Страница 64 из 104
— Прямо в яблочко!
Эктор засмеялся:
— Научи меня также. Хочу научиться прямо в лоб попадать!
Жерар усмехнулся и присвистнул, сняв с головы фуражку и надев на мальчика.
— Раз ты такой настойчивый, тно научу. Только камнями кидаться не хорошо, давай что-нибудь другое подыщем, малец.
В лавке с игрушками Жерар накупил гору маленьких мячиков. Ему не составило труда найти удобную позицию для обстрела, Жерар приметил плоскую крышу над этой же лавке, и, отыскав лестницу, вместе с Эктором забрался наверх. Софи последовала за другом, ей ничего не оставалось, как наблюдать и теряться в догадках, зачем Жерар решил поиграть с Эктором?
Жерар вместе с Эктором совсем забыли про Софи, увлёкшись самодельной рогаткой. Как учитель, Жерар пошёл в бой первым. Он взял один из мячиков и пульнул в извозчика, сбыв с его голове шляпу. Эктор не терпелось достичь уровня мастера, но мальчик не мог попасть даже в ближайший столб.
— А ты не закрывай глаза, — сказал Жерар и повернул голову и тело Эктора к заданной цели — толстому джентльмену, согнувшемуся в три погибели и выставившем на обозрение всем свой зад.
Эктор щёлкнул рогаткой, мяч попал прямо в цель!
— Вот, молодец, научился! — похвалила Софи мальчика, не удержав смех.
Мастерство Эктора росло. Учитель и ученик не заметили, как закончились все мячи.
— Как тебе урок? — спросил Жерар.
— Замечательно! — воскликнул Эктор.
— С рогаткой не расставайся, если не хочешь, чтобы опять побили, — сказал Жерар, взглянув на побитого мальчика. — Кстати, кто это тебя так отметелил?
Эктор помрачнел, но быстро ответил:
— Парень большой, когда честь отца я решил защитить.
Жерар усмехнулся и сказал:
— Зато честь отца отстоял. Эктор, а давай, я тебя самообороне научу? Это намного лучше забавы с рогатки.
Эктор заулыбался и с радостью согласился.
Прямо не слезая с крыши, Жерар продолжил обучать мальчика. Эктор оказался способным учеником, ему нравилось учиться драки. По просьбе друга была вмешана и Софи в древнее искусство рукопашного боя. Эктор уставал, но не сдавался. Он снова и снова набрасывался на Жерара без всякой пощады, в стремлении победить.
И вот, спустя два часа Эктор уложил учителя на лопатки!
— Теперь ты настоящий воин! — похвалил ребёнка Жерар.
Эктор радостно затанцевал, размахивая фуражкой. Мальчишка чуть не свалился с крыши, если бы вовремя его не поймала Софи.
— Мне теперь никто не угроза! — крикнул он. — Я как следует вздую этого противного Феликса! Позавчера не смог, а сегодня смогу! Будет знать, как набрасываться на меня в тёмном углу, да ещё с кучей друзей.
— А кто такой Феликс? — спросил Жерар.
Мальчик резко застыл. Жерар потёр руки и забрал у Эктора фуражку.
— Как представитель закона, я арестовываю вас, месье Омбредье, — произнёс он. — Вы обвиняетесь в даче ложных показаний.
***
В восточных окрестностях близ Парижа было многолюдно. Большая толпа собралась в деревеньке под названием Борме. Шёл снегопад, сугробы выпали по колено. В снежных кучах покоился пепел — всё, что осталось от деревни Борме. Возле бывших домов стояли люди, жители этой деревни. Мужчины скрипели зубами, женщины оплакивали погибших односельчан и сгоревшее имущество, кто тихо, а кто навзрыд.
Кроме сельчан на пепелище собрались жители других деревень и городские люди. Собрались они не спроса, сегодня должны были состояться взносы денег, собранные всеми небезразличными. Руководило процессией несколько человек — главные сборщики, которые в первые дни после пожара занялись сборов средств для восстановления, государство мало чем оказало свои услуги. Кое-кто из филантропов прибыл, кто-то задерживался, и поэтому задерживалась вся церемония. Крестьяне не понимали, какой толк от всей этой церемонии, они хотели только одного — снова иметь дом и собственную крышу над головой, а не ютится по соседкам деревушкам. Всё это событие охраняли стражи правопорядка.
