Твоя Мари. Энигма

Купив билет, вспоминаю, что не знаю, где сейчас Олег снимает Мари квартиру – прежнюю продали, как я слышал. Но это тоже не беда, пароль от ее почты не меняется годами, залезу, гляну – бронь явно там.

Ложиться уже нет смысла – половина шестого, потому иду в душ, варю кофе и все думаю, думаю… Метастазы в мозг – это плохо. Это – финал. Нет, не хочу верить в это. Может, Мари ошиблась? Или врач ее ошибся, так бывает, медицина – наука неточная. Нет, пока сам не увижу, не буду думать об этом.

– Доброе утро, Мастер, – раздается за спиной, когда я, зависнув, смотрю в окно, и я резко разворачиваюсь.

На пороге кухни – Лерка, лохматая и в спортивных шортах, никак не могу отучить от дурной привычки носить мужское белье и вот эти боксерские труселя. Мари никогда в жизни не позволила бы себе такую одежду, я не помню, чтобы видел ее руки без маникюра, например, даже в ранней молодости. А сейчас, уже тяжело больная, она словно кому-то постоянно доказывала, что у нее все в порядке, потому не позволяла себе шляться даже по дому в таком вот непотребстве. Зато Лера…

– Ты опять в таком виде? – игнорирую приветствие, окидывая ее с головы до ног недовольным взглядом.

– Простите… я сейчас переоденусь… только… вы рано встали, Мастер, что-то случилось?

– Это не твое дело. Приводи себя в порядок и убирайся отсюда, мне сегодня не до тебя.

Она склоняет голову и шмыгает в ванную. Не знаю, почему она вдруг стала так раздражать меня. Пару лет назад я не особенно присматривался к тому, как она выглядит, а в последнее время вдруг как глаза открылись – бучиха, как есть. Не баба, не мужик – непонятно, кто. И вроде фигура хорошая у нее, и лицо в принципе потянет, но что-то есть в повадках… видно, не пропьешь ориентацию, она привыкла быть мужиком в отношениях, и это не может не сказываться.

В Теме я ее вроде немного обучил, подмял, но это все равно что-то не то – как суррогат. Заменитель. А как можно заменить? Никак… так вот и катаю с ней для практики, чтобы руки не забывали, да чтобы напряжение сбрасывать, иначе совсем крышу сорвет. Но удовольствия особого нет, это честно. И эстетически, конечно, совсем… Я – визуал, мне нужна картинка, причем такая, какой я ее хочу видеть, и в этом плане Лера, конечно, вообще не мечта.

Но совсем ссориться с утра не хотелось, день будет еще тот, надо остаться спокойным и не растрачивать себя на ненужные эмоции. Наливаю ей кофе, достаю из холодильника йогурт, выставляю это все красивенько на салфетку – вроде как в качестве извинений за неласковый утренний прием.

Она выходит из ванной уже собранная, накрашенная и с уложенной прической – короткая белая стрижка.

– Ты завтракай, я пойду соберу кое-что, – небрежно чмокаю ее в щеку, и Лера благодарно смотрит на меня:

– Спасибо, Мастер.

– Расслабься.

Это слово означает, что экшн окончен, теперь она может звать меня по имени и на «ты», мне сейчас не до этикета.

– У тебя какие-то дела сегодня? – спрашивает она, усаживаясь за стол.

– Да. И дел много, – бросаю коротко. – Завтракай, мне надо подумать.

Ухожу в спальню, открываю шкаф и бессмысленно смотрю на ряд накрахмаленных белых рубашек – Лерка стирает и крахмалит их раз в неделю, в субботу. Как назло, они все равно никак не ассоциируются у меня с ней – только с Мари. Каждый раз, надевая хрустящую рубаху и закатывая рукава до локтя, я вижу Мари, и от этого прихожу в ярость, потому что перевожу взгляд и обнаруживаю рядом с собой Леру. А она, как известно, вообще не Мари.

– Ты поздно вернешься? – спрашивает Лера на пороге, уже готовая уходить.

– Я не вернусь сегодня.

– Дежуришь?

– Да.

Сейчас мне легче соврать, чем объяснять настоящую причину отсутствия, да я вообще не должен отчитываться – Господин хочет – врет, а хочет – не договаривает.

