Консультант ll

Я немного расстроилась, что он, похоже, приехал только из-за этого. Ехать куда-то и вовсе расхотелось, да настроение стало не очень.

— Да что им какая-то девчонка из плоти и крови. Это все равно, что призывать свидетелем обвинения мяснику корову. Я, наверное, не поеду. Уверена, там и без меня найдется, что сказать.

— Ты серьезно? — Жан с нахмуренным видом вышел в коридор. — Ему вот-вот все сойдет с рук! Почти ни одного инфирмата не осталось в живых, а те, кто остался — прячутся. Все опыты с инфирмой проводил Харель, и Энгуса за них не привлечь. Ты ключевой свидетель обвинения в похищении и попытке убийства! Как это ты не поедешь?

— Я… не знала. Ну тогда это меняет все. Что мне надеть?

— Вот это другое дело! Черное длинное платье и то пальто, что висит в чехле. И бархатные туфли, поедем на машине, не переживай.

— Ты… ты рылся в моем шкафу?! — зарычала я на Жана, осознавая, что все мои вещи тщательно проинспектированы.

— И не нашел ничего сексуального! Возмущен этим не меньше тебя! — Раздалось из коридора, когда я хлопнула дверью спальни, намереваясь переодеться.

В глубине души, я хотела, чтобы Олав ворвался в мою спальню, поцеловал, отчитал, накричал, повалил на кровать, да просто обнял хотя бы, но только не молча отстранялся как сейчас.

Напялив «траурный» приталенный наряд, я вытащила бархатные туфли, надетые однажды на выпускной, встала на каблуки у зеркала и прошлась пудрой по лицу. Кожу бледнее, щеки алее, ресницы длиннее. Пусть видит, что он теряет. Глаза блестят от влаги, еще не пролитой. Еще пока не все. И впереди серьезный разговор. Отставить мокрые глаза, и губы слегка подкрашу.

Через пятнадцать минут мы, неторопясь, спускались по лестнице. На улице лил дождь, и в сумку я закинула ботинки, джинсы и новую парку. Все равно пришлось бы брать ее из-за пакета лекарств, которые я принимала ежедневно для фильтрации крови и от слабости. Железный прут в спине мне не приснился. И я специально схватилась за Олава, чтобы идти уверенно. На стоянке стоял уже знакомый катафалк, но вместо гроба в багажнике было просторное заднее сиденье, которое похоже когда-то сняли, а теперь просто прикрутили обратно, и его обивка казалась слишком свежей по сравнению с двумя другими.

Устроившись сзади, я испытала тот странный эффект дежавю, в котором мы будто уже ехали однажды на суд, и даже в том же непонятном составе.

— Далеко ехать? — наконец догадалась спросить я.

— В аэропорт. Лететь чуть больше часа, но Вангурей тебе понравится. — Ответил Жан. — Не придется мерзнуть. Там подземный бункер. Это резервация Гольца, и от них идет отправка на Новую Землю и острова.

— Гольц, это мейстер?

— Не Гольц, а Голец. Да, и много лет начальник тюрьмы. В азиатском доме преступников, которых не казнят, отправляют в темницу духа. Звучит немного пафосно, но название свое оправдывает.

— Его могут и казнить. Если Лиам не вступится. Новый тимарх Южного на нашей стороне. — Хмуро перебил Олав.

— И не надейся. Запрут на Створном или в Новую Землю… если, вообще, не отделается штрафом. Его до сих пор боятся. Даже под коагулянтами он имеет влияние. — Жан отмахнулся и сурово добавил. — Среди тех, кто будет на паренталиях, много заинтересованных в его исследованиях, и появление живого триумфа только раззадорит их. Они сохранят Энгусу жизнь.

— Так зачем мы тогда ее везем? — Злобно проскрежетал Олав и отвернулся, смотря на дорогу, дав понять, что вопрос риторический, и разговор окончен.

— Выйграть время. Через сотню лет это будет уже не ее проблема. — Иронично заметил Жан, сворачивая на шоссе, ведущее в аэропорт.

