Призыв ведьмы

Заплаканные детские глаза обратились сначала к ферану, а потом к митару и при взгляде на него расцвели наивной и чистой радостью.

— Правда? — просила Найта всхлипывая из-за рыданий.

Они оба кивнули, соглашаясь.

— Вот видишь? Пойдём-ка спать, милая, — и Хэла повела девочку за собой в сторону комнаты, которая была жилой для серых.

— И, господа мои дорогие, заберите вашего достопочтенного бронара из нашей комнаты, богами всеми прошу, а то он мне там всех курочек перетопчет, — проговорила чёрная ведьма, закатывая глаза и давая понять, что Элгор уже почти исчерпал её терпение.

Роар усмехнулся и к невероятной радости Найты пошёл за ними в сторону комнаты серых.

Рэтар отправился к себе. Мысли путались, вились, метались. Он надеялся провалиться в пьяный сон, но у него не получалось. Закрывал глаза и видел перед собой Хэлу — видел её глаза, видел губы. Как же он хотел сделать её своей. Запреты сейчас были для него самым последним, о чём он вообще думал. Ему было плевать. Он уже столько тиров не чувствовал вот такого, как сейчас, да он наверное никогда такого не чувствовал. Она его душила, её было так много, что ему не хватало воздуха.

Рэтар подозревал, что если переступить черту, если пойти прямо сейчас, схватить её, притащить сюда, подмять под себя, сделать своей, то легче не станет. Ему порой даже казалось, что она его приворожила, но мысль эта была мимолетной, дикой и пустой. Он не раз видел тех, кого приворожили, и знал, что на нём не было приворота. И эйол у него был опытный, он бы увидел приворот, как и любое другое злонамеренного магическое действие. Но Хэла была не такая. Кажется он с самого начала это понял. И с каждым днём всё больше убеждался, но легче от этого не становилось.

Она сидела занозой в его мыслях, преследовала Рэтара в его же доме. Куда бы он ни шёл он встречался с ней взглядами, слышал её смех, или пение. И это её пение… тишина была теперь такой щемящей, но когда Хэла пела эти свои странные песни, было ещё хуже. А когда она пела смотря прямо ему в глаза, как сегодня, он терял контроль. Через слова песен мука и тоска влезали холодными цепкими пальцами в душу, хватали за сердце, мучили мысли…

Выбор был не велик. Идти и уже наконец хватать ведьму, или искать другой способ унять себя.

Рэтар позвал наложницу. Шера пришла быстро, тихо и мягко ступая по каменному полу. Ничего лишнего, ни одного дерзкого взгляда и уж тем более слова. Податливая, согласная на всё, хоть убивай. Смиренная, неживая, пустая. Никакая.

Он выругался — не звал так долго и сейчас нечего было. Наложницы были не для него, они выводили его из себя, скорее раздражали, чем могли подарить удовольствие и уж тем более успокоение. Шера ушла так же тихо, как появилась.

Ему стало интересно, а как вела бы себя Хэла?

— Да чтоб тебе, Рэтар, — ругнулся он и натянул на себя поверхностный и беспокойный сон.

Глава 3

Роар весело посвистывая ввалился в рабочую комнату ферана, но весёлость улетучилась, когда он встретился взглядом с тяжелым, пронзительным взглядом своего тана.

— Спал ты плохо, как я понимаю, — заключил Роар.

— А ты хорошо, — отозвался Рэтар.

— Не могу пожаловаться, — митар повёл плечами. — Может разомнёмся?

Учебный бой всегда шёл на пользу ферану.

— Может, — буркнул тот.

“Но видимо не в этот раз…” — мысленно заключил Роар.

И тут в их комнату ворвался всклокоченный и задыхающийся Брим:

— Достопочтенные… там… это… ведьма… — воин с трудом перевёл дыхание, — боги спасите! Лютует ведьма новая.

Все трое как один ринулись в сторону комнат серых, откуда слышался крик и вопли, смешанные разговоры, а у дверей собралась уже неприлично большая толпа зевак.

“Нехорошо", — подумал Роар и начал протискиваться к двери.

Благо, когда зеваки из домашних понимали, что это митар и феран они и сами расступились, чтобы их пропустить.

“И что мы будем делать?” — митар начинал нервничать.

