Страница 43 из 64
И он показал.
Александр опять не пришёл. Но в этот раз ни утром, ни в обед, ни вечером. Будто забыл обо мне. Поэтому, озадаченная, я пошла на его поиски. Чтобы убедиться, что он уехал, или вроде того.
До него не дохожу.
Я встречаю по пути горничную, которая убирается у него в кабинете, пока я лежу в койке. Я спрашиваю, где он пропадает. Может, он уехал?
Но нет. Я помню этот разговор. До сих пор, хоть и прошло уже полдня, и я просто должна выкинуть это из головы.
«— Нет, он не уехал. И да, он дома, — осматривает меня подозрительным взглядом. Я в домашней одежде, но мне всё равно. — А ты?…
— Неважно, — только пытаюсь сбежать от ответа. Хочет спросить почему я здесь. Понимаю.
— Ну ладно… Так-то он работает в кабинете. Работа из дома же. Иногда выходит с планшетом на улицу… Если ты хочешь к нему сходить и узнать что-то — он пока не занят.
Значит, не занят… Но всё равно не заходит ко мне. Случилось чего? Странно всё это.
— Спасибо, — бегло благодарю, разворачиваясь и собираясь возвратиться обратно в комнату.
Блин, Виола, выкинь это из головы. Он занят. И у него нет времени играться в няньки больше одного дня.
— Логинова, — окликает горничная, и я стопорюсь на порожке и снова поворачиваюсь к ней. В надежде. Может, скажет что-то такое, что оправдает Алекса?
— Я бы на твоём месте, — тянет как-то высокомерно. Не нравится она мне. — Спустилась бы с небес на землю. Не нужна ты ему. Твой приход здесь — вопрос времени. Но вот тебе совет. Смотри, не влюбись. Потому что потом тебе будет очень больно. И с Бельц…
Так и хочется фыркнуть ей в лицо.
Я? Влюблюсь в Алекса? Не бывать этому. Мы спим. Всего лишь спим вместе. Наслаждаемся. И всё.
Я ничего не отвечаю ей. Захожу обратно в комнату и потираю устало виски. Голова начинает болеть.
Нужно забыть. Всего лишь забыть. Даже несмотря на то, что всё же… Что-то произошло.»
И это меня…
Мягко скажем, озадачивает.
И разочаровывает.
Я что-то не так сделала?
Он менял мне компресс, проверял таблетки и даже ставил постоянно по ночам градусники. Сидел рядом. Недолго, но всё же. Беспокоился, что его игрушка может долго болеть. День-два. Но всё же. Проявил человечность.
А сейчас…
И след простыл.
И когда пятый день заканчивается, а я встречаюсь с ним на кухне…
Так и хочется спросить, что я сделала не так.
Но вместо этого молчу. Наливаю с графина воду в стакан и стою к нему спиной. Не роняю ни единого слова. Не знаю. Обидно как-то.
Я думала, что мы только нашли общий язык.
— Я вижу, тебе стало лучше, — произносит буднично. Просто. Будто не он игнорирует меня уже какой по счёту день.
— Да, — отвечаю без энтузиазма. — Через два дня, наверное, смогу уже работать. Если надо, я могу приступить к своим обязанностям уже завтра…
— Нет необходимости.
И всё.
Это весь наш диалог на пятый день после нескольких дней отсутствия его в моей комнате.
И я вроде должна радоваться, что извращённый немец не лезет ко мне, не донимает вопросами и не пытается залезть мне в трусы…
Но почему так обидно?!
И постоянно донимает чувство того, что я что-то сделала не так.
Он охладел.
Я же вижу. До этого он кидал на меня изучающие, томные, но холодные взгляды. Не сводил глаз, пожирая меня ими и раздевая на ходу. Не скрывал тот факт, что он хочет меня.
А сейчас… Только мажет равнодушным взглядом и уходит, даже не посмотрев на меня.
И это…
Очень сильно задевает. И как ни странно… волнует.
Глава 28
Когда я прихожу в себя после утомительной болезни, возвращаюсь к работе. Убираю старательно спальни, навожу чистоту в кабинете Рихтера, где меня встречает всегда тишина и обычная механика.
За всю неделю моим телом по его прямому назначению Алекс воспользовался четыре раза.
Два раза в его кабинете на столе… И два ещё в разных концах дома. Один раз утром, а другой — вечером, прямо перед тем, как я вернулась домой. Из-за чего опоздала на автобус, и мне снова пришлось ночевать в этом дьявольском доме.
