Страница 15 из 28
Я под шумок тихо выскользнул за дверь – раньше, чем родители опомнятся и решат спросить о Лорди что-нибудь еще: ну, например, возраст.
До места встречи добирался на автобусе и случайно приехал раньше, чем планировал. Зайдя в кафе и не обнаружив Лорди, я вышел и намотал пару кругов пешком по окрестностям, потому что приходить раньше – это не по мне, не люблю выглядеть заинтересованным.
Мы встретились в назначенные шесть часов. На Лорди были мешковатый свитер, несмотря на теплую погоду, и потертые джинсы – такого вида, словно в них штукатурили стены. Она, в отличие от меня, как будто не старалась никому понравиться, не старалась впечатлять фальшивой эффектностью. Я тут же почувствовал себя неуместным: на мне были брюки со стрелками, и эти стрелки я выглаживал несколько минут (Лев научил).
Стараясь скрыть свою дотошную опрятность, я поскорее сел напротив нее за столик и спрятался за меню.
Лорди заказала две кокосовые вафли с шариком ванильного мороженого, а я сказал: «Мне то же самое». Уже потом, посмотрев в меню, я увидел, что это самая дорогая позиция. Наверное, что-то в моем лице изменилось, потому что Лорди сказала:
– Бери что хочешь, я угощаю.
«Очень прогрессивно», – подумал я, но сам ответил:
– Спасибо, не нужно.
– Да ладно тебе, – махнула рукой Лорди. – Мне папа сегодня денег выслал, для него это всё копейки.
– А кто он?
– Совладелец одной компании.
Слово «одной» прозвучало так бегло, словно эту компанию нельзя называть, так что я тактично промолчал.
– Знаешь историю, в которой парень из бедной семьи встретил девушку из богатой семьи и все закончилось утоплением?
Лорди посмотрела на меня так, будто готова встать и уйти прямо сейчас, но лишь на секунду, – потом ее взгляд смягчился, и она рассмеялась:
– Кажется, это лучшее, что мне когда-либо говорили в начале свиданий! «Американская трагедия», да?
– Ага. Но топили там не богатую, не волнуйся.
– Это обнадеживает. У тебя уже есть на примете какая-нибудь девушка, которую ты хочешь утопить?
– Я хочу утопить большинство людей, – сказал я, выдержав серьезный тон.
Лорди хотела то ли что-то сказать, то ли опять рассмеяться, но официантка принесла нам вафли с мороженым, и мы отвлеклись от темы с утоплением. Вафли показались мне переслащенными, а сочетание с мороженым только усугубляло ситуацию, и я, вспомнив венские вафли в маленькой кофейне напротив дома, подумал в тысячный раз за последние месяцы: «В России было лучше».
– А ты, значит, тот самый парень из бедной семьи? – снова заговорила Лорди.
– Типа того.
– А кто твои родители?
– Они… Ну…
Лорди перебила меня:
– Моя мама, например, вообще не работает. Точнее, она что-то там делает с одеждой, типа свой бренд, но, знаешь, это такое баловство для богатеньких.
Слово «богатеньких» прозвучало у нее так презрительно, как будто она к ним не относится. Я, думая, как бы слиться с темы семьи, проговорил:
– Моя мама… Она… У нее был рак…
Лорди сочувственно свела брови.
– О господи, какой ужас… Но сейчас все хорошо?
– Да, – неожиданно ответил я. Тут же подумал: «Господи, что я несу», но при этом продолжил: – Да, все хорошо, она просто… Восстанавливается. И пока не работает.
Лорди понимающе покивала.
– Ну ничего, здоровье – это главное. А отец?
– Он хоккеист.
Лорди аж подпрыгнула на стуле.
– О, тогда понятно, почему вы переехали! По контракту, наверное, да? В Канаде очень развит хоккей, насколько я знаю.
– Ага, – сдавленно проговорил я, чувствуя, как из рук выскальзывает вилка – так сильно у меня вспотели ладони.
– Но неужели хоккеисту так мало платят?
«Ну молодец, выкручивайся теперь», – со злостью на самого себя подумал я, но вслух ответил:
– Мы просто недавно здесь. И много денег ушло на мамино лечение.
– Ну да, тогда понятно.
