Светляки

Моя мать поначалу тоже приняла всё спокойно, не стала кричать и плакать. Ведь и она проходила психокоррекцию. Забрала меня и увезла домой, чтобы попытаться воспитывать самостоятельно. Ведь раньше и без чипов как-то объясняли нормы поведения? Но это оказалось непросто. Я резко отличался от других детей, которые понимали всё с первого раза, чётко помнили, что можно, а что нельзя.

Став постарше, я начал понимать, что к чему, и старался вести себя так, чтобы мамочка не расстраивалась. О, я стал почти идеальным. Засунул все желания и капризы настолько глубоко, что и сам забыл о них. Не каждый мог бы понять, что у меня нет чипа. Но мама продолжала смотреть взглядом, полным разочарования: каким глядят на испорченную, запачканную вещь. Мне ни разу не удалось рассмешить её или хотя бы заставить улыбаться.

В десять лет меня забрали в специальную школу. Учиться с обычными детьми больше не получалось. В этом возрасте в чип вводили дополнительные программы – увеличивали объём памяти, скорость мышления, уровень контроля… Некоторые обеспеченные родители могли купить своим детям способности к музыке, рисованию или математике. А что мог получить я? Известно, что. Гарантированное место уборщика или рабочего на ферме.

Резкий толчок в плечо вывел из задумчивости. Вернулся Ник.

– Вставай, – морщится он, выпихивая меня из кресла. – И сходи в пятый отдел, там нужна помощь.

Сиденье после меня Ник брезгливо отряхивает. Мучительно хочется плюнуть туда. Нулю он ничем ответить не посмеет.

Размышляя над тем, улыбался ли я последним покупателям, плетусь в отдел консервов. Причина вызова не оставляет сомнений. По всему полу растекается соус с консервированной фасолью и осколками стекла. Посреди этого кошмара на небольшом островке чистого пола стоит маленькая старушка и удивленно озирается вокруг.

Мысленный вздох: «Ну, конечно. Опять миссис Лемман».

Со стороны подсобки выскакивает Джейк, собирая на ходу маленький моющий пылесос.

– Вот же с-су…

– Тихо, – шепчу я. – Она ещё не ушла.

– Что-что? – удивлённо переспрашивает миссис Лемман, непонимающе глядя по сторонам круглыми глазами.

– Он предлагает вам пока посмотреть суп! Пойдемте! – это Кэтрин, менеджер по общению с клиентами, явилась спасать положение. Она тащит старушку в отдел готовой еды, подальше от Джейка. Проходя мимо, Кэт показывает ему кулак.

Пока Джейк трёт пол, смотрю ей вслед – форменный костюм определенно идёт к смуглой коже, да и вообще, она ничего… А главное, иногда мне кажется, что Кэтрин добра ко всем по-настоящему, а не потому, что этого требует чип. Даже ко мне. Особенно ко мне. Но это я размечтался.

Джейк остервенело оттирает последние засохшие капли соуса. Волосы растрепались, на лице застыла обреченность.

– Сколько можно? – возмущается он. – Почему всё время фасоль? Она воняет как дерьмо и выглядит как дерьмо! И…

– Джейк, – успокаивающе поднимаю руки, – ты опять нарвёшься.

– Я же ноль, ты забыл? И ты тоже ноль. Прекрати вести себя как они! Ведь эта бабка тебе тоже надоела? Ходит сюда каждый день, ничего не покупает, часами рассматривает надписи на банках и бесконечно роняет эту чёртову фасоль!

– Да, надоела. Но злиться нет смысла. Ты же, вроде, пил успокоительное?

Джейк кривится.

– Успокоительное. Я после него как пришибленный, ничего не хочется. И ты не в курсе, моего дилера взяли. Где я найду нового?

– Ты же говорил, что у него ничего серьёзного? Лёгкие антидепрессанты, транквилизаторы…

– А кто разберет, что сейчас можно? – тихо ворчит Джейк. – Они хотят забрать последнюю возможность терпеть всё это…

***

Поздно вечером мы отправились домой, вместе квартиру снимать выходило дешевле. В нашем районе проживало немало нулей. Те, кому не повезло с имплантом, психи или больные, кому коррекция вообще не полагается, религиозные фанатики, выступавшие против вмешательства в организм человека, ведь Бог-то явно лучше знал, что создавал. Полиция и обычные граждане сюда не захаживали. Не потому, что здесь случалось что-то опасное, а скорее потому, что могло случиться что-то опасное. И в чём-то они были правы.

