Страница 18 из 55
— Если бы он хотел спрятать это всё на обычном сервере, мог бы найти хранилище понадёжней, чем детский приют — не думали об этом? — на лице уборщика появилась странная улыбка. — Но наш Лёшенька аккуратист. И не любит полумеры.
— Так вы знакомы? — уточнил я.
— Ха! — фыркнул парень. — Почему он выбрал этот приют, как ты думаешь?
Мы с Вульфом вновь переглянулись.
— Так он… отсюда? — Вульф глядел на нас с лёгким прищуром.
— Мы оба отсюда, — кивнул уборщик. — Сюрприз, да? Непримиримый борец с аристо — сам отпрыск одного из аристократических кланов.
— Ну, — заметил я, — это, по крайней мере, объясняет его ненависть. Странно только, что он так хорошо затёр информацию о себе.
— Это он умеет, — согласился уборщик. — Думаете, если вы сейчас выйдете отсюда и начнёте всем рассказывать, кто он такой, вам кто-то поверит? Мои или ваши слова значат не больше, чем жёлтые заголовки в дешёвой прессе, а доказательств нет — он давно об этом позаботился.
Я оценивающе прошёлся по фигуре уборщика. То, как он говорил о Нахальном, то, как он себя вёл с момента, когда узнал, зачем я тут…
— А ты, кажется, был бы и не против? — заметил я, убирая руку. — Чтобы всё вскрылось.
— Чтобы карьера Лёшеньки полетела под откос? — уборщик кивнул. — Ну, посудите сами. Мы ведь росли вместе. Имели одинаковые шансы выйти в люди. Но где сейчас он, а где — я.
Ну, так и есть. За этим наверняка кроется какая-то личная история.
— Дай угадаю, — согласился я. — Он отжал у тебя койку у окна?
— Смешно, — фыркнул уборщик. — Мы здесь выросли вместе. Люди с кровью аристо — даже если они бастарды — обычно не работают уборщиками.
Он медленно поднялся, потирая ушибленное колено.
— Вот я и не работал. Вышел отсюда сам, никакого усыновления — как и у него, кстати — но хорошее образование и навыки позволили получить работу. Выучился на пластического хирурга, открыл свою практику. Получал неплохие деньги. Наконец-то зажил как человек и думал, что так будет дальше…
Я слушал, не перебивая.
— А затем заявился Лёшенька, — глаза уборщика сощурились. — Я ведь говорил, что он подчищал все следы? Ну, вот. Новая фамилия, новое лицо…
— А говорил, что фамилия настоящая, — не удержался я.
— Ха. Он ещё и не то скажет, — уборщик махнул рукой. — В общем, он явился ко мне, чтобы я сделал ему новое лицо…
— И ты оказался неудобным, — медленно закончил за него Вульф, не отходя от двери. — Знакомая история.
Бывший агент Нахального был мрачнее ночи.
— Что, и у тебя было что-то подобное? — уборщик-пластический хирург глянул на него. — Тогда ты понимаешь, о чём речь. Никаких улик на него самого, вот только после его визита кто-то начал копать под мою клинику. И не просто копать, а вешать на меня то, чего я никогда не делал.
Он махнул рукой.
— И вот я тут. Вернулся в место, которое и так хранит его секреты. А я — один из них. Здесь я могу жить, но попробую высунуться или попытаться кому-то что-то сообщить о его прошлом — и он уничтожит меня окончательно.
Я задумчиво склонил голову.
— Но нам ты сообщил.
— Сообщил, — согласился уборщик, и в его глазах мелькнуло уже серьёзное выражение. — Может, зря. А может, и нет. Как-никак, если вы дошли до связи Нахального с этим местом, то вы не дураки. Есть шанс, что у вас получится ударить первыми.
Пару секунд мы пристально глядели друг другу в глаза… а затем я кивнул.
— Нахального надо бить наверняка, — согласился я. — Он не любит полумеры? Ну, я их тоже не люблю. Если Нахальный потеряет всё своё влияние, ты ведь сможешь выйти отсюда?
— Смогу, — сощурился парень ещё сильнее. — Верно.
— Тогда говори.
— …а если у вас не получится — а вы не первые, кто пытается — то мне хана.
— А тебе есть что терять?
Жёстко, зато справедливо. На сей раз пауза длилась почти полминуты….
А затем уборщик заговорил.
