Страница 17 из 20
– Да… Я так думаю… – убитым голосом шепнул Арольд и обессиленно сел на кладку колодца, хотя в последнее время старался на неё не садиться, чтобы не провоцировать кого-то, особенно старого кастеляна.
– Вы не правы! Мой отец – не изверг! Он – не волк! Он не будет губить себе подобного! Вы же граф, и он – граф… О чём вы говорите? Это безумие!
Арольд какое-то время просто потерянно молчал, глядя перед собой, медленно кивая головой, но потом шепнул опять:
– Он ненавидит мою мать, и, чтобы сделать ей больно, он убьёт меня… Вот увидите, так и будет… Так и будет… – повторил последнее упавшим шёпотом.
– Нет! Вы несправедливы к нему! Он никогда так не сделает… Ну, почему вы так думаете? Он не такой!
– Он отдаст меня своим головорезам… этому лысому уроду, чтобы он опять ломал и резал меня… – он говорил уже не ей, он просто шептал это с потерянным видом в пространство перед собой, озвучивая свои мысли, свои страхи.
И Эллия шагнула к нему, порывисто сжала лежащую на колене руку за запястье, заглянула в лицо, в глаза.
– Нет… Этого не будет, Арольд… – она впервые обратилась к нему по имени. А он глянул на неё в упор и шепнул:
– Помогите мне…
– Что? – она шепнула в ответ.
– Помогите мне… Отпустите меня…
– Я?! – Она аж отшатнулась от него, отпуская его руку.
– Вы одна здесь жалеете меня… больше никто… Ну, может, только эта ваша… с кухни… Как вы там её назвали? Нанн? Ваш кастелян вообще меня чуть в колодец не столкнул… – Дёрнул подбородком Арольд себе за спину.
– Ролт? Не может быть!
– А-а-а… – Он бессильно несколько раз повёл головой туда-сюда и сполз на землю под прямым взглядом дочери графа Годвина.
И тут от кухни позвали:
– Миледи? Мы вас потеряли!
Эллия шагнула назад, отходя спиной, ещё шаг и ещё, потом развернулась и пошла к кухне. Арольд на этот раз даже взглядом её не проводил.
ГЛАВА 12
Сколько отчаяния, сколько боли она смогла прочитать в его потухшем взгляде.
Почему? Почему он так боится отца? Да не будет этого никогда! Никогда отец не отдаст приказа на то, чтобы убить его. Никогда!
Как он сказал: «Он бил меня и таскал за шиворот…» Где-то так. Странно. О том, что отец может ударить кого-нибудь по лицу, Эллия знала, она это видела как-то. Но то были слуги. Один раз она видела, как граф ударил человека с псарни: любимая гончая подавилась костью и хрипло кашляла два дня, а слуга с псарни поздно обратил на это внимание. Вот тогда граф и ударил его по лицу.
Слугу… Простого безродного человека! А этот Арольд, он же не простой человек, он – сын графа и будущий граф. Скоро он войдёт в нужный возраст, получит свою графскую корону и будет равен отцу в положении.
Нет, отец никогда бы не ударил равного себе. Он не такой.
Но ведь Арольда же пытали! Его пытали по приказу отца! Ему резали лицо и ломали пальцы, и отец прекрасно знал об этом, он сам отдал графского сына Аину, чтобы тот сделал ему больно, чтобы он кричал на глазах матери.
И граф, отец, приказал это!
Как? Как он мог так?
Не своими руками, так руками других?
Эллия думала об этом весь остаток дня, думала всю ночь, не могла заснуть в горестных мыслях. Думала весь следующий день. Она вспоминала лицо этого Арольда, его кашель стоял в ушах, его отчаяние всё воскрешала и воскрешала память.
Бедный… Бедный Арольд. Как же плохо ему сейчас, как больно, каким бессильным и замученным он выглядел, когда ей пришлось оставить его. Она помнила его потерянный шёпот. «Помогите мне…» Он взывал о помощи, он просил её помочь ему. Он говорил, что только она, Эллия, жалеет его здесь, и больше никто.
И она помнила, хорошо помнила те дни болезни его, когда и сама в отчаянии уговаривала Ролта отпустить пленного, освободить от цепи и перевести под крышу, к огню. Помнила, как просила Нанн помочь хоть чем-то, как и сама помогала держать лампу, когда кухарка растирала ему грудь тёплым жиром барсука. Каким беспомощным он был тогда, каким голосом, полным боли и тоски, он звал свою маму…
Эллия жалела его, она переживала за него, она молитвенно просила за него Господа, она сама проверяла его состояние в дни болезни, она поила его горячим молоком и вином с травами, укрывала одеялами.
