Страница 6 из 74
— Ну, слава Богу, получилось. Теперь бы и дальше удача от нас не отвернулась.
Почти боком подскочил к казакам жеребец, ведомый твёрдой рукой Михася Колочко:
— Мы готовы, командуй, атаман.
Выхватив саблю, Космята замахнулся:
— Казаки-и, сабли вон, пики к бою! — Зычный его голос заполнил пространство узкого, словно промежуток между горбов верблюда, ущелья.
Первые донцы уже разминали плечи, саблями вырисовывая в воздухе восьмёрки. Двурукие бойцы, по обычаю выбравшись вперёд, заняли места перед основными силами. Десятка полтора. Все с пиками. На них первый удар. Сабли уже во вторую очередь. Космята, загнав черкесского коня за спины расступившихся товарищей, перескочил на свою наученную и не раз выручавшую кобылу. Неоправданно рисковать, доверяя жизнь молодому, нетренированному коню, совсем не хотелось. Воевать — это не улепетывать от наседающих врагов. Тут под седлом друг и соратник нужен, ну, или подруга.
Около двух десятков бойцов, оставив лошадей в тылу под присмотром назначенного донца, подхватив ружья, свои и запасные, полезли на заросшие куширями склоны по краям выстроившегося войска.
И только успели занять места, как из леса, потрясая саблями и грозно вопя, вылетела первая группа черкесов. Разгоняя коней, они без оглядки бросились на казаков. Казачьи выстрелы чувствительно проредили первую линию наступавших. Оставшихся на конях врагов — человек семь — пиками добили донцы первой линии.
Оставив в кустах разряженные ружья, казаки из засады со всех ног рванули к лошадям, а из леса уже выскакивали другие черкесы, и их с каждым мигом становилось больше. Наученные быстрой гибелью товарищей, они уже не кинулись сломя голову на казаков. Первые замедлили лошадей, поджидая остальных. Когда перед казачьей линией выстроились навскидку более сотни горцев, наперёд выскочил сам князь. Дико завизжав — по-другому этот звук и не назовешь — первым бросил коня в схватку. Казаки тоже ударили лошадей пятками.
И ударила сталь о сталь. Так получилось, что Космята в первые же мгновения боя столкнулся лицом к лицу с князем. Скорей всего, тот и выцеливал атамана, признав в нем казака, который только что нанес ему и всем гостям смертельное оскорбление. Космята молчал, сосредоточенно поджимая губы, черкес что-то грозно выкрикивал. Степанков не прислушивался, не до этого, взгляд ловил движения врага. Тут бы не проморгать атаку. "Начну-ка я первым, авось чего и выйдет". Но не тут-то было.
Нет, не зря князь пользовался уважением соплеменников. Он не только руководить аулом умел, но и рубился знатно. Космята понял это после первого же удара. Горец легко отбил его клинок. И следом, откинув скрещенные сабли в сторону, выкинул другой рукой кинжал. Лет пять назад этот приём, может быть, и застал бы атамана врасплох, но не сейчас. Все последующие годы казаки усиленно тренировались, и, как оказалось, не зря. Космята, хоть и не без труда, сумел блокировать выпад врага, ударив по пальцам, выскочившим из рукава тайным кистенём. Это оружие после удачного опыта Дарони завели себе многие казаки. И совсем необязательно делать кистень тяжёлым "стенобитным" оружием. Для защиты достаточно и небольшой гирьки, привязанной к тонкой рукоятке. Как в этом случае.
Князь на миг сморщился, но вторая рука до автоматизма отработанным движением уже заносила над головой саблю. Космята удачно увернулся, упав лицом на гриву лошади, и, не глядя, ткнул саблей перед собой. Он рассчитывал попасть в грудь. На всякий случай атаман, поднимаясь, снова отпрянул, оставляя оружие на месте. Но движение оказалось лишним — сабля проткнула горло. Пытаясь извлечь из шеи клинок, отрезая от усилия пальцы и уже понимая, что умирает, черкес медленно валился с коня. Бешеные глаза закатывались. Атаман помог ему — сам выдернул саблю и, уже не интересуясь убитым врагом, резко развернулся. И вовремя — на него кидались с искажёнными от злости лицами сразу пять или шесть черкесов. На миг сердце ухнуло в пятки: "Не отобьюсь". Но левая рука уже раскручивала кистенек, а правая отводила летящий в лицо клинок. Повезло, что враги, пытаясь подступить одновременно, мешали друг другу. Воспользовавшись короткой заминкой, Степанков чиркнул кончиком клинка по ближайшей шее, а гирька глухо приложилась к скуле второго. Первый валился, даже не охнув, а вот другой, закатывая глаза, ещё пытался махнуть саблей. От этого удара Космята просто отпрянул. Отталкивая лошадей погибших товарищей, к атаману лезли напролом трое оставшихся черкесов. Космята успел прикинуть, как будет справляться со следующими врагами, но выполнить задуманное не успел: С боков подлетели оскалившийся Михась Колочко и хладнокровный Пахом. Вдвоём они играючи справились с черкесами, которые их так и не увидели. Просто не успели.
