Сны натощак

– Так она наверняка должна была что-то услышать из вчерашней кровавой бойни, – вставил свое слово Соловьев, все это время внимательно прислушивающийся к болтовне Маргоши.

– Так должна-то она была должна, – причмокнула губами Маргоша, чтобы картофель не выпал у нее изо рта, – но не слышала… Сама, по-моему, себе этого простить не может – вчера на весь день уезжала к сестре в гости, вернулась лишь к девятичасовой программе «Новостей».

– Да, жаль, однако… Ну, тогда, кстати сказать, неплохо было бы пообщаться с этой домработницей, как ее, Глаша что ли, – заметил Соловьев, выпуская клубы дыма изо рта.

– Приедет с дачи – пообщаемся, – деловито заявила Маргоша. – Ну, так вот. А самое интересное рассказал мне один дядечка пожилой. Кажется Савелий Рудольфович или Эдуард Семенович, я что-то запуталась в этих сложных «Фридрихах Карловичах и Пульхериях Андреевнах», живущих в «сталинке».

– Ты давай, Марго, по существу, по существу, – поторопил разглагольствующую Пучкову Соловьев.

– Ну да, это и вправду не важно. Важно то, что старик живет здесь всю жизнь. В седьмой квартире. И помнит, как здесь появилась эта Маринка-то. Значит так, – Пучкова деловито нахмурилась и даже временно прекратила жевать, – отца Маринки этой никто не видел. Кажется, и не было его у нее вовсе. То есть, конечно, он где-то был, но Маринка появилась вне законного брака. И сразу же стала круглой сиротой – мать ее скончалась в роддоме. Здоровьичко вроде как у нее слабое было, поэтому и роды не перенесла. А поскольку в квартире этой никого больше не было, то соседи и не сразу-то узнали, что дите сиротой осталось. А потом вдруг через какое-то время Маринку маленькую какая-то тетка привезла из роддома. И стала с ней тут жить. Назвалась Полиной Сергеевной, сказала, что дальняя родственница Малиновых. И Марат Аркадьевич проявил заботу и, кажется, даже помогал материально им.

– А как же тогда Маринка нам говорила, что родители ее погибли в автокатастрофе? – спросила Быстрова и под влиянием гастрономического азарта Пучковой рискнула взять хрустящую гренку из бумажного пакета.

– Как, как, – крякнула Маргоша, – почти все дети без отцов уверены в том, что их папы космонавты или капитаны дальнего плавания. На крайний случай, для тех, кто не слишком верит в эти сказочки, говорят, что отцы их погибли в катастрофах…

– Ну ладно, эту историю мы тоже проверим, – Соловьев аккуратно затушил о край лавочки сигарету и кинул в кусты неподалеку. – Сереге Репнину предстоит побегать по паспортисткам. Паспортистки все знают. А не скажут паспортистки, по картотеке проверим. Может, и узнаем, что за «капитан дальнего плавания» участвовал в рождении Марины Витальевны Малиновой.

– Думаешь, Заволжский? – Яна посмотрела на него с недоумением.

– А что? – пожал плечами Соловьев. – По возрасту он вполне мог оказаться ее отцом. Как говорится, седина в бороду… А иначе чего бы это он стал так опекать девчонку? Не отдал ее в детский дом после гибели матери, нанял нянечку, помогал во всем. Доверял. Маринка-то даже ключ от его квартиры имела при себе! Обязательно проверим.

– Но тогда версия с рыжей Мариночкой, первой обнаружившей труп, глухая, – задумчиво произнесла Быстрова, – не будет же дочь убивать собственного папашку, тем более, что он помогал ей всю жизнь. А отпечатков ее пальчиков в квартире полно – она ведь почти каждый день там торчала. Вообще мне кажется, что обычная женщина не может убить мужчину вот таким зверским способом, тем более без особых на то причин.

– Тем более самурайским мечом! – Маргоша стряхнула крошки со свитера и деловито подбоченилась, – это же надо, какая дикость – башку человеку отсечь! Да это сколько силы-то надо! Не каждому доступно мечом размахивать! Я бы, например, и поднять этот меч не смогла…Не то, что по шее кого-то бабахнуть! Кровь рекой! Обезглавленное тело! Жуть!..

– Марго! Ты опять за свое! – с укором посмотрела на нее Яна, опасавшаяся, что гренка, которую к этому времени ей удалось проглотить, вернется обратно. – Ну, неужели нельзя без спецэффектов!