Разогрев на кухне банки консервированной еды – самой дешёвой, какую могли себе позволить, мы приступили к ужину. На вкус рагу напоминало мочёный картон, но настоящие свежие продукты вообще мало кто мог достать.

– Нет, – сморщился Джейк, отодвигая банку. – Без транков не идёт. Это же, вроде, овощи? Какого чёрта они выглядят и пахнут, как та утренняя фасоль?

Я пожал плечами, спорить с Джейком в таком состоянии нет смысла.

– Пойду поищу немного весёлых таблеток, а это, если хочешь, доешь сам, – пробурчал он, натягивая куртку.

Через десять минут после его ухода в дверь кто-то заколотил. Джейк так не мог, он проскальзывал в квартиру тихо, как уж, особенно если удавалось выловить что-нибудь стоящее. Наверное, это Гвен, его бывшая девушка. Опять устроит скандал…

На пороге стоял падре Дин. Или кто их там разберёт, как должны называться служители этой полузапрещённой секты «Образа Божьего», но длинная чёрная куртка на манер сутаны и белый воротничок заставляли звать его именно так.

Он бесцеремонно отодвинул меня и вошёл в квартиру.

– Ну, брат мой. И как долго вы с другом будете отказываться посещать наши собрания? – спросил он, окинув меня суровым взглядом.

– О, падре, – подобострастным тоном начал я, – мне кажется, я пока не готов постичь всю мудрость ваших проповедей, а Джейк у вас был и сказал, что нуднее ничего не слышал. И вы зануда из зануд.

Оба мы заржали. Дин – ещё один наш странный друг и, пожалуй, самый странный. Когда-то он удалил свой чип, как раз из-за религии. Эмоции чип выравнивал, а вот с убеждениями справиться не смог.

Скорее всего Дин был моего возраста, но из-за слишком сильной худобы, тёмных кругов вокруг иронично глядевших глаз, казался старше. Но говорить с людьми он умел. На самом деле я не посещал его проповеди потому, что боялся поверить. Но в гости к нам он, как правило, приходил снять стресс.

Вот и сейчас, падре подмигнул и, достав из-под куртки зелёную бутылку, поставил на стол.

– Вкуси со мной, брат, – с наигранным пафосом провозгласил он. – Кажется, мне удалось превратить эту воду в вино по рецепту древних предков с помощью дрожжей и синтетических отрубей.

Эксперименты Дина не всегда бывали успешны, запах от бутылки исходил тошнотворный, потому я не спешил присоединиться.

– Эээ, сейчас Джейк вернётся и оценит. Если уже чего-нибудь не заценил.

– Ты излишне стоек, брат, Господь дал нам чувства, чтоб мы в полной мере испытывали всё, что он нам посылает, – довольно произнёс он, опрокидывая в рот маленький стакан вонючей жидкости и заедая овощным рагу из оставленной Джейком банки. Выпив, он начинал говорить ещё больше, чем обычно.

– Как ты можешь жить среди этих манекенов и сдерживаться? Ты даже больший робот, чем все они. Сходил бы, правда, на собрание? Ты же скоро лопнешь, если продолжишь всё вокруг держать под контролем. У тебя даже девушки нет!

– Не лопну. С тобой и Джейком контролировать ничего не получается! И ты знаешь, что я бы не отказался от регулятора эмоций, меньше бы всё раздражало.

– Регулятор эмоций! Загнать свои чувства в рамки и не испытывать ни счастья, ни восхищения, ни любви к Богу! Ничего выше установленного кем-то уровня.

– Ну. ведь и ничего ниже. Ни ярости, ни агрессии, ни тоски… Джейк вон, не справляется.

– Но он борется, а ты мечтаешь стать куклой. Не надо усреднять творение Божье! – обиженно выкрикнул падре.

В этот момент дверь тихо скрипнула, и в комнату вошёл Джейк. Лицо его выражало смирение и любовь ко всему миру.

– Я нашёл, где достать антидепрессанты. Мне даже дали кое-что в подарок.

Он уселся за стол и начал раскладывать перед собой несколько пакетиков.

– Надолго хватит. Такие таблетки нельзя отменять слишком резко!

– А это что? – падре поднял ещё один пакетик с белым порошком. – Уж не вздумал ли ты пристраститься к нечестивым богопротивным химикатам?