В самолете к нам присоединился старый знакомый. Алека Коваля я была искренне рада видеть. Он разбавлял бесконечные препирательства по пустякам наигранно оптимистичного Жана и депрессивно угрюмого Олава. В отличие от них с Алеком можно было просто поговорить, не испытывая неловкость. Мы скромно пообедали, разделив бутылку вина на четверых, но я согласилась лишь вдохнуть его аромат: лекарства нельзя было совмещать с алкоголем. Спутники с пониманием отнеслись к этому, и мне предложили гранатовый сок. Темы суда старательно избегали и, в основном, обсуждали, как обстоят дела у Аргия, представителем которого на суд отправился Алек.

Как оказалось, волна раздачи лекарства из вены несостоявшегося владыки плавно переросла в почти религиозное поклонение. И новоявленный мессия, получивший от европейского дома большой надел земли на Балтике, организовал монастырь имени себя, где принимали тех, кто желал сохранить чистоту своей вампирской крови и инфирматов, питавшихся ею.

Несколько националистичные взгляды и культ личности мне показались довольно опасными в будущем, но Алек заверил меня, что Аргий лишь держит под контролем стихийно возникшие в обществе идеи, чтобы не дать им выйти за пределы умов и превратиться в секты и группировки в борьбе за чистоту крови.

Количество инфирматов, оставшихся в живых, оставалось в пределах сотни, и где то там, я надеялась, что выжили и те, кто смог выбраться из горящего небоскреба. Который, как я потом узнала, загорелся из-за неосторожного использования праздничной петарды на сорок шестом этаже. В этот день в конце рабочего дня в отделе финансового планирования праздновала день рождения одна из моих подруг. И в качестве подарка получила огромный торт со свечей из настоящего фейерверка, который вручала группа мужского стриптиза в костюме пожарных с магнитофоном.

Я не стала допытываться, как им удалось узнать про день рождения моей коллеги и от кого был такой «роскошный» подарок, ведь перерыв мой шкаф, они наверняка открывали и компьютер с социальными сетями и личной перепиской. Злиться уже не было смысла. Если бы не пожар, возможно, я и Олав были бы уже мертвы или еще хуже. Конечно, горе-пожарные не знали о системе безопасности Энгуса и перекрытом кислороде. А Энгусу не повезло находиться в городе в поисках здоровой молодой девушки в момент вторжения. Хотя и это уже было неважно.

На трапе нас встречал Леонард, по-отечески обнявший меня и проводивший в автомобиль. Ехали мы с Алеком и Жаном. Олав незаметно пропал, как будто ждал возможности слинять. Кармайкл же остался встречать самолет южного тимарха и гостей, прибывших на осенние паренталии.

— Марина, вы знаете, что за праздник отмечают сегодня ночью? — Неожиданно спросил Алек, когда входили в гостевой дом на окраине небольшого города, окруженного большим болотом с редкими тропками среди кустистых низких холмов и клюквы. С трех сторон везде, куда падал взгляд, горизонт упирался в синеву гор, и лишь с одной веяло запахом ледяного моря.

— Паренталии, звучит знакомо. Что-то про дань родителям?

— Это родительский день, греческий праздник почитания отцов. Само собой, жители ночи не посещают могилы своих человеческих предков. Многим из них больше трех сотен лет, могилы давно уже канули под землю. Сегодня будут чтить своих создателей. У кого-то они живы, и им принято дарить подарки. У кого-то нет, их просто будут вспоминать. У Энгуса есть два живых потомка: Сиу Минг Синг и Гектор Бранд. О втором нам ничего сейчас не известно, а первая с недавних пор числится среди мертвых. Но я хочу, чтобы вы понимали, для многих из тех, чьи создатели мертвы, сам возраст около тысячи лет наделяет Энгуса почетным статусом отца среди ночных обитателей. И даже не будучи в родстве, они посчитают уважительным отношением смягчить любое наказание в честь праздника. Не хочу, чтобы вы были неприятно удивлены вердиктом.

Алек печально пожал мне руку и удалился в свою комнату, оставив меня на пороге моей в легкой задумчивости.

Немного посидев в тишине на кровати, сняв туфли, я приняла лекарства и спустилась в гостинную, где у огня, гипнотизируя пламя, сидел потягивая кровь из пакета расслабленный Жан. Мне удалось заметить его уставшее выражение лица до того, как он надел дежурную улыбку.

— Что происходит, Жан? Ты изменился. — Вкрадчиво произнесла я, присаживаясь рядом.

— Надеялся, что передумаешь, но вижу, что бы я не сделал и не сказал, я улечу в Марокко без тебя.