Страница 26 из 39
Во время второго прыжка медведя Сергей, как при замедленной съёмке в кино, увидел когти: «Вот это… когти!!!»
Медведь в прыжке опустился на дорогу в десятке метров, сделал третий прыжок, мелькнув громадой бурой туши рядом с Сергеем и…скрылся из виду в тайге, как растворился.
От пережитого страха и жуткой картины летящего на него зверя Сергей не мог несколько секунд шевельнуться. Медленно оглянулся: «Медведя нет. Что делать?.. Бежать нельзя, – он знал, – у зверя тут же проснётся инстинкт охотника. Если побегу, значит, я для него слаб, мной можно пообедать».
Желание остаться в этом месте и ещё порыбачить исчезло, словно его и не было. Сознание работало чётко в одном направлении – «остаться в живых». Сергей сделал над собой усилие не оборачиваться и не спеша направился по заросшей дороге в сторону палатки. Так он прошёл около километра, до стоянки оставалось ещё примерно столько же. «Где же Виктор?» – подумал Сергей и вдруг услышал с другого берега хруст. Он остановился, прислушался. Хруст доносился отчётливо: «Хлоп! Хлоп! Хлоп!..»
Сергей, едва успокоившись, понял, что медведь идёт за ним следом по другому берегу реки, и тут его осенило: «А вдруг у зверя проснулся интерес и он не прочь поохотиться на меня? До палатки метров восемьсот, а может, и меньше… Медведь быстро бегает на короткие дистанции, и, если я сейчас побегу, он отстанет. Должен отстать… В запасе у меня ещё тридцать метров, пока он речку перемахнёт. Шанс прибежать живым к палатке есть, пусть один из тысячи, но есть! Рискну!»
И откуда у Сергея взялись силы! Он стартовал, словно олимпиец на короткую дистанцию, побежал, не ощущая земли под ногами, летел, как по воздуху, оставляя за собой всех чемпионов мира!
Увидев дым костра и палатку, Сергей остановился, посмотрел назад: «Тут ли медведь? Нет!» – облегчённо вздохнул и, переводя дыхание, чтобы не выдать пережитого страха, направился к друзьям.
– За мной медведь по той стороне реки шёл, представляете? – поделился Сергей, опасаясь вызвать очередные насмешки в свой адрес.
– Страху-то нет в том. Если бы ты мишку того когда-нибудь ранил, он сразу бы на тебя кинулся. А так опасаться нечего. Ему дикоросов хватает, он сыт, у него другая забота – ягоду поесть, порыбачить, шишкой полакомиться, – успокоил Виктор. – Рыбы в речке много, глубина тут небольшая, он сам себе наловит. Ему было интересно, наверное, как ты рыбу из воды палкой доставал, вот этого он не умеет делать. А рыбак-то он отменный. Ту ямку он, может, для себя облюбовал, кету поджидал, вот тебя и решил прогнать.
Сергей, находясь под впечатлением, старался всем своим видом показать, что он спокоен. Однако он не мог забыть когтей медведя, и в ушах всё стоял цокот их о камни, фонтан брызг, и от всего этого не просто мурашки пробегали по спине, а настоящие красные муравьи, кусая, терзали вновь и вновь!
После трёх недель напряжённой работы навалилась усталость, захотелось просто расслабиться и посидеть у костра. Ещё с утра Владимир достал подсоленную кету, разрезал вдоль хребта, замочил в воде, ближе к ужину сходил на речку прополоскать и повесил её у костра на ветерок подсушить.
– Ну, не томи нас, – поторопил Виктор, – углей уже нагорело достаточно.
Володя отгрёб еловым суком в сторонку от пламени угли, разровнял их, мерцающие и чернеющие от холодного воздуха, положил на них пласт рыбины, килограмма на два. Послышалось лёгкое шипение, и поплыл от костра запах гари рыбьего жира, смешанного с дымом ольховых дров, припасённых для такого случая.
– Зверь в тайге всё же водится, рыба тоже. – Сергей вспомнил описание приморской тайги Арсеньевым в начале века, когда осенью рёв изюбрей во время гона сотрясал воздух.
– Не так много, как было, – главный лесничий поддержал разговор. – Во время войны, когда ждали нападения Японии на Дальний Восток, сколько тут дивизий стояло! Кормить солдат надо было. Когда олово тут нашли и свинец и народ понаехал, тоже зверя били, так что досталось тайге. Охотники и сейчас частенько встречаются с тигром. В заказниках да заповедниках плотность зверя повыше, конечно, почти в первозданном виде. А вокруг городов и посёлков заметно поубавилось.
