Страница 44 из 64
И хоть на минуту не делает меня обычной шлюхой.
— Хм, — боковым зрением замечаю, как он берёт два пригласительных в руки. И как только понял? — Ты на это смотрела?
Я застенчиво тереблю тряпку в руках.
— Нет.
— Не лги, — гремят, как гром, эти слова.
— На него… — выдыхаю, сдаваясь.
— Знакомого кого увидела? — Господи, это что, допрос?
— Да…
— Пойти хочешь? — я неожиданно поднимаю взгляд с пола на мужчину. Всё такой же отстранённый, но смотрит по-особенному.
С интересом.
— Я наверняка там буду белой вороной и вообще мешать… — сама же понимаю свои косяки. Я бы очень хотела сходить. Во-первых, чтобы взять автограф у кумира, а во-вторых… вернуть Алекса обратно. До этого, хоть он и был не сдержан, нравился мне больше, чем сейчас.
— Я задал тебе конкретный вопрос, — нет, всё же он настоящий говнюк.
— Хочу, — выдыхаю, не став увиливать. — Но…
— Какие проблемы, Виолетта? — выгибает бровь. — Видишь две бумажки? Их две. И я могу отдать тебе одну. И за это я собираюсь получить вознаграждение… За мои добрые поступки.
Он усмехается. Жадно осматривает моё тело. Хлопает по колену и манит сесть к себе.
А я… Бросаю тряпку. Подхожу к нему уже смело. Сажусь на колени. На пах, где двигаюсь бёдрами, чтобы раззадорить его ещё сильнее. Обхватываю руками лицо и припадаю к губам, горячо отвечая на поцелуй.
Это — моя работа. Я стараюсь вкладывать в неё все чувства, что у меня есть. Мне это нравится. Взаимодействовать с ним. Поэтому стараюсь. Отдаю себя.
Только бы почувствовать ту самую отдачу, как и прежде.
— Мне кажется, это плохая идея, — я нервно одёргиваю короткое чёрное платье с сильным разрезом на правом бедре. — Ты ведь всё-таки женат. А появишься там со мной. Тем более, я не настолько представительна, как Оливия, и вообще, я не знаю, как себя вести и…
— Почему-то тебя не заботило это, когда мы говорили о вечере, — Рихтер недовольно выходит из автомобиля, и я надеюсь, что он уйдёт один. Но нет. Он открывает мне дверь. А я встать не могу. — Давай. Поздно уже. Или мне твоё платье и услуги визажиста и парикмахера записать в твой долг, а? Но учти, его ты будешь отрабатывать уже после того, как пройдёт месяц.
Блин.
И сильный аргумент, но не настолько.
— Знаешь, я — трусиха, — вмиг огорчаюсь. Да, я на радостях не подумала о том, что нас могут увидеть знакомые Рихтера.
У него ведь жена есть! Что они обо мне подумают? У меня на лице написано, что он меня хорошенько обрабатывает ночью! И на груди видно, и на шее. И мне ведь старательно это замазывали.
— Виола, я представлю тебя, как свою ассистентку, — слышится спокойно над головой, и я поднимаю на него спасительный взгляд.
— Правда? — спрашиваю с какой-то надеждой. Так боюсь, что он надо мной шутит.
— Вылезай, — звучит настойчивее.
А у меня уже и выбора нет.
Радует одно — Рихтер сегодня добр ко мне. Заказал платье, которое привезла мне одна из его подчинённых. И парикмахера с визажистом пригласил… Ну, действительно, с такой замарашкой, как я, здесь появляться… Так себе. Портить его репутацию.
Дурочка ты, Виола, дурочка.
Теперь я всё же понимаю: моё призвание — драить полы.
Но я вылезаю из его спорткара и хватаюсь цепко в сумочку.
— Веди себя уверенней, — опять недовольно кидает в мою сторону глубоким тембром. — Помимо прямой спины, нужно ещё поработать над тем, как себя подавать. Хоть держишься ты отлично.
Похвалил! Вот же радость!
— И что мне делать надо? — обеспокоенно спрашиваю. Останавливаюсь и, пока никого рядом нет, уточняю. — Ты мне скажи, чтобы я не опозорила тебя.
Он оборачивается. Осматривает критичным взглядом. Оценивает.
Ух. Мурашки по коже.
— Во-первых, — кидает строго и бьёт меня по пальцам. — Перестань дёргать сумку. Выдаёшь свои неуверенность и страх. Во-вторых…
Вторую ладонь опускает мне на подбородок, поднимает его чуть вверх.
