Камеристка

— Возможно, — Элиот приблизился, коснулся руки, поцеловал тыльную сторону ее ладони. Тувэ занемела. — У меня не было времени беспокоиться об этом. Сейчас к слову пришлось, и вот — сказал.

— Я столько раз говорила тебе про отца, и только сейчас пришлось к слову? — она хмыкнула. Неясное, скользкое, неприятное понимание зарождалось в ее голове. Что-то такое крутилось где-то там, далеко.

Он, кажется, заметил напряжение, которое она пыталась тщательно скрыть.

— Тебя это задело?

— Да.

Голос прозвучал натянуто.

— Как глупо, — он усмехнулся. — Разве это что-то меняет? Знал или не знал, это просто встреча, которая произошла когда-то давно.

— Но ты, выходит, знал, какие северяне. Ты не просто встречал его. Вы разговаривали, ты провел с ним столько времени, что он даже рассказал тебе про древнее божество.

— Давнишнее дело. Это были переговоры на границе, когда я еще был военачальником. Довольно об этом.

— Довольно? — она опешила.

Он и раньше затыкал ее. Просто заставлял закрыть рот, как будто ее слова — пустой звук. В последнее время такого почти не было, но вот снова…

А Тувэ ведь наивно полагала, что между ними что-то изменилось. Что за последние недели она сумела что-то там ему доказать, занять какое-то место в его жизни.

— Да, вы правы, ваше величество, — она горько усмехнулась. — Довольно.

— Куда собралась? Бал в твою честь еще не окончен, — он вопросительно приподнял брови, заметив, что она собирается уходить.

— К своим людям, — Тувэ решительно на него посмотрела. — Следую вашему мудрому совету. Я пробыла тут достаточно. Думаю, вы легко сможете объяснить мое отсутствие.

— Я многое тебе позволяю, — Элиот подступил ближе. Опасно прищурился. — Но не зарывайся, девочка.

— Учту, — ответила вежливо. Даже голову чуть склонила, как учила Камеристка.

Вот так, всего за несколько месяцев, она научилась подавлять свою строптивость, научилась быть сдержанной, чувствовать момент. Наконец обуздала свои эмоции. Но все равно была недостаточно хороша, чтобы быть хоть кем-то. А, нет, кем-то она была. Женщиной, которых в Лейхгаре не изничтожили лишь потому, что они были, к сожалению, необходимы.

— Иди, — Элиот улыбнулся. Довольно вежливо.

Тувэ сжала кулаки. Даже если бы он велел остаться, она бы все равно ушла. И король предпочел повернуть всё так, будто последнее слово было за ним. Будто он отпустил ее, дал разрешение, а не Тувэ была вольна делать, что пожелает.

Она вдруг поняла: то, что нравилось ей в Элиоте, когда они были в спальне, было просто отвратительно в их повседневной жизни. То, от чего у нее еще неделю назад подгибались колени, уже сегодня выводило ее из себя.

Его деспотичность очень быстро надоела ее мятежному духу.

Никто из северян не возжелал остаться на праздник. Вместо этого они решили устроить свою маленькую пирушку в столовой для прислуги.

Ир сказал, что на деревянных лавках они смотрятся гармоничнее, чем в залах с позолоченными канделябрами. И Тувэ дала добро. Просто согласилась. Так было проще.

Она знала, что каждый на этом проклятом балу решит зацепить их. Ни драки, ни унижений для своих она не желала. Пусть уж лучше веселятся так, как им хочется, как им привычно.

Смех был слышен уже в коридоре. Из дверного проема виднелся желтый свет. На противоположной стене плясали тени. Северяне хохотали от души. Говорили на родном наречии, шутили так, что у лейхгарцев, услышь они их, завяли бы уши.

Тувэ чувствовала себя потерянной. Словно блудная дочь, возвращающаяся в обитель. Побитая заблудшая душа.

Она постояла еще немного в коридоре, прислушиваясь к знакомым звукам. Посмотрела в окно. Снег начал таять. Но все равно было похоже на дом.

Она хваталась за это чувство. Пыталась найти что-то общее. Хотела ухватиться за любую мелочь. Вот снег — как дома. Смех — как дома. И озеро замерзло — как дома.

Тувэ собралась с силами и вошла. Северяне сдвинули несколько столов, сделав один длинный.