– Кроме штатных охотников, – вступил в разговор Владимир, – сотни любителей. Коопзверпромхоз всю тайгу поделил на участки и раздал. А план? Мама не горюй! Это что? Хозяйский подход или ваше планомерное уничтожение? Лицензию взял на одного кабана, а отстрелял трёх. И так по каждому зверю. – Владимир взял горящую палку посветить, как пропеклась рыба.
– Ты не прав. Примеряешь всех на свой локоток, – оборвал Болотов. – План охотникам дают, исходя из осеннего учёта зверей по первому снегу, чернотропу. Охотоведы этим занимаются грамотно, и сами охотники заинтересованы сохранить зверя. Не такие уж они и хищники, какими ты их рисуешь. А вот то, что браконьеры водятся в тайге, – факт, но, скорее, исключение, чем правило, их единицы. Но ты прав, дополнительную нагрузку на себе тайга чувствует, тут не поспоришь. Одно дело планировать, другое – видеть плоды плановой системы. А она работает на созидание при нравственном подходе и на уничтожение при его отсутствии. Так что Сергей опять прав, надо начинать с себя и быть примером для подражания. Моральный Кодекс перед сном читать. Кстати, ты его с собой в тайгу не прихватил? – пошутил Виктор.
– Вы бы еще подсчитали, сколько за год один тигр давит оленей и кабанов, и это в план вбили.
– А, думаешь, не учитывают? Учитывают. Чтобы сохранить популяцию тигра как биологического вида, она должна быть не менее четырёхсот особей. Иначе она обречена на вымирание.
В разговорах о тайге незаметно прошло с полчаса.
– Рыба готова, – Владимир вилкой отломил кусочек, вдохнул ароматный пар, попробовал на вкус. На лёгком морозце, в свете костра, на фоне тёмных стволов кедров и мерцающих звёзд фигура Владимира высвечивалась, довольная улыбка озаряла его лицо.
– В самый раз, прошу! – и, осторожно подставив алюминиевую чашку, переложил в неё готовые куски, пахнущие дымком, подал на стол. Сложенные штабельком кусочки жирной рыбы поблёскивали, манили, Сергей потянулся первым отведать, обжёг пальцы, но попробовал.
– Да, вкусно, очень вкусно! Всю свою жизнь мечтал вот так, у костра, отведать то, что добыл в тайге, пережить то, что описывал Арсеньев.
– Под такой ужин не грех и рюмочку пропустить, осталось ещё, – Виктор поддел свою порцию вилкой, положил в чашку, разлил водку по стаканчикам.
– Последние ночки проведём в палатке на жердях – и по домам, да первым делом в баньку, – Сергей отломил ещё кусочек кеты закусить, – впечатлений я набрался, особенно от ночёвок на жердях и умываний утром в ледяной воде.
– Ну, не спим же мы, сидя у костра, под открытым небом. – Владимир подвесил подогреть котелок с чаем над огнём. – А когда и спальника нет? Спишь в одной энцефалитке с комарами и тучей мошкары – тогда как? В палатке на жердях – это полный комфорт, а в спальниках – это курорт! И чего вам для счастья не хватает?
– Зато – заработал, – согласился Сергей.
– На что деньги потратишь? – Виктор поднял рюмку, пропустив реплику Владимира.
– На мотоцикл. Я за год учёбы в техникуме стипендии получил меньше, чем здесь заработал за четыре недели.
– Давай выпьем за окончание сезона, за нас, мы друг друга лучше узнали. Чтобы из орехов, что мы собрали, выросло самое продуктивное насаждение! Чтоб у вас жизнь сложилась: Сергей завёл семью, вы оба институт закончили и лесничими стали.
Владимир плеснул себе из котелка в кружку таёжный напиток на лимоннике и диком винограде:
– За такое грех не выпить. Но я символически с вами чаем чокнусь.
Глухо звякнул алюминий кружки о стекло, выпили, закусили. Рыба слегка остыла и стала ещё вкуснее.
Мороз к ночи усилился, проникал сквозь свитера под энцефалитки. Чтобы согреться от костра, пересели к нему спиной. Поужинав, пошли в палатку, один за другим забрались в спальники. Но заснуть не удавалось, перебивали друг друга разговорами. Наконец усталость взяла своё, и вскоре из палатки послышался мужской храп.