– Ладно, девчонки, не собачьтесь, – Олег решил увести разговор от этических противоречий в другое русло, – скажите лучше, помогать будете? А то мне, боюсь, без вашей помощи тут труднехонько придется. И текучка опять, зараза… Ведь московские преступники не ждут, пока я это убийство раскрою – они каждый день душегубствуют… А в этом деле особый подход нужен… Сдается мне, что убийство это имеет какую-то мистическую подоплеку. А вы такие дела любите. Ну так что? Будем дружить?

– А то! – деловито поднялась со скамейки Пучкова. – Ты главное, нам «зеленую улицу» обеспечь, чтобы нас не третировали с нашими «частносыщицкими» пропусками.

– Я скажу Сереге, чтобы он позаботился о том, чтобы вас везде, где нужно, пропускали. А будут проблемы – звоните, я всегда помогу, – на полном серьезе ответил Соловьев. – Быстрова! Очнись! Я пошел! Марго! Присмотри за ней. Она что-то неважно себя чувствует, по-моему.

– Ладно уж, пригляжу, – Маргоша свысока поглядела на свою бледную подругу и снова села на скамейку, – мы тут пока посидим еще, воздухом подышим, а ты иди, «наша служба и опасна и трудна!»

Проследив немного грустным взглядом за удалявшимся следователем, Маргоша развернулась всем корпусом к Яне и примирительно пробасила:

– Да ладно, подруга, не грузись ты так. Ты же детектив, а не кисейная барышня. Между прочим, обилие крови вокруг трупа говорит о том, что голову отрубили живому Заволжскому, а не мертвому. Вот я тут думаю, – она деловито поерзала на лавочке и хитро прищурилась, -а я ведь не все Олегу рассказала.

Быстрова с удивлением воззрилась на нее. Даже тошнота сразу прошла.

– Да, нечего их баловать, сами раскроем, у меня тут идейка одна появилась. – Маргоша отломила сухую веточку с соседнего куста и стала что-то царапать ею на песке.

– Ну, давай, выкладывай свою «идейку», – поторопила Яна подругу, – а то ведь не май месяц, замерзнем тут, пока ты с мыслями собираешься…

– Мне кажется, что надо бы поближе познакомиться с этой рыжей, ну, с Мариной Витальевной этой, – начала Пучкова вычерчивать какой-то замысловатый рисунок на песке, – где работает, чем занимается в свободное время, кто за ней ухаживает, ну и так далее… Потому что носом чую – она что-то знает! И выведет нас, может быть, сама того не подозревая, на убийцу. Может, она его давно знает, и даже не обратила внимания на его звонок или приход – такое часто бывает. Я читала. Люди не замечают людей, которых видят ежедневно – соседей, родственников – поэтому и считают, что «никого не было», «никто не приходил», «никто не звонил»…

– С чего ты взяла? – Яна понемногу уже начинала приходить в себя и обретать ясность мысли. Маргошина теория ее встревожила.

– А вот с чего. Ты вот сама подумай. Пока что на сегодняшний день рыжая девица была последней, кто его видел живым.

– Может, мы не все знаем, и к Марату Аркадьевичу приходил кто-то поздно вечером, – предположила Быстрова. – Ведь с того момента, как она ушла от него спящего, прошло много часов – почти сутки – до того времени, как она же его обнаружила…

– Может, приходил, а может, и нет. Наша задача, причем, наипервейшая, это понять, почему он с детства опекал Марину. Ясно? Клубочек нужно разматывать постепенно, проверять всех знакомых досконально, тогда будет вырисовываться правильная картина…Ясно?

– Ясно, ясно. Но ты же слышала, что Соловьев сказал. Пошлет «ежика» к паспортисткам. Надо подождать.

– Ничего мы ждать не будем, – Марго встала с лавочки, отшвырнула в кусты прутик и скрестила руки кренделем, – будем действовать сами.

– Но как?

– Думаю, что для начала нужно провести обыск в ее квартире.

– Ты в уме, Маргарита? Это же подсудное дело, – возмутилась Яна, тоже вставая. – А если нас кто-нибудь застанет копающимися у нее в квартире?! Полицию вызовут! Да нам даже Соловьев тогда не сможет помочь! Ведь без санкции прокурора это будет считаться проникновением в чужое жилище! Нет, я этой ерундой заниматься не буду, да и тебе не позволю!