Аллен Даллес

Основанию города на рубеже веков способствовало и его расположение недалеко от столицы штата Нью-Йорк — города Олбани (к северо-западу от него), и близость озера Онтарио — одного из Великих озёр Северной Америки (река Блэк впадает в Онтарио всего лишь в восьми километрах от города).

Мягкий климат, благоприятные природные условия вместе с удобством для создания небольших промышленных предприятий привели к тому, что стоимость земли и соответственно жилья в Уотертауне была высокой. Она особенно возросла после того, как в 1851 году была открыта железная дорога, связавшая город с Олбани и таким образом со всей страной.

В самом Уотертауне жили преимущественно люди состоятельные, а на их предприятиях и в сфере обслуживания работали жители расположенных в окрестностях местечек.

Одним из весьма уважаемых обитателей Уотертауна являлся пресвитерианский священник Аллен Мэйси Даллес. Вместе со своей женой Эдит (девичья фамилия Фостер) он владел большим каменным домом в самом центре города. В семье родились пятеро детей, трое из которых в будущем изберут дипломатическую карьеру. Кроме Аллена этот жизненный путь выбрали его старший брат Джон Фостер (родившийся пятью годами раньше), который предпочитал, чтобы его называли Фостером, и младшая сестра Элеонора Лансинг-Даллес.

Такой выбор в значительной мере был обусловлен семейной традицией. Наиболее известным предком был дед Аллена по материнской линии Джон Фостер (1836—1917), в честь которого был назван старший брат. Этот человек был своего рода семейной иконой, на его примере воспитывали детей. Для того чтобы понять путь Даллесов XX века, в частности нашего героя, о нём следует кратко рассказать.

Джон Фостер был фермерским сыном из штата Индиана. Религиозный отец Мэтью Уотсон во что бы то ни стало стремился, чтобы его сын стал священником. Джон действительно по примеру отца строго следовал церковным предписаниям и ритуалам протестантизма, но, вопреки отцовской воле, избрал светскую карьеру. Одновременно зарабатывая на жизнь, он смог окончить Университет штата Индиана, а затем правовую школу Гарвардского университета, после чего перебрался в город Цинциннати, штат Огайо, где создал свою юридическую фирму.

Когда в 1861 году началась Гражданская война между северными и южными штатами, Джон поступил добровольцем в армию северян. Как человеку образованному, ему сразу было присвоено звание майора, а через год он дослужился до полковника. Джон проявил отвагу в ряде сражений. Именно его полк занял после упорного боя важный стратегический центр — город Ноксвилл в штате Теннесси.

До конца жизни Джон Фостер считал себя не только юристом, но и военным. Он был одним из основателей Общества ветеранов Гражданской войны, носившего мудреное название Военный орден легиона верных Соединённым Штатам (Military Order of the Loyal Legion of the United States — MOLLUS).

Верного, активного и грамотного офицера заприметил Улисс Грант, командовавший войсками в годы войны, а через несколько лет после её окончания избранный президентом США. Президентство Гранта оказалось, правда, неудачным: талантливый военный проявил себя бездарным, противоречивым руководителем государства, при котором процветали коррупция и политические скандалы.

Джон Фостер, удостоенный после войны генеральского звания и переехавший по предложению Гранта в Вашингтон, оставался вначале практикующим юристом. Его фирма выиграла несколько дел, в которых были замешаны зарубежные предприниматели, и на это обратили внимание преемники Г ранта — президенты Ратерфорд Хейс и Джеймс Гарфилд. Джону предложили перейти на дипломатическую службу, на что он, человек любознательный и стремившийся увидеть мир, охотно согласился.

С 1873 по 1880 год он служил послом в соседней Мексике, затем полтора года в России и около двух лет в Испании. Фостер быстро овладел искусством дипломатии и стремился к налаживанию мирных отношений со странами, в которых служил. Особенно это важно было по отношению к соседней Мексике, с которой постоянно возникали пограничные конфликты. Именно Фостер предложил условия урегулирования пограничных споров, которые в конце концов привели к заключению договора о границе 1882 года.