И вроде всё нормально. Всё так и должно быть. Я — обычная горничная. Он — мой работодатель.
Но всё время меня что-то гложет.
Секс у нас великолепный. Мне не с кем сравнивать, но… От его действий и члена я кончаю всегда. Каждый раз блаженная эйфория накрывает тело, и я не могу двигаться. А он не торопит. Пока я не отойду от оргазма и не встану. Ещё ни разу не выкинул меня, не поторопил.
Но лучше бы он это сделал.
Тогда я яснее прощупала бы это равнодушие к своей скромной персоне.
С того момента, как я заболела, всё изменилось. И если раньше он трахал меня с какой-то душой, что ли… Шептал на ухо приятные слова, граничащие с ругательствами, и порой даже заботился, то сейчас…
Грубая механика. Будто он постоянно злится. Сжимает мои ноги, руки так сильно, что не могу и вырваться. Оставляет на теле многочисленные засосы и даже обкусал все соски.
И я — мазохистка, да. Потому что мне нравится.
И вроде повода для грусти нет… Мне осталось две недели. Отработаю долг, и всё закончится…
Но Рихтер мне не нравится. Своим поведением. Он охладел. Вот так вот резко.
И я начинаю себя накручивать. Ему не понравилось, что однажды я поцеловала его в губы во время секса? Или же… Сама проявила инициативу, сделав минет? Чтобы расслабился. Он был не в духе, я решила помочь… Учитывая, что это моя прямая работа.
Но… Всё поменялось.
С того самого дня, когда он сделал мне укол и ушёл.
Его так отпугнула моя задница? Я даже посматриваю на неё косо.
Стою у зеркала, перед тем, как войти в его кабинет. Опять. Дряблая, что ли? Может, подкачать? Не знаю. Может, из-за болезни она страшная была? Да ну, нет…
Что-то всё же произошло.
И это жутко напрягает.
Раньше я хотела, чтобы он отстал от меня, а сейчас… Разбаловал, что ли. Сделал меня извращенкой.
Эх, было бы легче, если бы дело было только в этом… Секс-то регулярный и хороший. Но вот его ко мне отношение…
Я вздыхаю и захожу в кабинет, как на казнь. Судья, как никак. Мой личный.
— Доброе утро, — смотрю на него в упор. Знаю, что в ответ он на меня и взглядом не удостоит. Не подымет.
А он кивает. Но, кажется, не мне. Разговаривает с кем-то по телефону и не обращает на меня никакого внимания.
Я прохожу внутрь и тихо, не спеша, убираюсь. Чтобы не мешать. Попой не поворачиваюсь. Хотя он больше любит брать сзади. Не знаю, почему…
Нет. Его явно отпугнули мои ягодицы.
А мне разве не должно быть всё равно?
Именно так.
Но всё же… Обидно. Попользовались и выкинули. Раньше я чувствовала какой-то интерес и огонь с его стороны, а сейчас… Всё то же самое, но только всё это такое приглушённое, что зубы сводит! От злости!
Машу головой, протираю полки от пыли. Нет её уже здесь. Я тру тут каждый день. Откуда ей здесь взяться?! Неоткуда.
Поэтому справляюсь быстро. Перехожу на стол, опираюсь о него, неосознанно наклоняюсь и выгибаюсь, не сумев достать до нужного места. И тихонечко, чтобы не мешать, вытираю мусор. Которого тут нет.
Алекс — чистюля.
Но всё же немного перекладываю бумаги, убираю пыль. Неосознанно кидаю взгляд на маленькие прямоугольники.
Рихтера не слушаю: всё равно непонятные штуки по работе говорит. Изучаю. Что-то цветастое на фоне белых бумаг.
Там список. Имена.
Пригласительные?
Не знаю, но замечаю одно знакомое имя. Помимо Алекса.
Чёрт, это же… Манфред Байер. Известный актёр и певец. Как только переехала в Германию, первое время ходила по улицам в надежде встретить его. Потому что он — мой кумир. Он — бывший врач, и часто играет докторов. Оттого и люблю его.
— Чего застыла? — вздрагиваю и чуть не задеваю ноутбук, переворачивая его.
— Да ничего! — восклицаю, выпрямляясь. Поправляю чуть задравшуюся юбку и отвожу взгляд вниз. Рихтер смотрит. Делает он это редко, и почему-то меня всегда смущает данный факт. И радует. В свете последних событий его внимание слишком дорого!