Смех и разговоры в миг стихли, все взгляды обратились к ней. Все как один поднялись, прекратив веселье, и стали кланяться. В нее полетело не слишком приятное «Ваше Величество».

Тувэ сняла с головы корону, подошла и небрежно бросила ее на стол.

— Нам нужен был союз с королем Лейхгара. Я заполучила его.

— Да мы уж по твоему наряду по… — она бросила на Ира один выразительный взгляд. Он тут же умолк.

— Если вам не по вкусу мои методы — проваливайте. Идите и сдохните в бою, в котором у вас не будет и шанса, потому что большая часть воинов Ледяных Озер на его стороне. — Она выхватила из рук колдуна глиняный стакан, наполненный вином, и залпом выпила. Небрежно утерла рукавом платья рот и продолжила: — Я учу идиотский этикет, географию, танцы, потому что так нужно. Потому что либо так, либо нас выкинут без поддержки, как плешивых котят. Мы можем укрываться в Лейхгаре благодаря тому, что я научилась улыбаться кому нужно, потому что я гну голову в поклоне! Мы доберемся до Рорга Ярла, потому что я стала королевой. Либо подчиняйтесь, либо уходите. Я не буду выпрашивать у вас одобрение для каждого своего решения. Пусть у меня будет только один союзник, только один воин на моей стороне, но он не будет сомневаться во мне, в моих решениях и моих мотивах.

Она выдохнула.

Тувэ была готова к тому, что по меньшей мере половина встанет и немедленно пойдет седлать лошадей.

— За Рорга Тувэ, — поднял свою чашу Мэрик.

— Рорг Тувэ!

— За Рорга Ледяных Озер!

Северяне один за одним поднимали свои чаши, выражая одобрение, согласие, выказывая уважение.

Тувэ довольно усмехнулась. Улыбка ее лишь слегка померкла, когда она поняла, что только Ир сидел молча и даже не думал приветствовать ее.

Ей стоило огорчиться, но она не могла, потому что уже отпустила его. Ей даже показалось, что и клятва больше не действовала на колдуна. Он был свободен от нее.

Северяне праздновали до поздней ночи. Пили, ели, шутили, спели пару песен. Шуму от них было на половину замка. Но никто их не беспокоил. Только раз в столовую зашла кухарка, но, увидев Тувэ и корону на столе, поклонилась и быстро убежала. Грохнул смех. Северяне по-доброму стали ее подкалывать насчет нового статуса и внезапно проснувшегося раболепия в прислуге.

Тувэ вернулась в покои глубокой ночью. Изворачивалась долго, развязывая корсет. Так шумела, что должна была наверняка разбудить Элиота. Но ни звука с постели не доносилось.

Тувэ подошла к кровати.

Пусто.

Она горько рассмеялась и забралась под одеяло. Всего неделя. Вот сколько продлилось их счастье. А было ли оно вообще? Или она просто нарисовала его в своем воображении? Нарисовала и сама поверила в то, во что хотела? В изменившееся отношение короля. В чувства. В надежду.

Дни Тувэ иногда тянулись долго, иногда стремительно пролетали. Но что бы там ни было вечером, она всегда приходила в общие покои. Всегда ждала Элиота. Она по-прежнему его хотела и прекрасно отдавала себе в этом отчет. Еще понимала, что ревнует его до безумия, когда он не проводит ночи с ней.

Тувэ стала замечать, как почти все чувства к Элиоту в ней постепенно сходят на нет. Физически он не был ей неприятен, но общаться с ним становилось всё сложнее. Он по отношению к ней был деспотичен, категоричен и корыстен. И она все чаще начала обращать на это внимание.

Элиот позволял ей быть северянкой не потому, что принимал, а лишь из-за авторитета, который мог пошатнуться.

Если он был в хорошем настроении, то можно было чуть больше, а если в плохом… Тут уж было не угадать.

Сначала Тувэ терялась и не понимала, как реагировать. Она просто не успевала за ним. За переменами в его настроении. Но со временем научилась. Стала огрызаться.

Ссоры вспыхивали постоянно. Из-за того, что она говорила, из-за того, что пропускала приемы, из-за того, что приходила в северных одеждах, а не в платьях. На людях они всегда были образцовой парой, но стоило остаться наедине…