Страница 14 из 66
19 июня эта перетасовка евреев, а так же массовые убийства в Белжеце и Собиборе, временно приостановились, когда недостаток подвижных составов и поездов на двадцать дней остановил транспортировку евреев в Генерал-губернаторстве.104 9 июля возобновилось движение, в количестве двух поездов в неделю, из округа Кракова в Белжец, а 22 июля стартовал постоянный поток транспорта из Варшавы в недавно открытый лагерь смерти Треблинка. Однако главная железная дорога в Собибор находилась на ремонте, поэтому до осени этот лагерь смерти был практически недоступен. Таким образом, депортации в лагеря смерти в самом Люблине не возобновлялись до раннего июля.
Именно во время этого навязанного обстоятельствами затишья в Окончательном Решении в Генерал-губернаторстве Полицейский Резервный Батальон 101 и прибыл в округ Люблина. 20 июня 1942 г. батальон получил приказы для «специальной операции» в Польше.105 Природа этой «специальной операции» не разъяснялась в письменной форме приказа, однако людям дали понять, что они будут выполнять обязанность по охране. Нет абсолютно никаких намёков на то, что хотя бы офицеры подозревали о настоящем характере возложенной на них работы.
Батальон погрузился в поезда на той же железнодорожной станции Штерншанце,106 где предыдущей осенью часть батальона участвовала в отправке гамбургских евреев на восток. 25 июня они прибыли в польский город Замосць в южной части округа Люблина. Пять дней спустя штаб батальона переместился в Билгорай и отделения батальона быстро распределились по близлежащим городам: Фрамполь [Frampol], Тарногруд [Tarnogród], Улянув [Ulanów], Туробин [Turobin], Высоке [Wysokie] и немного отдалённый Закшув [Zakrzów].107
Несмотря на временное затишье в убийствах, Руководитель СС и Полиции Одило Глобочник и члены его операции «Рейнхард» не собирались позволять новоприбывшему полицейскому батальону оставаться в стороне от действий против люблинских евреев. Процесс сбора жертв в транзитные гетто должен был продолжаться, даже если сами убийства нельзя было осуществить. Для большинства полицейских Батальона 101 тяжёлые воспоминания о последующих событиях в Юзефуве затмили произошедшее ранее во время четырёхнедельного пребывания батальона к югу от Люблина. Однако несколько из них всё же вспомнили о своём участии в сборе евреев в малых поселениях и перевозке их в гетто и лагеря. В одних случаях, захватывались только так называемые «рабочие-евреи». Они погружались в грузовики и отправлялись в лагеря под Люблином. В других, собиралось всё еврейское население, погружалось на грузовики или отправлялось пешком. Иногда на их место собирали и переселяли евреев из близлежащих малых деревень. Все эти действия не включали в себя массовые казни, хотя слабые, старые или больные евреи иногда расстреливались. Люди абсолютно запутались из каких городов они депортировали, а в какие переселяли — такие названия как Избица или Пяски никто не вспомнил, хотя это были два крупных «транзитных» гетто для сбора евреев к югу от Люблина.108
Судя по всему, Глобочник потерял терпение с этой консолидацией и решил поэкспериментировать с возобновлением убийств. Так как депортация в лагеря смерти на тот момент была недоступна, потенциальной альтернативой казалась массовая казнь расстрелом. Полицейский Резервный Батальон 101 стал отрядом для тестирования такой возможности.
Глава 7
Посвящение в массовые убийцы: Резня в Юзефуве
Возможно 11 июля Глобочник или кто-то из его подчинённых связался с майором Траппом и уведомил его о задаче для Полицейского Батальона 101 — захватить 1 800 евреев. Целью стала деревня примерно в тридцати километрах к юго-востоку от Билгорая. В этот раз, однако, переселять никого не требовалось — в лагерь Глобочника в Люблине следовало отправить лишь мужчин рабочего возраста. Женщин же, стариков и детей надо было просто расстрелять на месте.