Я попытался сменить тему и начал расспрашивать про университет и планы на жизнь. Лорди сказала, что учится на инженерном деле («Это вообще что?» – «Ну, инженерное дело!» – «Нет, а чем потом заниматься с таким образованием?» – «Чем-чем, инженерством!»). Чем больше я ее слушал, тем яснее понимал, что она довольно глуповата, но денег у нее много – скорее всего, на «инженерство» она была зачислена не за острый академический ум. Уровень ее эрудированности был неравномерен: она знала про «Американскую трагедию», но не знала «Евгения Онегина».
– У тебя есть друзья?
– Нет.
– Почему?
– Как говорится: от друзей спаси нас, Боже.
– Что?
– Это из «Евгения Онегина».
– Я не поняла.
«А Лена бы поняла», – с грустью подумал я.
Но, конечно, я отказал ей в уме не из-за «Евгения Онегина», а по более простым причинам: темы для разговоров она поднимала примитивные, рассказывая о студенческой жизни, в основном упоминала сплетни, кто с кем спит и кто где напился, обсуждала со мной чужой зад, чужой цвет ногтей, чужие шмотки. Я слушал ее и не понимал: как много людей в этом мире умудряются закончить школу и получить высшее образование, оставаясь в своем развитии на таком примитивном, таком хабальном уровне.
Она болтала не меньше часа и, думаю, могла бы говорить еще и еще, но я почувствовал, как в кармане джинсов завибрировал телефон. Вытащил его, глянул на экран: звонил Слава. Подняв взгляд на Лорди, я неловко выбрался из-за стола и промямлил что-то типа: «Я щас…». Отойдя почти на другой конец зала, ответил:
– Алло.
– Надеюсь, ты хорошо проводишь время, – тут же раздался голос Славы. – Не мог бы ты вернуться домой и побыть с Ваней? Нам со Львом нужно уехать в миграционный центр.
– А зачем мне быть с Ваней?
– Ему наложили гипс.
– И что?
– В смысле «и что»? – Я почувствовал в голосе Славы легкое раздражение. – Ему может понадобиться помощь.
– Ладно, – выдохнул я.
– Я могу забрать тебя, если хочешь.
– Не надо меня забирать! – пожалуй, слишком резко ответил я, оглянувшись на Лорди. – Сам вернусь.
– Хорошо. Мы ждем. – И он отключился.
Я вернулся к Лорди, сел за наш столик и грустно сообщил:
– К сожалению, мне пора.
Она тоже расстроилась.
– Какие-то срочные дела?
«Просто скажи, что тебе нужно побыть с младшим братом», – мысленно велел я себе, а вслух проговорил:
– Да, нужно побыть с мамой.
– Это важно. – Она положила свою ладонь поверх моей руки – наше первое тактильное соприкосновение.
Я ничего не почувствовал, но сделал вид, что почувствовал: повел плечами, улыбнулся, если бы можно было силой мысли заставить себя покраснеть – я бы покраснел.
Я видел, что понравился ей, видел, что ей со мной интересно, и мне было страшно спугнуть этот интерес. Я пытался произвести на нее хорошее впечатление: выглядеть шутливым, положительным, непринужденным и, конечно, самым обыкновенным, самым нормальным, самым предсказуемым. У меня на Лорди были особые планы.
The Anatomy Lesson of Dr. Nicolaes Tulp
Наш первый секс с Лорди случился спустя неделю прогулок по скверам и паркам (и одно посещение кинотеатра) – быстрый и тихий, как и полагалось, наверное, в нашем случае. Это было днем, в моей комнате, в пустой квартире, хотя я заставил Лорди поверить, что в ней кто-то есть. Так было нужно.
Все это вообще не должно было случиться, но случилось – по моей глупости. Мы гуляли по центру Даунтауна, завернули на Нельсон-стрит, а с нее – на Джепсон-Янг-лэйн, где в неприметной приземистой трехэтажке и располагалась наша квартира. Уверенный, что мы пройдем мимо, я сообщил Лорди, что живу «во-о-он там», на первом этаже.
– А можно к тебе в гости? – тут же спросила она. Довольно беспардонно, как мне показалось.
– Мои родители дома, – растерянно ответил я.
Это было ложью, разве что Ваня мог вернуться с уроков музыки к четырем (он постигал искусство игры одной рукой, пока вторая была загипсована). В мыслях я воспроизвел путь до моей комнаты: как минимум нам пришлось бы пройти по коридору, вдоль которого висели несколько фотографий нашей семьи, а по ним недвусмысленно становилось ясно, что никакой мамы в этой квартире не живет.