— Ладно. На компьютеры даже не смотрите, Нахальный никогда бы не доверил свои данные чему-то… столь легко взламываемому. Всё дело в нейрочипах.
Он постучал пальцем себе по виску; приглядевшись, я увидел там небольшой и давно заживший шрам.
— Их вживляют всем воспитанникам. На случай побега, на случай тревоги. Вживляют, а после усыновления или выпуска удаляют. Мы здесь, в приюте, не обычные детишки и никогда ими не были. Ценный товар, за которым нужен особый контроль.
— Допустим, — согласился я.
— Но мы не только ценный товар, но и кровь аристо, — продолжал уборщик. — И у нас свои собственные секреты. То, о чём я сейчас скажу… об этом не знают ни старая мымра Гессенштадт, ни другие работники. Только воспитанники — нынешние или бывшие.
Он хмыкнул.
— Лет тридцать назад кто-то из наших хакнул эти нейрочипы. С тех пор они работают как… общее нейронное сознание. Пространство, куда воспитанники приюта могут входить. Общаться, хранить данные. Куда имеют доступ только знающие — а знающих не так уж и много.
— Погоди, — отозвался Вульф. — Ты же не хочешь сказать, что туда нельзя попасть, не имея этого нейрочипа?
— Можно, — усмехнулся уборщик. — Попасть — можно, и даже не так уж и сложно. Нейросознание доступно для всех знающих о нём, как я и сказал. А нейрочипы воспитанников… они просто дают возможность находиться там, не слетая с катушек.
— А сам Нахальный? — я посмотрел на парня. — Он там как ориентируется?
— Проще некуда, — тот поглядел на меня в упор. — Он вставил себе новый нейрочип. Кое-кто из детей даже подбирался краешком к его инфе, но, говорят, он возвёл там защиту, поставил пароли…
Уборщик издал новый смешок.
— Ну как, звучит захватывающе, правда? Готов отправляться в путешествие по коллективному подсознанию? Разбираться в собственных потаённых страхах, встречать образы из своего детства, копаться в чистой абстракции…
Угу. Захватывающе — прям дальше некуда.
— Прекрасный план, — заключил я. — Путешествие в подсознание. Всегда обожал такие вещи.
Моя рука легла на плечо уборщику.
— Только на этот раз внутрь отправишься ты, приятель.
Уборщик заморгал.
— Я не Нахальный, — отозвался он. — У меня чипа нет.
— Зато у тебя есть опыт, — сощурился я. — Ты бывал там не один раз. Разберёшься быстрее меня. Или хочешь, чтобы нас здесь кто-нибудь застал из-за того, что я застряну, разбираясь с застарелыми детскими комплексами?
Нет уж. Если я захочу снова погрузиться в какую-нибудь дичь, похожую на наркотрип, то пойду и найду себе ещё один Оттиск — те хотя бы интерактивные.
— К тому же, — продолжил я, — готов спорить, что пароль от его защиты — это что-то из детства. Что-то из того пласта, который он стёр из реальности. Возможно, ты взломаешь его куда быстрее любого из нас.
— Эй, — запротестовал уборщик. — Я ведь мог сделать это и без вас. Какой смысл…
— Мотивация, — ободряюще улыбнулся я. — Мотивация и гарантия.
— Ну, и ещё тело твоё посторожим, — добавил Вульф.
— Вот именно, — кивнул я. — А сейчас полезай в нейросознание и узнай всё о последних планах Нахального.
Парень вновь кинул на меня растерянный взгляд. Ха. Похоже, он думал, что мы сделаем за него всю грязную работу.
— А когда ты вернёшься оттуда, — я отодвинул от компьютеров кресло и сел в него, — мы с моим другом позаботимся о том, чтобы Нахальный как публичное лицо перестал существовать.
Каждый взгляд, кидаемый Эльвирой Сигизмундовной, буквально жёг Орлова. Казалось, старуха пытается уничтожить его, и вместе с тем — выпросить побольше денег.
Чёрт. Какой же злой она будет, когда поймёт, что денег не будет.
С одной стороны, когда Йошида и Вульф ушли, стало даже легче. Поняв, что говорить намёками смысла нет, старуха заявила о «цене» напрямую. С другой стороны, начав, она говорила об этом не умолкая.
— Ваши… спутники, — заметила она, подозрительно косясь на него, пока они шли по коридору. — Они как-то долго умываются, не находите?