На всю жизнь ему и особенно его дочери запомнилось недолгое время, проведённое в столице России. Фостер был несколько раз принят царём Александром II, который произвёл на него яркое впечатление. «Я не встречал ни одного другого суверена, личные встречи с которым были бы такими сердечными и доброжелательными», — рассказывал он14. Дочь Эдит вспоминала санные прогулки в пригородах Санкт-Петербурга, вплоть до финской границы, цыганские пляски и песни. Тяжкое впечатление на неё произвело убийство в марте 1881 года Александра II, которого не только в России, но и на Западе называли царём-освободителем (в связи с отменой крепостного права в 1861 году). Вскоре после воцарения Александра III её отец был отозван на родину.

Президент Бенджамин Гаррисон назначил Джона Фостера заместителем государственного секретаря (министра иностранных дел). Госсекретарём был Джеймс Блейн, в прошлом видный политик, не раз выдвигавшийся в президенты, но так и не избранный, а теперь — больной и старый человек, который дослуживал отмеренное ему время на высоком государственном посту. Фостер, по его собственным словам, был в Госдепартаменте «бунтовщиком» — в том смысле, что требовал активной внешнеполитической деятельности, чему сопротивлялся его начальник15.

В июне 1892 года Блейн, наконец, ушёл на покой (вскоре он скончался), и Фостер стал государственным секретарём, по существу дела первым помощником президента, так как занимался не только внешнеполитическими, но и внутренними делами, связанными с внешним миром.

На этом высоком посту он пробыл, однако, недолго, немногим более полугода: в 1892 году республиканца Гаррисона сменил демократ Гровер Кливленд, образовавший своё правительство, и Фостер в конце февраля 1893 года был вынужден уйти в отставку.

Впрочем, за недолгое время своего пребывания на высшем дипломатическом посту он смог осуществить важную акцию, стоявшую на грани дипломатии, разведки и прямой экспансии. Речь шла о проблеме Гавайского архипелага, куда проникал американский капитал, а вслед за ним продвигались политические представители, разведчики, провокаторы, вербовавшие среди местной знати и особенно белых поселенцев группы, которые требовали установления американского протектората, а в перспективе — присоединения к США.

На Гавайях между тем правила королева Лилиуокалани, стремившаяся сохранить свою неограниченную власть и отказывавшаяся от подчинения далёкой Америке.

Именно Фостер, став госсекретарём, возглавил комплекс тайных операций, которые привели к свержению королевы и провозглашению Гавайской республики во главе с Сенфордом Доулом, выходцем из среды белых миссионеров на Гавайях. Фостер вместе с другими политиками настаивал на принятии Гавайев под американское покровительство, главным образом для того, чтобы создать здесь удобную базу военного флота Соединённых Штатов в гавани Перл-Харбор (в переводе — Жемчужная гавань), рядом со столицей Гавайев Гонолулу.

По указанию госсекретаря посол США на Гавайях в начале февраля 1893 года объявил о признании нового правительства, вслед за чем о признании заявил президент Гаррисон. Именно Фостер, вспомнив свою былую военную карьеру, руководил сразу же начавшейся высадкой американских войск на Гавайях.

Это были последние недели власти Гаррисона. Новый президент Кливленд занял более осторожную позицию, так как на Гавайях происходили кровопролитные внутренние конфликты. В конце концов архипелаг вошёл в состав США, став американской «территорией» с тем, чтобы через много лет получить права штата.

«Дедушка» Фостер до конца своих дней гордился тем, что он был первым из американских внешнеполитических деятелей, руководивших свержением правительства иностранного государства и установлением власти новых лидеров, которые не просто благожелательно относились к Соединённым Штатам, а выступали за включение своей страны в их состав. В уже цитированной книге он писал: «Местные жители показали себя неспособными сохранять уважаемое и ответственное правительство. У них не было энергии или воли, чтобы использовать те преимущества, которые были даны им Провидением». Это были обтекаемые и мало искренние слова, которые прикрывали тайные подрывные действия, проводимые под руководством госсекретаря.