Наследники Дерсу

Сергею снилось, как его на железнодорожной станции в Семипалатинске провожает мама в техникум, в Лениногорск. Ехать меньше полусуток, но она переживает, впервые отпуская сына после восьмого класса в самостоятельную жизнь. От каникул до каникул она не будет знать, что происходит в его жизни. Августовский ночной воздух прорезал гудок паровоза, готового к отправке. Состав сдвинулся с места. Резкий гудок раздался снова, у самого уха, Сергей обнял мать, прижал к груди, ощутив родное тепло, увидел тоску во взгляде. Пробежав за вагоном, прыгнул на подножку. Гудок, неестественно резкий, раздался над самым ухом… «Сколько ж это будет продолжаться?» – мелькнула мысль. Сергей приоткрыл глаза.

В палатке стояла сплошная темень, и только сквозь плёнку в оконце светлело со стороны, где догорал костёр. Заворочались и Виктор с Владимиром. Снова донёсся жуткий рёв. От страха у всех таёжников по телу пробежал мороз. Прислушались:

– Кто это? Медведь или тигр? – спросил Сергей.

– Может, медведь попал лапой в петлю браконьера? – гадал Владимир.

– Или тигр наводит на нас ужас, чтобы выгнать из тайги? – фантазировал Сергей.

Владимир чиркнул спичкой, зажёг свечу. У всех были заспанные лица. Быстро оделись, главный лесничий достал из-под спальника винтовку. Оглядываясь по сторонам, таёжники собрали в горку ещё горящие угли, раздули пламя костерка. Он занялся, всё лучше освещая ночную тайгу. Рёв то удалялся, то вновь, казалось, раздавался рядом. К полуночи он стих. Успокоившись, лесники пошли в палатку досыпать.

Утром они обнаружили на берегу реки следы изюбра. Они говорили о том, что олень размашисто бежал к верховью реки. Туда же вели следы тигрицы и тигрёнка, большие и поменьше. В заломе из упавших в реку деревьев, снесённых тайфуном в одно место, изюбр сломал передние ноги. Тигрица задушила оленя, вытащила на берег и с одного бока съела.

Лесники с трудом перевернули оленя на другой бок, отрубили ещё не замерзшую заднюю ляжку, вернулись к палатке и сварили полный котелок мяса, остальное порезали ломтями и присолили, развесили на ветерок завялить.

Поздняя осень брала своё. В ноябре дни стали совсем короткими, морозные ночи напоминали о том, что зима не за горами. Земля промёрзла на пять сантиметров и от прощального тепла солнца уже не отогревалась.

План был выполнен, и выходило, что за месяц очень даже неплохо заработали: каждый сдал больше тонны.

Ближе к полудню на стоянке появился лёгкий трактор с тележкой для мешков с орехами, он делал ходку за ходкой по руслу реки к трассе, где его ждал под погрузку ГАЗ – 52.

Ноябрь в дневные часы ещё радует теплом, и, чем ближе к зиме, тем быстрее оно угасает. Ночами крепчает морозец, он заковал ручьи и речушки в прозрачный панцирь; реки, бегущие к морю, обросли первым льдом.

Плывут с северо-запада холодные облака, засыпают снегом макушки блеклых сопок, напоминают, что зима на подходе.

Сергей хотел было уже войти в контору лесничества, как заметил, что навстречу идёт Виталий Кутелев; улыбаясь, они пожали друг другу руки.

– Ты бы, пока нет снега, отводы сделал, – посоветовал Виталий. – На братика не надейся, он в этом ничего не смыслит. Бери Евдокию и в лес. На всю зиму задел лесосек оформите.

– Думаешь, снега навалит?

– Всякое бывает. Год на год не приходится. В декабре мороз даст о себе знать. На новый год и рождество оттепель бывает, затем крещенские морозы, а в конце месяца китайские. Это пик зимы, день прибывает, и солнце начинает припекать. Февраль ветреный и холодный. Снег выпал – жди мороз с сильным ветром, дует три дня, а то и неделю. Здесь так говорят: «Ложка снега выпадет, а ведро ветра следом летит». Всё бы ничего, если бы не ветра, они донимают, влажные. В общем, зима мягкая, редко когда мороз под тридцать градусов, а придавит, тут же отпустит: тепло южных морей холод выдавливает. Одним словом, зимовать можно. Куда ж деваться, раз приехал? После пустыни в Казахстане привыкаю понемногу. Вот там зимы нет, одно название. А здесь совсем другой климат, сейчас самое время отводы сделать, подобрать такие места под рубки ухода, чтобы, когда всё заснежит, можно было бы подъехать на лесосеку. Лесничества обязаны зимой на весь год цех ширпотреба пиловочником обеспечить. Летом лес не готовят: по дорогам вдоль речек не проедешь, кругом верховые болота.