Хэла поутру ходила к реке на пару с двумя прирученными ею молодыми харагами, которых она спасла совсем крохами от охотников, когда только появилась у Горанов. И значит сейчас её тут не будет и им придется встретиться с разбушевавшейся белой ведьмой лицом к лицу самим.

— А вот и мои мучители, — зашипела девушка. — Что пришли, позабавится?

Она горько ухмыльнулась, потом всхлипнула:

— Отпустите меня домой, имейте совесть, что вам от меня нужно? Не могу я вам цветов наделать. Не умею я колдовать или чего вам надо, нет во мне магии! — она мотнула головой, обняла себя руками. — Я хочу домой, понимаете? Хватит меня мучить! Я хочу обратно! Хочу к брату, к бабушке! У меня сессия, работа, тренировки, абонемент в фитнес! У меня поездка на Байкал! Я её год ждала!

И она зашлась рыданиями, взвыла, заломила руки, кажется вцепилась в свои волосы. В ней было столько всего — злость, отчаяние, горе, боль, ярость. Такого не было ни разу ни с одной серой. По крайней мере сам Роар никогда такого не видел. Кто-то из серых их просто молча ненавидел, кто-то был смиренен и тих, или, как Хэла, был язвителен и резок.

Сейчас ему самому хотелось плакать вместе с этой маленькой девчонкой, которая билась, словно дикий зверь в клетке. Ему хотелось обнять её, хотелось прижать к себе, погладить по голове, пока она не перестанет плакать. Ему хотелось всего того, чего он сделать никак не мог. И от ощущения этого бессилия ему стало тошно.

— Тише, тише, — Роар силился вспомнить как же её зовут, ведь Хэла вчера это спрашивала и девушка отвечала. И почему он не слушал? — Прости, всё будет хорошо. Правда, мы тебя не обидим.

Это выглядело жалким, каким-то мерзким — стало стыдно за себя, за всех, за свой мир, который почему-то не справлялся сам и приходилось призывать кого-то из других миров.

Феран не помогал, он хмурился сильнее и сильнее, внутри казалось растёт раздражение и ярость, а это было очень и очень плохо. Тут белая ведьма снова обратила на них свой взор и снова с придыханием зашипела:

— Ты, — указала на него пальцем белая, — ты меня сюда притащил, тащи назад. Я хочу домой, ясно? Я-хочу-домой, чтоб вам всем…

— А ну, тихо, — резкий и полный злости голос Хэлы громогласно разнёсся над их головами и стало тихо.

Роар видел озадаченное лицо белой ведьмы, которая пыталась что-то сказать, но не могла. Её искривленный истерикой рот открывался и закрывался, она обвела их заплаканным взглядом, в попытке понять, что произошло. Вокруг повисла мёртвая тишина, в которой были только быстрые шаги Хэлы и шорох её юбок. Он обернулся на неё и встретился с невероятно страшным лицом — вот сейчас никто не сказал бы, что она не чёрная ведьма.

Скулы на мягком, круглом лице Хэлы ходили ходуном, взгляд был яростным и диким. Никогда бы он не встал на пути у чёрной ведьмы, у которой было такое лицо.

— И что вы тут устроили? — строго проговорила чёрная ведьма, кидая вопросительный взгляд сначала на одну из серых, а потом и на Роара.

Ответить он конечно тоже не смог — приказ тишины был един для всех.

— Ты что себе позволяешь, детка? — проговорила Хэла, обращая свой взор к белой ведьме.

С лица девушки сошла вся краска, так она испугалась подошедшую к ней женщину. И скорее всего того, что Хэла смогла сделать всего одним словом.

— Я скажу тебе это только один раз и никогда больше не повторю — в этом мире каждое сказанное такой как ты слово имеет значение. Ощутимое. Реальное. Слышишь? — Хэла ткнула девушке в грудь пальцем. — И будь добра зарубить себе на носу — ни-ког-да не кидайся такими выражениями, как “чтоб вам”, “идите вы” и прочее. Это ты дома могла пожелать, чтобы у машины, облившей тебя грязью, колесо спустило. И вероятность исполнения твоего пожелания была равна нулю. Но в этом мире, твои слова имеют силу и будут стоить кому-то жизни! Понятно объясняю?

Белая ведьма с трудом кивнула и хотя Роар вообще не понял, о чем именно сейчас шёл разговор, но было понятно, что сказанное нашло какой-то отклик в девушке.