И вот сейчас он просит у неё помощи! Сейчас он просит отпустить его! Сейчас он хочет, чтобы Эллия помогла ему бежать из Андора!
Но как, как она может это сделать?!
Она не всесильная, её приказов Ролт слушаться не будет, он даже на время болезни цепь эту не снял. Он же выполняет только приказы графа и его личные распоряжения. Чтобы снять эту цепь, нужен кузнец и его инструменты. Да и вывести пленного из замка незаметно – это немыслимо! Эллия бессильна помочь ему. И зря он просит её об этом.
А ещё через день приехал гонец от графа Годвина. Его кормили на кухне, и Эллия, пробежав письмо от отца глазами, хотела узнать больше, чем написано, и задавала вопросы. Оказывается, армия ещё стояла у Агмара, но раненых уже отправили в Андор, и дорогой гонец обогнал их верхом.
– Сколько они ещё будут там?
Гонец – молодой, уставший от долгой дороги парень – хлебал овощной суп и смотрел на молодую госпожу с еле заметной улыбкой: он не ожидал, что она сама будет лично задавать ему вопросы.
– Я не знаю, миледи, сколько они ещё простоят там. Слышал слухи, что милорд ждёт армию из-под Оранта, ну, вроде как, на генеральное сражение, что ли…
– И? Это правда?
– Ну-у, – гонец пожал плечами, облизывая ложку, – это же слухи, миледи… Я не знаю… Я же не офицер.
– А как вообще все держатся? Что творится в войсках? Какое общее настроение? Это ты знаешь? Что простые солдаты говорят?
– Солдаты? Да устали уже все! Среди войск много раненых, многих, конечно, отправили уже сюда, но… – Сокрушённо покачал он головой, прикрывая тёмные глаза. – Граф злой очень – не подходи!
– Злой? – Эллия нахмурилась.
– Очень, миледи.
– Почему?
– Ну-у… – снова пожал плечами гонец, – мы проиграли, они выбили нас… И графиня отказывается от переговоров, хоть и сын её в плену… Я видел его на улице, у колодца… – Дёрнул подбородком за спину, и Эллия насторожилась. – Это граф приказал посадить его на цепь?
– Да, конечно… – выдохнула она шёпотом.
– Она упрямая, эта графиня Орант, я как-то – случайно совсем! – слышал, как граф ругался на неё… Извините, конечно, это не моё дело, но… – Гонец опустил голову виновато и посмотрел на госпожу исподлобья.
– Что? Говори!
– Она не хочет идти на уступки даже притом, что её сын у нас, вон он, – снова мотнул головой за плечо, – на цепи сидит, как пёс дворовый. – Усмехнулся. – Тоже, поди, упрямый, как мамочка его…
– И что граф, он очень зол на графиню и её сына? – Эллию же интересовало одно, она хорошо помнила отчаяние и боль молодого графского сына. Она переживала за него.
– Ну да, миледи, зол… очень зол. Ещё в первые дни, я помню, Аделл тогда письмо в Орант отвозил от милорда, чтоб графиня прочитала и ответ дала… Она же так и выгнала его без ответа… Милорд сразу разозлился, я там был, я всё сам видел… Тряс этого мальчишку за шкирку, а он ещё что-то спорить начал… Ну-у, – устало прикрыл тёмные красивые глаза гонец, – вот граф и Аина позвал…
– Аина? Это он его резал и пальцы ему ломал, да?
– Ну, я сам не видел, я только слышал, как он орал… А потом они со стен стрелять начали, и граф отправил его в Андор… Но я не думал, что он прикажет его вот так, на цепь…
– Ладно. Обедай и отдыхай.
Эллия, озабоченная новостями, ещё раз перечитала письмо от отца. Через несколько дней в Андор прибудут тяжелораненые воины. Она должна принять и позаботиться о них. Многие сейчас едут верхом или даже идут пешком. Надо встретить их по дороге, чтобы помочь. Нужно приготовить места здесь, позвать монахов из монастыря святого Якоба, там хорошие лекари. Да и местный госпиталь и свои служители церкви андорской тоже пусть помогают.
О, надо собрать подводы, все свободные руки, нужна ткань для перевязок, лошади, монахи-лекари… Нужно сегодня же всё организовать, а с утра отправлять людей навстречу раненым… Сколько работы! Сколько забот прибавится теперь!