Сергей прислушался к совету инженера и весь ноябрь клеймил старые кедры, ели, берёзы и дубы, рубил визиры, ставил вешки и деляночные столбы. Евдокия Алексеевна вела буссольную съёмку, чертила схемы, готовила документы для лесорубочного билета.

Незаметно пробежал ноябрь.

Зябкое утро конца декабря выдалось хмурым. На горную тайгу ветер натянул одеяло туч, низких, молочных, к ночи пошёл и снег. Он валил и на другой день и угомонился вечером третьего.

«Новый год встретим со снегом!» – ликовали в лесхозе; на трактор ДТ–54 навесили бульдозерную раму и расчищали усадьбу, соседние улицы; лесники фанерными лопатами откидывали снег с дорожек.

По трассе в Тетюхе спешили дальнобойные машины с жёлтой серой для химкомбината, обратно везли в белых мешках-тонниках боропродукты для стран Совета экономической взаимопомощи; степенно проплывали красные пассажирские автобусы; натужно свистели жёлтые японские лесовозы с хлыстами. Грейдеры без устали днём и ночью чистили высокогорные перевалы, дорожники рассыпали песок на подъёмах, ставили белые вешки.

Всё вокруг белым-бело. И горы, покрытые тайгой, и обозримый горизонт долины Тадуши.

На другой день на лесосеку отправили ДТ–54 прочистить дорогу к рубкам ухода, а через пару часов выехал автобус с бригадой.

Снегопад внёс свои коррективы. Сергей решил оценить обстановку, как продвигается дело с выполнением плана – успеют ли до конца года, не добавить ли лесников на валку. А ещё он хотел удовлетворить любопытство: при отводе деревьев в рубку он отметил громадных размеров усохший кедр, и теперь решил сам посчитать годичные кольца, которые говорят о возрасте.

Тракторист Афонин, крепкий мужчина лет сорока пяти, в зимних сапогах, фуфайке и цигейковой чёрной шапке, вёз с собой две молочные фляги с кипятком отогреть двигатель трелёвщика, который зимует в тайге под открытым небом. Владимир Стрельников освоил бензопилу и зимой работает вальщиком. Рядом с ним его Светка с топором, замотанным в тряпку. За бригадира лесник Первушкин – лесосека на его обходе.

Извивается дорога по заснеженной тайге, впереди снуёт трактор; автобус то и дело его поджидает.

За разговорами незаметно доехали до лесосеки, отведенной в долине реки Тадуши на пологом склоне Ким-горы.

На засыпанной снегом площадке стояла будка на колёсах – обсохнуть, пообедать, отдохнуть. Из-под снега выглядывал штабель круглого леса, готовый к отправке на пилораму, в разных местах кучи швырка – коротко напиленных берёзовых и дубовых дров.

Сергей вышел из автобуса, полной грудью вдохнул чистый воздух, присмотрелся к кедрам: их лохматые кроны тянулись к солнцу, наверху торчком росли зелёные грозди мелких шишечек, завязавшихся прошлым летом, и не упавшие коричневатые крупные.

На краю поляны стоял усохший кедр. «Вот теперь я узнаю, сколько лет этому гиганту», – подумал Сергей и приказал Владимиру свалить дерево.

– Дровяное оно, труха внутри!.. Что зря время тратить? Пусть для диких пчёл останется! – заспорил Владимир, прикидывая тем не менее, как к нему подступиться. – У пилы шина короткая! У самой земли ствол полтора метра! Повозишься с ним. А проку? На дрова? Смолистое! Печь сажей забьётся моментом! Комель на растопку сгодится, а остальное… труха! – Владимир выплёскивал эмоции наружу.

– Ты видишь дупло? Покажи! Сучья у кедра высоко над землёй, значит, деловая древесина. Могу поспорить. А если тут вдруг пройдёт низовой пожар – кедр факелом вспыхнет, и не потушишь, пока само не сгорит дотла.

– Давай на спор! – запетушился Владимир. – Что ставишь?

– Наряд на работу.

– А если дрова?