Красное и серое

* * *

Мафин с Гризом совместными усилиями запекли картофель и тыкву, подав их вместе с разогретой ветчиной. К чаю нашлось немного печенья, которое не успела умыкнуть запасливая ведьмочка, и когда сытая публика расслабилась в благодушной атмосфере, Гриз рассказал пару анекдотов из своей молодости, Мафин пошутил про разницу поколений, мэтр ответил шуткой на шутку и не меняя тона спросил:

— А кстати, лорд Мафин, какова ваша вторая ипостась?

— Рысь. Что?!

Он вскочил, опрокинув чашку с чаем, и смотрел на нас бешеными глазами. Мэтр взирал на него с добродушной улыбкой, Лавиния — с любопытством, Гриз и Мадрон — с удивлением, а я… достаточно сказать, что наткнувшись на мой взгляд, Мафин пятился, пока его не остановил сервант.

— Откуда…

— Успокойтесь, молодой человек, — усмехнулся маг, — вам здесь ничто не угрожает, по крайней мере, как оборотню. Если вы не хотите, чтоб вас раскрыли, не стоит разбрасывать шерсть. Не расскажете, зачем вы бродили по дому зверем?

Несмотря на заверения мага Мафин был бледен и беспокойно озирался.

— Мне иногда нужно перекидываться в ипостась, иначе появляются неприятные ощущения. Говорят, они похожи на тягу к сигарам того, кто решил отказаться от курения.

Маг удовлетворенно кивнул. Зато Гриз нехорошо прищурился:

— Интересно, насколько велика ваша рысь.

— Вы хотите знать, не мог ли лорд Мафин в облике зверя незаметно прокрасться наверх и обернувшись, убить Депта? — поднял бровь лорд Мадрон. — Это соображение имеет смысл.

— Мой зверь достаточно велик, чтоб не суметь быстро выпутаться из одежды. Затем мне нужно было бы одеться снова.

— При должной сноровке это все можно проделать быстро, — пожал плечами Мадрон.

— Лорд Мадрон, как долго занимает ваш туалет, даже если вы торопитесь? — взвился Мафин. — В тот день мы оба были одеты в одинаковый, приличествующий нашему кругу набор одежды: рубашка, брюки, жилет, сюртук, шейный платок, носки, обувь, и наверняка на вас тоже были по меньшей мере две штуки белья. Вы полагаете, я успел бы разоблачиться где-нибудь за стеллажом, рискуя конфузом, прокрасться незаметно по гостиной к лестнице, подняться, перекинуться в человека, убить Депта в обнаженном виде, незаметно вернуться и одеться рискуя, что кто-нибудь может пожелать рассмотреть безделушки именно в той части дома? И все это за пять минут?

Мадрон задумался, вместо него ответил маг:

— Хотелось бы посмотреть на вашего зверя, чтобы оценить, насколько он способен незаметно передвигаться.

Мафин хотел что-то возразить, но вновь наткнулся глазами на меня и вышел за дверь.

Через несколько минут в комнату вошла крупная рысь, красавица с пушистыми кисточками, лоснящейся шерстью и коротким, нервно бьющим хвостом. Верней сказать, красавец. Залюбовавшись зверем я подрастеряла боевой пыл. Мафин-рысь глянул на меня и довольно дернул усами. Он обошел сидящих по кругу, и Лавиния, не удержавшись, провела рукой по его спине.

Вернувшись в человеческом обличьи Мафин сел на свое место.

— Полагаю, вы видите, что выскользнуть из одежды мой зверь не мог, он для этого слишком крупный. И слишком мелкий, чтоб в одежде остаться. Насколько я знаю, такой способностью обладают лишь волки, только у них подходящий размер, хотя, признаться, волк в рубашке, штанах и сюртуке — комическое зрелище, и передвигаться ему все равно неудобно. Я наблюдал однажды за знакомым оборотнем, который ставил подобные опыты. Но рысь — не волк.

Гриз жевал губами и постукивал пальцами по столу.

— Лорд Мадрон, не согласитесь ли вы произвести эксперимент, чтобы выяснить, мог ли лорд Мафин разоблачиться и облачиться снова за такое короткое время?

— Вы предлагаете мне…

— Да. Не здесь, конечно. Я возьму хронометр, и мы пройдем в спальню.

Графского отпрыска перекосило, но он нашел в себе силы кивнуть.

