Страница 3 из 17
И, да, Анютка подтвердила мои опасения. Взгляд, поведение, странные слова, которые трехлетка просто НЕ МОЖЕТ знать и говорить… Еще она сказала, что животные, которые раньше Матвея обожали, стали от него шарахаться прочь, а он… Анютка видела, как он с совершенно равнодушным лицом ловит в кулак маленькую ящерку и отрывает ей голову.
Теперь мне тоже страшно. Я отвожу глаза, когда встречаю Матвея на лестнице, стараюсь пройти мимо как можно быстрее. Мне безумно жаль Анютку, и ее мужа, и… настоящего Матвейку, потому что ЭТО – точно не он. ЭТО только прикидывается им, мимикрирует, но даже не пытается скрывать свою настоящую сущность. По крайней мере не от нас. Он ЗНАЕТ, что мы раскусили его, но… ему все равно.
Что это такое? Зачем оно пришло в наш мир? И где, в конце концов, Матвейка? У меня нет ответов на эти вопросы. А еще мне дико страшно, потому что я понятия не имею, сколько их еще таких же, и как от них защититься.
Ласки в конюшне
Я искренне считала, что в нашей конюшне завелись ласки. Ну, знаете, такие милые маленькие зверьки, которые гоняют мышей, плетут лошадям косички и иногда проказничают. Никакой другой версии у меня не было, а в мистическую подоплеку я никогда не верила. Но… После пожара мне буквально ПРИШЛОСЬ убедиться в обратном.
Конюшня вообще-то была смыслом жизни моих родителей. Я любила лошадей, помогала по хозяйству чем могла, но все же большую часть времени проводила в городе, и о том, что там происходит у родителей просто не знала. А потом… Жизнь не оставила мне выбора – или я беру все в свои руки, или дело, в которое родители вложили свою душу, разрушается, банкротится, ну, и далее по списку.
Не буду описывать, как именно я перенимала бразды правления на конюшне – это, поверьте, не слишком интересно. Только скажу спасибо работникам, которые не бросили меня и поддерживали во всем. А еще… Ласки, да.
Сперва, приходя в денники и обнаруживая на гривах лошадей странные сплетенные пряди, я ругалась, что за лошадьми плохо ухаживают. Потом поняла, что, нет, дело вовсе не в уходе или чем-то таком, и… немного испугалась – тут спасибо старому Искандеру, работнику конюшни, отвечавшему за все «грязные» дела. Он упорно утверждал, что в денниках водятся брауни, или, по-нашему, что-то вроде домового, нечисть, если совсем коротко. Оставлял по углам подношения, кого-то постоянно благодарил на своем языке, читал заговоры…
Я поначалу даже прониклась, тем более что косы на лошадиных гривах продолжали появляться как бы сами собой. Потом вспомнила, что я – современная молодая женщина, продвинутая по части технологий, и пошла в гугл. Гугл сказал, что я – дура, Искандер – суеверный старик, а косы лошадям плетет вовсе не нечисть, а… ласки. Ну, да, те самые ласки, которые мелкие животные с острыми зубками. И вовсе не помощники они, скорее вредители – лошадей пугают, кобылье молоко пьют, могут заразу какую принести… Но вот сколько я не смотрела, сколько не искала следы испуга или, не дай бог, зубов на наших лошадях – ничего такого не заметила, и решила ничего с этим не делать. Собственно, Искандера я тоже не гоняла – пусть себе верит в то, что хочет. В конце концов распутать прядь из гривы не так уж и сложно, а травы по углам помимо сакрального своего значения еще неплохо выгоняют блох и прочих насекомых.
Я бы наверно и дальше искренне считала, что все дело в ласках, если бы не…
Однажды ночью я проснулась от диких криков со стороны хозяйственных построек. Подскочила, побежала, забыв про обувь и куртку, а там… Пожар. Горела конюшня, к счастью, пока что верхний ее этаж, если точнее – сеновал. К НЕсчастью, само сено и деревянные балки перекрытий горели СЛИШКОМ быстро, и за пару секунд, пока народ подтягивался к строениям, огонь успел перекинуться на другие сараи.
