Страница 12 из 99
Глава 4
Когда у тебя появляются деньги, жизнь снова начинает играть всеми красками, какими только можно. Одна беда — финансы слишком быстро заканчиваются и радуга тускнеет.
Чтобы не остаться на мели в самый неподходящий момент, я решил вести бухгалтерию. Прикупил себе пару свитков со стилусом, и принялся с умным видом подбивать расходы-доходы. Жаль, но эту работу ни на кого не спихнёшь — кроме меня в отряде грамотных людей нет. Худо-бедно деньги умеют считать все, но это только на первый взгляд. Однажды при мне один ушлый торгаш едва не обул Двойку на сдачу, пока та судорожно загибала пальцы.
Так что такое важное дело можно доверить только самому себе. Отец не один раз пытался встроить меня в бизнес, но в те времена мне было не до этого. Да и какого-то смысла я в деловой жизни не видел. Какая разница, сколько у тебя денег на счету, если ты всё равно не сможешь их за всю жизнь потратить? Нет, всегда можно купить жилой квартал, эскадру яхт или что-то в этом духе, вот только зачем?
Хорошо хоть, кое-какие знания с тех пор у меня остались, да и у нас не слишком сложное предприятие. Зарплату платить никому не надо — все в отряде пашут за идею, хотя на личные расходы мелочь отсыпать всё же будет не лишним. Это здорово поднимает моральный дух.
Списание долгов Шиноби — очень щедрый жест, и теперь у нас в кои-то веки появилась свободная наличка. Осталось только определиться — придержать её или куда-нибудь вложить? Умные люди всегда говорили, что деньги должны работать, а не лежать условно под подушкой. В банк под процент их не положишь, ибо тут одни лишь жадные ростовщики, поэтому остаётся покупка чего-нибудь нужного. И наиболее логичным направлением смотрится экипировка.
Брони в отряде толковой нет, а без неё много не навоюешь. У нас осталась лишь парочка крепких кольчуг на всех, не считая облачения Двойки. Всё-таки кевларовая ткань оправдывает свою цену. Остальных ребят нужно упаковывать как можно лучше, иначе в следующий раз может уже и не повезти с больничным. Каждый член отряда у меня на вес золота, и потеря даже одного серьёзно нас ослабит.
Воевать почти некому — вот в чём беда. Двойка безумно хороша, но прежде всего как разведчик и ассасин. Чистый воин у нас только Хруст. Благодаря сферическому зрению и нечеловеческой выносливости это страшный противник, только он у нас всего один. Сторк силён, но боевого опыта у него кот наплакал. Иногда кузнец тормозит с принятием решений, да и мечом он владеет не очень уверенно. Кувалдой же в бою особо не помашешь, особенно обычной. Один промах, и сначала перерубят древко, а потом уже самого молотобойца.
Поэтому я возлагал большие надежды на спасённую невольницу. Шлюха из неё вышла так себе, раз её решили списать в утиль. Так может она в чём-то другом хороша? Некоторые шрамы на её теле выглядят, как типичные порезы. Работорговцы же предпочитают наказывать своих подопечных палками и плетьми, а отметины от них совсем другие. У меня у самого спина рассечена вдоль и поперёк, хоть в крестики-нолики играй.
Спасённая шечка как раз пришла в себя, пока я занимался бухгалтерией. Мы обмотали барышню парочкой тряпок в районе бёдер и груди, чтобы не смущать Сторка, а вот связывать не стали. Поэтому система наконец-то решила, что она беглая, и высветила её кличку —
Очнувшись, бывшая рабыня резко вскочила на ноги, но её тут же повело, вынудив опереться о стену. Как назло, девчонки ходили по делам, а Сторк с Хрустом мало чем могли помочь. Поэтому пришлось утихомиривать её самостоятельно.
— Итак, она звалась Доскою… — оторвавшись от папируса, поприветствовал я её нарочито спокойным голосом. — Доброго утречка тебе. Давай потише, тут народ отдыхает.
Шечка бросила быстрый взгляд в сторону раненных, а затем знакомым жестом пошевелила запястьями. Так делают те, кто долго носил рабские браслеты и успел привыкнуть к их весу. На её исхудалом лице проступило явное изумление.
— Поздравляю, ты свободна, — подтвердил я её догадки. — Только в обморок от счастья не падай. И ещё — не в коем случае не трогай трубку в горле. Оно у тебя сломано, и врач помог тебе дышать. Не бойся, это временно. Как заживёт, сможешь снова есть, говорить и всё остальное.
Доска осторожно, буквально кончиками пальцев, ощупала свою шею, на которой по-прежнему темнел след от удавки. Коснувшись трубки, она тут же отдёрнула руку, поморщившись от неприятных ощущений.
— А теперь слушай меня очень внимательно, Доска. У тебя сейчас ровно два пути. Первый находится вон там, — я кивнул на задвинутую дверь сарайчика. — Мы в Чёрном районе, держать тебя против воли никто не собирается. Иди, куда хочешь. А вот второй путь — это стать одной из нас, наёмницей. Но в таком случае ты больше себе не принадлежишь. Мне нужно полное подчинение, до последней капли крови. Подумай хорошенько, готова ли ты к такому.
Шечка размышляла ровно полторы секунды, даже не покосившись в сторону выхода. Она выпрямилась и резко стукнула себя сжатым кулаком по грудной клетке, чуть выше сисек. Мне же моментально пришло уведомление от интерфейса. Но тут нет ничего удивительного — все местные привыкли работать с ним на интуитивном уровне. Для них это так же естественно, как дышать.
Однако я не торопился принимать нового члена в отряд.
— Уверена?
Доска не шелохнулась, продолжая буравить меня немигающим взглядом и держать кулак у груди. Её жилистое тело вытянулось в струну, напрягая каждую мышцу и не делая попыток вздохнуть. Тем не менее, она вся буквально излучала готовность служить, как склонившийся в церемониальном поклоне самурай.
Я молча наблюдал, не двигаясь с места. Её лицо постепенно стало бледнеть, а из уголка губ потянулась тонкая ниточка крови, однако бывшая невольница ни разу даже не моргнула. Живая статуя, которая вот-вот рассыплется, но из упрямства продолжает стоять.
— Что ж, добро пожаловать, — произнёс я спустя почти минуту. — Вольно.
Она тут же расслабилась и обессиленно сползла по стенке на пол. Из трубки вырвался клокочущий звук, который тут же прервался спазматическим кашлем. Прочистить горло нормально у неё не получалось, так что она довольно долго хрипела и булькала, будто захлебнувшийся человек. Ну да, трубка это не рот, который можно пошире распахнуть для глубокого вздоха.