Мы продолжали пить чай и хрустеть печеньем.

Когда Мадрон с Гризом вернулись, законник объявил:

— На то, чтобы разоблачиться, у лорда Мадрона ушла одна минута и двадцать три секунды. Чтобы одеться вновь и выглядеть, согласно представлениям о приличиях — четыре минуты и тридцать семь секунд. Даже если принять, что наши расчеты о пяти минутах были неверны, и на самом деле прошло минут шесть, проникнуть в виде рыси в кабинет Депта, убить его и вернуться к нам лордом Мафином в человеческом обличьи так, чтобы мы ничего не заметили, не представляется возможным.

— Благодарю вас, господин Гриз, — Мафин кивнул, обозначив поклон, — что сняли с меня обвинения.

— Не все, не все, — разочаровал его законник. — Мы лишь отвергли возможность того, что вы совершили убийство в виде рыси. — Гриз усмехнулся. — Убирать и мыть посуду нам с вами придется в человеческом обличьи, ничего не поделать.

Приняв это как знак мы разошлись.

* * *

Не думала, что я буду искать встречи с Мафином, но когда он вышел с кухни, я ждала его в коридорчике, ведущем к чулану. Мафин покорно свернул ко мне и приготовился к экзекуции.

— Как ты мог скрывать от меня! Полгода! Все то время, когда мы… Как ты мог! — у меня вскипели слезы от обиды. — Ты же знал, что я стараюсь набраться опыта в диагностике разных организмов! Ты же ходил со мной в зоосад, когда я договорилась, что мне дадут исследовать моим даром змею, тигра и лису! И ты не показал мне рысь!

— Ида… прости. Я так давно привык прятаться. Никто, кроме моих родителей и сестры не знал о моей второй сущности. Совсем никто, ни единый человек. Ты думаешь, убийства оборотней прекратились триста лет назад? Брата моего деда убил сосед. У соседа жена умерла от родовой горячки, и тот решил, что это некая зараза, которую принес оборотень. Все произошло в дорогом квартале городка на берегу океана, где не было случайных людей, и все хорошо знали друг друга. Наличие благородного достоинства еще не означает ни ума, ни избавления от предрассудков. Дед переехал в столичные предместья надеясь, что здесь публика более просвещенная, но все же до конца жизни скрывал, кто он таков. У отца дар не проявился, только у меня. Я не сомневаюсь, что большинство образованных жителей столицы лишь посмеются над сказками о вреде оборотней, но достаточно одного суеверного соседа…

Моя злость прошла, как не бывало. Передо мной стоял человек, который с малолетства опасается за свою жизнь, и будет опасаться до конца. Если дети или внуки унаследуют дар, то Мафин будет бояться и за них. Как бы я ни была обижена на Мафина за вранье о происхождении и образе жизни, такой участи я ему не желала.

— Дэйв, я, действительно, не знала, что до сих пор все так ужасно. Прости, я зря разозлилась.

— Ничего, я понимаю. Тебе очень важно то, чем ты занимаешься, и мне всегда нравилась твоя амбициозность. Знаешь, я тебе завидовал. У меня так и не появилось страсти ни к какому делу. Ты права, я развращенный легкой жизнью бездельник. По крайней мере, был до сих пор.

— Дело не в амбициях. Мне и правда важно лекарское дело. Я хочу заниматься им и дальше, я хочу разбирать сложные случаи, вытаскивать людей с того света или помогать им появиться на свет. Сейчас лечебницей заведует доктор Эйрил, но все может измениться. Следующее начальство может решить, что женщина неспособна к сложным задачам. Я не хочу провести жизнь, подавая нюхательные соли и заклеивая царапины в пансионе для девочек. Чтобы удержаться в настоящей лечебнице, мне нужно быть если не лучшим лекарем, то очень, очень хорошим.

Мафин сочувствующе вздохнул:

— Пожалуй, мы слишком многого не знали друг о друге. Ида, мне жаль, что все так получилось между нами, и я понимаю, что былого не вернуть. Но если хочешь, я могу дать тебе рысь для исследования.

Я едва не взвизгнула от счастья, будто мне не двадцать пять, а пятнадцать.

— Правда?!

— Правда. Хоть сейчас.

— Жду тебя в гостиной у шкафа с красными переплетами!

* * *

Одно из кресел уже было занято Лавинией с Мью, но они не возражали против моего соседства. По крайней мере, Лавиния.