Трапп созвал расположенные в ближайших городах подразделения. 12 июля батальон собрался в Билгорае за двумя исключениями: третий взвод третьей роты, включая капитана Хоффмана, расположенный в Закшуве, а так же несколько членов первой роты уже находящихся в Юзефуве. Трапп встретился с командирами первой и второй рот — капитаном Волауфом и лейтенантом Гнаде — и проинформировал их о задаче на завтрашний день.109 Исходя из того, что лейтенант Хайнц Бухман узнал о конкретных деталях предстоящего задания тем же вечером, адъютант Траппа старший лейтенант Хаген должно быть известил остальных офицеров батальона.
Бухман, на тот момент тридцати восьми летний, был главой семейного лесозаготовочного бизнеса в Гамбурге. Вступил в партию в мае 1937-го. Призван в Полицию Порядка в 1939 г., служил водителем в Польше. Летом 1940-го подал прошение об отставке, но вместо этого его послали проходить офицерскую подготовку и повысили до лейтенанта запаса в ноябре 1941 г., а в 1942-м он получил командование первым взводом первой роты.
Узнав о неизбежной резне, Бухман совершенно чётко дал понять Хагену, что как бизнесмен Гамбурга и лейтенант запаса, он «ни в каком случае не будет участвовать в деле, в котором расстреливают беззащитных женщин и детей» и попросил другое задание.110 Хаген сделал Бухмана ответственным за эскорт «рабочих-евреев», отобранных на отправку в Люблин. Его капитан роты Волауф знал о назначении Бухмана, но не причину почему он его получил.111
Рядовых официально ни о чём не оповещали, кроме как о том, что им в полном составе батальона предстоит рано утром подняться для большой операции, но до некоторых дошли слухи о грядущем. Капитан Волауф рассказал своей группе, что завтра их ожидает «крайне интересная задача».112 Другому человеку, который жаловался, что его оставили охранять бараки, ротный адъютант сказал: «Радуйся что тебе не надо идти. Увидишь, что произойдёт».113 Сержант Генрих Штайнмец* предупредил свой третий взвод второй роты, что «он не хочет видеть трусов».114 Выдали дополнительную амуницию.115 Один полицейский рассказывал, что его отряду выдали плети. Это привело к слухам о «еврейском деле» [Judenaktion]116 . Никто другой, правда, о плетях не вспоминал.
Около 2 часов утра конвой грузовиков отправился из Билгорая и прибыл в Юзефув прямо на рассвете. Трапп собрал людей полукругом и выступил с речью. После объяснения батальону задачи по убийству, он сделал своё экстраординарное предложение: если кто-то из старших людей не чувствуют себя готовым к такому, он может отказаться, а его место займут другие. Трапп прервался. После небольшой паузы, один человек из третьей роты — Отто Юлиус Шимке* — вышел вперёд. Капитан Хоффман, прибывший в Юзефув прямиком из Закшува вместе с третьим взводом третьей роты и не участвовавший днём ранее во встрече офицеров в Билгорае, пришёл в ярость из-за того, что один из его людей стал первым отказником. Хоффман стал ругать Шимке, но Трапп осадил его. После того как Трапп взял Шимке под свою защиту, вперёд вышло ещё десять или двенадцать человек. Они сдали винтовки и получили приказ ожидать дальнейших распоряжений от майора.117
Трапп созвал ротных командиров и дал каждому своё задание. Приказы первой роте передавал старший сержант Каммер, Гнаде второй и Хоффман третьей. Два взвода третьей роты должны были окружить деревню.118 Они получили прямой приказ расстреливать всех, кто пытался бежать. Остальным предстояло собрать евреев и отвести на рынок. Все, кто был слишком болен или слаб для отправки на рынок, младенцы, а так же все, кто оказывал сопротивление или пытался скрыться, подлежали расстрелу на месте. После этого части первой роты предстояло вывести отобранных на рынке «рабочих-евреев», пока остальная первая рота отправлялась в лес для формирования расстрельных команд. Второй роте вместе с третьим взводом третьей роты поручили погрузку евреев в грузовики и отправку их с рынка в лес.119