Мор

– А ну не рыпайся! – прорычал я.

– Да пошёл ты…

Парень забарахтался, попытался сбросить мою руку со спины. Я прижал его к полу коленом и надавил.

– Поломаешь… – прохрипел он.

– А ты веди себя хорошо.

Парень закивал и перестал дёргаться. Я отпустил его. Он отполз в угол, сел и хмуро смотрел на меня исподлобья. Я поднял с пола ключи и опустил створки лифта. Ключ-крестовина замкнул цепь, лифт заработал и пошёл вниз. Краем глаза я поглядывал за своим трофеем. Как только лифт начал опускаться в шахту, он закрыл глаза. Его губы шевелились, и мне показалось, что он ведёт отсчёт секундам: «Раз, Миссисипи. Два, Миссисипи. Три…». Я вспомнил про его клаустрофобию.

– Ты как. Нормально?

Парень кивнул.

– Надо на воздух, – скороговоркой произнёс он, и я действительно услышал следующее число: – Семь…

– Сейчас.

Лифт остановился, я поднял створку, подошёл к парню и помог ему подняться на ноги. Его трясло.

– Тихо. Иди за мной.

Я подал ему руку, и он ухватился за неё так крепко, словно боялся, что я оставлю его в лифте одного. В убежище было темно. Быстро осмотревшись, я провёл парня в спальню. Только её окна выходили на залив, а не на город. Усадил парня на кровать и сорвал с окон картон, пуская в комнату тусклый ночной свет. Парень открыл глаза, и я услышал, как он глубоко задышал, пытаясь успокоиться. Я вернулся к нему, а он крепко сжал мою руку и шепнул:

– Спасибо…

– Что-то тебя сильно зажимает, парень… – сказал я и понял, что не знаю, как его зовут. – Тебя как зовут?

– Адам, – тихо ответил он. – А тебя?

– Мор.

– Ты убьёшь меня, Мор?

– Нет. Сказал же уже.

– Изнасилуешь?

– Нет.

– Тогда зачем я тебе? Я не понимаю… – Он перевёл взгляд на руку. Я не хотел её отпускать и держал, хотя в этом не было нужды. Адам посмотрел мне в глаза и повторил свой вопрос: – Зачем я тебе, Мор?

– Не знаю, – честно признался я. – Не знаю, как объяснить.

Я опустился перед ним на колени и не мог отвести взгляд от этого лица, от бесконечно глубоких глаз, от его странной притягательности. Хотя, кого я обманываю, я знал его секрет: он мог противостоять моему Дару, и я хотел этого, хотел простого человеческого тепла. Вот и всё.

Он забрал свою руку, обнял моё лицо ладонями, заставляя сердце биться чаще, наклонился и внимательно всмотрелся в глаза.

– Объясни мне, прошу.

Его голос обволакивал. Так и тянуло признаться, но я знал, что этого делать нельзя. Я прикрыл глаза и накрыл его ладони своими. Как же хорошо вот так, ничего не говоря и ничего не объясняя, просто чувствовать, как он касается меня своим теплом. Он поднял мою голову чуть выше… А в следующий момент со всей дури врезал лбом, ломая переносицу. Громко хрустнуло, и боль пронзила меня от макушки до конца позвоночника. Я взревел, подлетел на месте и зашарил руками вокруг. Перед глазами плыли цветные пятна. Совсем рядом раздался грохот – это Адам, рванувшись от меня, запутался в скомканном одеяле, увяз и свалился с другой стороны кровати. Я пошёл к выходу из комнаты ему наперерез и успел схватить за загривок. От злости шумело в ушах, а в голове стоял багровый туман. Я с размаху швырнул Адама в одну стену, потом в другую. Он шипел, вырывался и брыкался, но я не обращал внимания на такие мелочи.

– Ты мне нос сломал, сучёныш! – проревел я, в очередной раз впечатывая Адама в стену.

– Сам отвали, сука! – заорал Адам, всё ещё пытаясь освободиться от моей хватки. – Сейчас дотянусь и жизнь тебе сломаю, понял?!

Угроза от этого сопляка, который не мог до меня дотянуться – руки коротки, меня отрезвила. Я с размаху ударил его об стену и прикрикнул:

– Уймись!

Адам трепыхался и пытался до меня дотянуться. Я повторил урок.

– Уймись, я сказал! Я то мордой долбить начну!

Он моментально сник. Я поставил его на пол и придержал. Взгляд Адама стрельнул в сторону выхода, но я был готов: как только он рванулся в сторону, я встряхнул его и снова ударил о стену.

– Я же ничего не делал, – захныкал Адам, шмыгая носом и пуская театральные невидимые слёзы.