Получив короткую передышку, атаман поднялся на стременах, вглядываясь за спины врагов. Из леса продолжали выскакивать конники-горцы. Навскидку атаман определил, что перед ними скопилось не менее трёх сотен черкесов, и они продолжали прибывать. "Да сколько же их?!"
— Пора. — Космята гаркнул так громко, что жеребец Даро-ни от испуга шарахнулся назад, чуть не наступив на только что свалившегося под копыта раненого казака. Донцы, старавшиеся держать атамана в поле зрения, дружно развернули лошадей. Космята, Дароня Толмач, Пахом и ещё десяток опытных донцов, остановившись в гуще отступающих казаков, пропускали товарищей мимо, прикрывая отход. Михась Колочко помог забраться себе за спину раненному в грудь донцу. Тот бессильно опустил голову на плечо Михася.
На какое-то время черкесы растерялись. Они уже готовились одержать славную победу, как вдруг казаки показали им спины. Оставшись без князя, они не сразу сообразили, что происходит. Короткая нерешительность врага стоила казакам десятков сохраненных жизней. А когда черкесы поняли, что враги отступают, бросились вперёд всей массой уже почти полной полутьмой бойцов, уверенные в том, что казаки струсили. А трусов надо добивать.
Пропустив мимо последний десяток, Космята и казаки встретили навалившихся горцев дружным ударом сабель и кистеней. Не ожидавшие такого отпора от деморализованного противника черкесы смешали ряды. Задние давили, а первые удивленные мгновенной смертью самых отважных своих воинов чуть приостановили напор.
Космята, отступив от ближайших горцев, нерешительно топчущихся на месте, саженей на пять, резко развернул коня. "Пора и честь знать". Прижившись к гриве, бросил в галоп. Рядом мчались другие казаки. За спиной грохнули визгом черкесы. Пока они разгоняли коней, расстояние между двумя отрядами увеличилось саженей до десяти.
Ветер кидал в лицо дурманящие запахи трав и листвы, конь усердно отстукивал копытами победный танец, а Космята все ещё не мог поверить в то, что замысел пока удается. Он с опаской оглядывался назад, видя только оскаленные лица горцев, предвкушавших скорую расправу со своими извечными врагами, посмевшими оскорбить их во время праздника. Может, будь князь жив, он остановил бы их, перегруппировал, и черкесы не так безоглядно бросились бы в погоню. Но князь в это время уже отдыхал на небесах с гуриями, и черкесы, не подозревая, что летят прямым ходом в ловушку, отважно приближались к казачьей засаде.
По бокам все выше поднимались заросшие густым лесом склоны ущелья. Космята заметил несколько голов казаков, притаившихся в кустах с ручницами. Наверняка каждый приготовил не по одному заряженному ружью. Кони, роняя с губ клочья пены, стремительно рубили копытами густой спрессовавшийся от напряжения воздух. Оглядываясь, Космята отслеживал приближающихся врагов. Пока все шло по плану. Казаки наддали, и враги ещё немного отстали. Склоны ущелья приблизились, ручей путался под копытами, из-под кованых подков вылетали галечные камни. Вот и поворот. Где же выстрелы?
И тут громыхнуло. Деревья на откосах моментально окутались дымками. Густые сизые полосы потянулись по ветру, закрывая казачьи позиции от вражеских глаз. Космята резко натянул повод. Дождавшись, когда лошадь осядет, останавливаясь, развернулся навстречу падающим на траву горцам. Казаки последовали его примеру. А сзади, там, где у черкесов образовался тыл, уже разрастался грозный казачий клич — это засадники, выскочив из-за деревьев за спинами горцев, с ходу вступили в сечу под громогласное "ура".