В центре почёта стоял Этьен Омбредье. Ему было неспокойно, с ним не было сегодня верного помощника, маленького Эктора, но мальчик ещё не оправился от травм, его нельзя было брать с собой в деревню, а жена осталась с сыном. На церемонию подоспели все члены клуба Любителей питомцев, которые тайно называли себя Строителями новой жизни — негласное название клуба. Среди них были и новоявленные Уэйт Барре, Ричард де Чарди, Анна де Ландро, супруги Лаванье, ставшими верными последователями клуба.
Наконец, прибыли последние участники и церемония открылась.
— Как приятно видеть столь неравнодушных прекрасных людей! — торжественно сказал Омбредье, которому была дана часть выступить первым, и произнёс длинную вступительную речь. Члены Любителей питомцев восторженно кричали и ликовали своему лидеру. Первыми горлопанами были Эмиль и Бертина.
После Омбредье слово предоставило остальным благодетелям и в конце старосте деревни. Выступали крестьяне, горожане, все, кто хотел поблагодарить или пообещать впредь быть добродетелем.
Трое друзей не собирались выходить в центр и что-то говорить. Что надо было, то они и сделали. Пьер и Ричард тихо между собой перешептывались.
— Стоял бы здесь Дени, по-другому на Омбредье бы посмотрел, — шепнул Пьер.
— Будем надеется, что до него дойдёт, какого человека посмел обидеть, — ответил Ричард.
Анна внимательно слушала людей. Она поглядывала на Омбредье, как же чудесно он выступил! Денис многое пропустил.
Наконец, речи закончились. Наступила главная часть — передача денег. За короткие строки удалось почти невозможное — собраны были тридцать тысяч франков, ещё столько же отдала государственная казна, а также безымянные граждане. Среди них был Ричард де Чарди, но никто об этом не знал. Но и начинающих любителей, не скрывающих свои имена, суммы были внушительные.
Наступил черёд объявлять о своих достижений Этьену Обмредье. Он снова начал с длинной речи.
— Многоуважаемые члены нашего клуба собрали для своих братьев и сестёр три тысячи! — объявил хвалебно он.
Любители питомцев издали восторженные овации. Пьер и Ричард кричали наравне с ними. Анна заулыбалась, но улыбка не была радостной. Она печально вздохнула и вдруг крикнула, прервал Омбредье.
— Месье Омбредье, а как вы объясните эту бумагу?
Анна достала из сумки аккуратно сложенные листы бумаг. Омбредье вылупил глаза, но его замешательство длилось мгновение.
— А я везде искал эти бумаги, — выхватил он документ и показал людям. — На этих бумагах я записываю все ваши поступления, чтобы кто мне не было никаких неприятных вопросов.
Он протянул бумажку людям.
— Эй, вам ещё вторую бумаги дали, — крикнул кто-то в толпе.
Народ рассматривал бумагу, составленную в клубе Любителей питомцев. Три тысячи франков собрано, осталось поставить подпись.
— Месье Омбредье, вытащите из кармана вторую бумагу, которую я вам дала, — сказала Анна. — Где две тысячи, которые указаны на той бумаге?
— Анна, ты что задумала? — подхватился Ричард.
— Восхищение восхищением, но не стоит входить в сумасшествие и всему верить, когда твой друг сидит в тюрьме, — сказала Анна.
Она повернулась к собравшимся.
— Простите, что пришлось сделать это сейчас. Но иначе потом может быть поздно. Церемония продолжится, но без одного человека. Без Этьена Омбредье.
***
Полицейский участок в Париже не знал отдыха. Несколько дней назад он возбуждал дело и брал показания у потерпевшего, сегодня допрашивал потерпевшего как подозреваемого. С ним сидела мама, адвокат, который давно работал на семью. В кабинете были двое “посторонних” — солдат и знакомая следователю девушка.
— Расскажи поподробней, кто такой Феликс? — ласковым голосом спросил следователь, с ребёнком в общении жесткость только бы ухудшила допрос. Но мальчик был и так напуган, что сидит в полиции во второй раз:
— Феликс это, — Эктор запнулся, но быстрый взгляд Жерара заставил его говорить, — мой уличный знакомый. Он гад, мы всегда с ним ругались и дрались! Но я побеждал всегда. Феликсу надоело вечно оставаться в дураках, позавчера он, сволочь, собрал друзей и напал на меня, когда отец послал в лавку меня за хлебом. Они чуть не убили меня.