— Смотри на всех, как на равных. Забудь о том, что ты — регистраторша, или кто ты там из клиники, моя горничная и личный антидепрессант. Забудь.
Я смущаюсь от одного его только обращения ко мне. Вот так? Не шлюха, не подстилка, а антидепрессант? Отчего? От Оливии? Будней?
— Сейчас ты — моя ассистентка. С походкой и спиной у тебя всё отлично. Только во взгляде проблема. Ты боишься, и все это видят. Расслабься. Если надо, я помогу. За руку меня не бери только. А то вы, девушки, порой со страху и такое можете сделать.
А я вот помню… Леони его за руку держала, когда мы в доме Лины столкнулись…
— Далеко от меня не отходи, — опять даёт наставления и продолжает путь. — Здесь Вернер будет и твоя подруга.
Я тут же начинаю сиять, как лампочка. Вмиг зажигаюсь.
— Но помимо них будет и Кёлер с его помощником.
Всё хорошее настроение падает вниз. В пучину.
Сжимаю крепко ладони в кулаки.
— Хорошо, я поняла, — соглашаюсь с ним и иду следом. Собираюсь с мыслями, понимая, что лучше бы Алекс не говорил последнюю фразу.
Я опять начинаю нервничать и чувствовать себя плохо.
И теперь я иду не веселиться, а в бой…
Но, может, это шанс узнать правду, что мучила меня столько недель? Почему я подошла к Рихтеру, а не Каспару?
Ох, не знаю, но предчувствия у меня плохие…
Глава 29
Вечер проходит тяжело. Заинтересованные взгляды заставляют нервничать и постоянно ластиться к Рихтеру, который разговаривает чуть ли не со всеми.
Как он и просил, я не отхожу от него. Стараюсь не трогать. Хотя порой хочется.
Ищу в нём защиту. Поддержку.
И иногда он дает мне её. Касается пальцами, подает стакан шампанского, когда я нервничаю.
А один раз… Не знаю, произошло это случайно или нет, закрывает собой. Прислонив к колонне. На каких-то пару минут.
И этого мне хватает.
Возможно, я себя накручиваю, но если бы не Алекс… Не знаю. Наверное, не справилась.
И даже Каролина, моя подруга, с которой мы пересеклись, не так успокаивает меня. Наоборот, тут же начинает допрашивать.
Пришлось просить её дать мне немного времени, и что я ей всё расскажу. Поэтому весь оставшийся вечер я чувствую на себе ехидную улыбку подруги.
Блин! Ей рожать скоро, а она нет, чтобы к родам готовиться, по вечерам этим шастает.
Но она меня не напрягает.
Я всё время слежу за Кёлером и тем стариком, имя которого я не знаю. Именно он тогда сказал мне про Рихтера в бильярдном клубе, с которого всё и началось. Скорее всего, старик меня подставил.
И мне хочется поговорить с ним. Спросить, зачем он это сделал.
И когда у меня появляется возможность, несмотря на указ Алекса… Я направляюсь за ним.
Он идёт в туалет. На цыпочках бегу следом. Наплевав, что он мужской.
Мне везёт, и я перехватываю его до того, как он в него заходит.
Цепляюсь за рукав его пиджака и тяну на себя.
И он оборачивается. Смотрит на меня с вопросом, вздёрнув бровь. И глядит на меня так, будто…
Не узнаёт. Видит, словно впервые.
— Мэм?
Я непроизвольно начинаю злиться.
Он мне жизнь разрушил! Одним своим косяком! И не помнит меня!
Я толкаю этого хлипкого, высокомерного мужика на себя.
— Не помнишь меня, да? — начинаю злиться, даже не осматриваясь по сторонам. В коридоре темно, не так много света, поэтому не боюсь быть пойманной. — Я тебе напомню. Бильярдный клуб месяц назад. Я стояла с тобой рядом, и ты дал мне задание: отвлечь мужчину справа. Помнишь?
Едва заметное узнавание мелькает в его зелёных, блеклых глазах.
Что-то припоминает, и меня это радует. Так сильно, что я готова ударить его по лицу. Чтобы выплеснуть свои эмоции. Гнев. Ярость.
— Помню, — лукаво улыбается. — Тогда ты ещё вместо Каспара Рихтера на себя взяла, да… Припоминаю.
Я сжимаю кулаки и просто выпаливаю:
— Зачем?
Я надеюсь, что микрофон моего телефона справится и через неплотную ткань сумки. Если сейчас он скажет, что предал Кёлера и решил подшутить, я пойду к нему и отомщу этому старику. Лишу его работы, репутации.