник, «мыслить как Штирлиц» нелегко. Спасала немецкость Штирлица, которая отслеживалась в отчетах и рапортах. Штирлиц думал по-немецки, это позволяло понять не загадочную сторону русской души, а тактику действий, оценить разумность подхода. Ведь Штирлиц — это не Штирлиц, это образ, маска. Разведчик — актер. Он играет роль ежедневно и ежеминутно, он думает этой ролью, он живет этой ролью. А роль — это цепочка шаблонов, правил, оговоренных условностей. Пусть большее в работе разведчика — это импровизация, но есть определенные правила, та же конспирация. Нужно искать не только на несовпадениях в мелочах, но и понимать логику действий. Тогда все легко, тогда можно просчитать вероятные шаги противника.
Гелен вернулся к доске, задумчиво оглядел хаотично расставленные фигуры и отодвинул белого короля (Шелленберг) и одного из белых слонов (Мюллер) в сторону. Последовательно выставил три фигуры: белого ферзя (Штирлиц), черного ферзя (Лоренц), белую пешку и черную пешку. Белая пешка олицетворяла одного из сотрудников гестапо, фигуру малозначительную, исполнительную. Ее основная задача — передать соответствующие сведения Мюллеру. Кто может ею быть? На ум сразу пришел Холтофф. Гелен замялся.
Холтофф ненадежен. Такого не будут хоронить с почестями после автомобильной катастрофы, пешка как и есть пешка. Мюллер, вероятно, использует его. Если да, то идеальный человек этот Холтофф. Обычный хорек. За ним стоит старый опытный Мюллер. Гелен поставил за пешкой белого слона.
А еще у нас должна быть хорошенькая уточка. Селезень. Интересная у меня привычка изъясняться охотничьими терминами. Впрочем, подбором уток займется матерый хищник, настоящий барс Лоренц. Давно не было барсов в моей коллекции. Увы, теперь очень не скоро удастся выбраться на высокогорную охоту.