Лера целует меня в щеку и наконец убирается из квартиры. Так, с этой разобрался, надо к Олегу, потом в реабилитацию, потом убрать дежурство в травмпункте и подмениться в приемном покое – и все, можно собирать вещички и ехать в порт, рейс в семь-пятьдесят, в Москве буду около десяти, пока доберусь, пока найду квартиру Мари – уже и полночь.

Олег встречает меня на ногах, это даже радует. Он стоит у окна, держится за подоконник и смотрит вниз, а я вдруг вспоминаю, как на второй день своего попадания сюда он спросил у меня, на каком этаже отделение. Я тогда почему-то сразу все понял, обложил его матом, объяснив, что дурака безнадежнее еще не видел. Нет, я не был на сто процентов уверен в том, что Олег захочет что-то с собой сделать, но даже мысли об этом мне не понравились.

В тот момент с его прогнозом вообще было непонятно, лечащий врач не мог сказать ничего определенного, Мари, видевшая снимки, сказала, что все довольно плохо, а совершенно не чувствовавший ног Олег замкнулся в себе. Но я знал, что если появится хоть мизерный шанс, то уж я-то его не упущу, разобьюсь в лепешку, но на ноги его поставлю – это я умею и даже трижды проворачивал такой фокус с совсем, казалось бы, безнадежными пациентами. Тут главное – упорство и умение заставить пациента в себя верить, заставить его хотеть встать. Ну, и плюс, конечно, методика, которой я овладел за пять лет жизни в Америке. Даже тамошние специалисты считали, что мои руки созданы именно для нее, что бывает довольно редко. В общем, козыри у меня имелись, оставалось только ждать.

И вот сейчас я стою в дверях палаты и вижу результат – мой друг, мой брат фактически – стоит на своих двоих. Мы это сделали, осталось только чуть доработать.

– Давно стоишь?

Он поворачивается:

– Минут десять. Ты чего так рано?

– Решил забежать с утра, дел полно. Мне тут предложили трехдневные курсы, так что я уеду, вместо меня будет приходить парень из центра, он тебе массажи поделает, чтобы не прерываться.

Олег смотрит на меня как-то подозрительно, и приходится сделать честные глаза:

– Центр предложил, ну, чего отказываться?

– Да правильно все, поезжай, – говорит Олег, но что-то мне подсказывает, что надо будет со сменщиком договориться, чтобы легенду поддержал.

– Не звонила, – коротко говорю я, заметив в его глазах вопрос, который вслух Олег, конечно, не задаст.

Он неопределенно дергает плечом. Ладно, потом разберемся со всем, сейчас мне пора делать массаж и бежать дальше.

– Ложись.

Пока я мою руки и достаю из тумбочки массажное масло и специальные резинки, которые использую для упражнений, Олег укладывается на кровать, стягивает спортивные штаны. Я полчаса работаю над его ногами и спиной, выкладываюсь по полной – ну, я, собственно, со всеми так работаю, не умею халтурить, а тут еще и случай особый.

– У тебя пальцы как клещи, – жалуется Олег, когда я заканчиваю.

– Ну, от поглаживаний толка не будет, потерпишь.

Он рывком садится, и я морщусь:

– Аккуратнее! Давай пока без резких движений.

– Мне из айкидо пару приемов-то можно? Там без рывков, – спрашивает он, наклоняясь вперед и стараясь достать руками до пальцев ног.

Я всегда удивляюсь вот этому – он такой огромный, тяжелый, но при этом гибкий и растянутый, ни одной забитой мышцы. Я, например, даже будучи здоровым, ни за что вот так не согнусь, а он – запросто.

– Без рывков можно. Но постарайся пока ногами не махать, договорились?

– Что-то не так?

– Нет, все хорошо, но давай не будем гнать лошадей.

– Я понял. Ты торопишься?

– Да, мне надо в травмпункт заехать, убрать там смену, а потом еще в реабилитацию. Да и здесь дежурство завтрашнее отдать кому-то.

Неделя у меня обычно расписана по воскресенье, это иногда единственный выходной, сегодня среда, я освобожу все как раз до воскресенья – мало ли, как там в Москве пойдет, вдруг придется задержаться.

– Ладно, иди, – Олег распрямляется и ложится на подушку.

– Завтра к тебе… – начинаю я, но он перебивает:

– Я все помню. Удачно тебе съездить.

Да, вот это точно пригодилось бы…