Я металась от одной двери к другой, проклинала все на свете, пыталась командовать тушением, хотя у самой руки тряслись как у ненормальной. Животных было жалко просто до слез, но еще страшнее, что пламя перекинется на жилые постройки, и пострадают уже люди. Это была КАТАСТРОФА, паника, огонь, ужас…
В конце концов мужики перехватили у меня управление и бросили все силы – и шланги с водой – на обрубание огня, чтобы он не перекидывался дальше. Спасать лошадей из конюшни уже просто не было смысла – здание пылало, и даже если бы прямо сейчас перед нами появилась бригада пожарных, это ничего бы не изменило. Пылала даже ДВЕРЬ. Нас с Искандером держали четверо женщин, а мы все кричали и порывались спасать лошадей – от их криков леденела кровь в венах…
А потом… Я честно не знаю, как это случилось, и что именно произошло, только… Вдруг двери – большие такие ворота, горящие как факелы – распахнулись сами собой. И из них навстречу спасению ломанулись лошади, сшибая по пути падающие балки. Все наши девятеро красавцев и племенная кобыла! Напуганные до ужаса, но главное – живые и невредимые!
Тогда, в пылу пожара и истерике, я не сразу сообразила, в чем странность события. Меня трясло, я просто была рада, что все обошлось без жертв, потом лошадей ловили – они разбежались по ферме кто куда подальше от огня… Да и сам факт того, что дверь распахнулась САМА ПО СЕБЕ – это, как по мне, уже достаточно странно. Но… было кое-что еще. То, о чем я вспомнила только тогда, когда окончательно пришла в себя.
Допустим, дверь могла распахнуться от того, что огнем повредило запоры. Тогда просто под силой собственной тяжести она бы открылась. В этом, если подумать, нет мистики. Но. Как быть с воротами в самих денниках? Они-то металлические, плотные, специально подобранные, чтобы конь в приступе агрессии не вынес их вместе с воротами! А кобыла и вовсе была привязана за коновязь в ДРУГОМ помещении – у нее был период течки, и мы отчаянно следили, чтобы наша королева не связалась с неположенным жеребцом.
В общем, у меня совершенно нет объяснений случившемуся, кроме одного – чудо. Или «брауни», как называл это Искандер. Потому что только чудо или домашняя нечисть могли спасти всех лошадей из того кошмара, что творился на нашей ферме.
К слову, после того, как конюшня была отстроена заново, никаких косичек в лошадиных гривах я больше не находила. А Искандер только вздыхал, что, мол, ушли брауни, нет их больше, и за порядком следить некому. Все ему, старику, отдуваться приходится. Я на его причитания только глаза закатывала – нет и нет, может и к лучшему. Потому как за помощь этим брауни, конечно, спасибо, и за лошадей спасенных тоже, но… Я лично предпочту жить в месте, где нет никакой нечисти и духов. Так спокойнее.
Современных русалок
Говорят, что современные люди не умеют любить так, как раньше – горячо и страстно, и за любовь свою платить слезами, да разбитым сердцем. Говорят, что нет поэтому больше русалок. Измельчали реки, иссохли пруды, не питают их девичьи слезы. Говорят… А я расскажу вам историю, которая доказывает обратное. Есть русалки. А хорошо это или плохо – решать уже вам.
Женька Стаса крепко любила, горячо и сильно, всем своим сердцем. Она не умела по-другому: жила, как в последний раз, если бралась за дело, то отдавалась ему вся – и в работе, и в любви. А Стас… Нет, он был хорошим парнем, и безусловно стал бы со временем идеальным мужем. Для кого-то. Не для Женьки, у которой весь свет на нем клином сошелся. Потому что другая поплачет в подушку от обиды, да и забудет, продолжит жить дальше, но… Не она.
Если бы кто-то спросил ее, что она чувствовала в тот вечер, она бы сказала, что ничего. А и правда, не было ничего – ни страха, ни тревоги, только какая-то гулкая, звенящая пустота внутри. С этой пустотой Женька плясала на городском празднике Купалы, прыгала через костер, целовала любимые губы под венчальным венком. С ней же, чуть позже, утомившись от веселья, прилегла на траву отдышаться.
Пустота лопнула только когда, проснувшись на поляне в полном одиночестве, Женька отправилась искать Стаса. И нашла. В кустах, в обнимку с другой, обнаженной девушкой, чьего имени не знала и никогда не хотела узнавать. И вот тогда на место пустоты пришла чистая, без каких-либо примесей, боль.