– Я тоже, – рявкнул я.

Врал, а что я ещё мог?! Этот парень «ничего не делая» мне нос сломал. Нос, кстати, до сих пор болел. Адски болел! Мне срочно нужен анальгетик. Но сначала надо как-то нейтрализовать своего «ангелочка». Я огляделся. В спальне ничего подходящего не нашлось.

– Пошли-ка со мной, – сказал я.

Я выволок Адама в большую комнату. Идти он не хотел, упирался, но хотя бы больше не брыкался как сумасшедший. В комнате нашлись пару мотков хозяйственной верёвки.

– Руки перед собой. Вместе, – приказал я.

– Нет.

А мне вдруг резко перехотелось касаться этого ангелочка и чувствовать его сраное человеческое тепло! Зато нестерпимо сильно захотелось ему врезать.

– Это видишь?! – прорычал я, суя Адаму кулак под нос.

А гадёныш прижался к кулаку губами и лизнул его, скользнув мокрым языком между пальцев. От неожиданности я его выпустил. Адам пригнулся как можно ниже и сиганул к выходу.

– Стоять!!! – взревел я, пиная его по ногам.

Адам завалился на бок. Я прижал его к полу, скрутил руки за спиной и связал их мотком верёвки.

– Не надо, пожа-алуйста, – попросил он.

Я повернул его лицом к себе и усадил, прислонив спиной к стене.

– А то что?!

– У меня приступ будет.

– Я открою окно.

– Не поможет. Приступ всё равно будет.

– А мне насрать!!! – заорал я, устав от этих дурацких переговоров.

Вот не было же у меня никаких забот. Какой чёрт дёрнул связаться с этим ненормальным?! Никогда ни с кем не жил, ни разу даже в отношения не влипал! А тут вдруг, на тебе: общения захотелось! Близости!

– Да. Вот, – заявил Адам деловым тоном, усаживаясь поудобнее. – В туалет хочу.

Я рассмеялся нервным смехом, – он довёл меня, – затем наклонился, широко улыбнулся и ответил:

– Потерпишь, гадёныш!

Адам шмыгнул носом, дёрнул связанной рукой, но утереть нос не смог. Пожал плечами и отвернулся. От него тут же запахло…

– Ты что творишь?! – заорал я.

– Мне надо было в туалет, – спокойно ответил Адам. – Я и так терпел. Больше не мог.

Я сжимал и разжимал кулаки от бурлящего во мне гнева. Да что он себе позволяет! Сейчас бы врезать ему… Я медленно перевёл дыхание и отгородился от Адама ладонью.

– Никуда не уходи, – процедил я сквозь зубы, и ушёл: где-то в шкафах должна быть аптечка.

Мысленно я проклял всё, что было связано с Адамом. Тот момент, когда он врезал мне по яйцам. Тот, когда этот далеко не ангелочек сломал мне нос. Тот, когда он появился. Тот, когда я вообще придумал эту гениальную идею: привезти его ко мне!!! Теперь уже не Адам, а я сам задавал себе вопрос, на который не было ответа: «На кой чёрт он тебе сдался, Мор?!»

* * *

По возвращении я нашёл Адама там же, где оставил, но порадоваться его послушанию не успел. У Адама изо рта бежала струйка слюны, глаза закатились. Не соврал, у него снова был приступ.

Я выругался, сорвал с окон картон, распахнул раму и перетащил Адама к окну.

– Эй, малыш! А ну прекрати.

Что я ещё мог для него сделать? Он ведь предупреждал, что так и будет, если его связать. Я повернул Адама набок, развязал ему руки, но верёвку далеко убирать не стал. Он совсем не такой милый парень, каким выглядел.

– Адам, – позвал я. – Адам, очнись!

Он заворочался в моих руках, захрипел, а затем затих и задышал ровно. Кажется, хуже ему не становилось. Оставалось ждать. Я сидел и держал Адама на руках. Второй раз за вечер. От него несло мочой, рвотой и немытым телом, но мне было всё равно. И не к такому привык за свою жизнь. Я ведь людей убивал…

Дотронулся до его лица. Гладко и тепло. Непривычно ощущать прикосновение к человеку и знать, что он от этого не умрёт.

Интересно, как он это делает? Впервые в жизни встречаю человека, способного противостоять моему Дару. Может, стоило просто поискать? Как бы то ни было, он меня сам нашёл. Мой спаситель, мой «ангел». Тикающей болью напомнил о себе сломанный нос и заныли яйца, и мне пришлось вспомнить, что на моих руках далеко не покладистый ангелочек. Я придвинул верёвку ближе. Как только этот гадёныш придёт в себя, она пригодится.