Страница 29 из 64
Всего секунда, и её зрачки перемещаются на меня.
— Спишь с моим мужем, значит? — опасно тихо проговаривает. И если до этого мне было не так страшно, то теперь… Я взволнованно сглатываю, и не могу успокоить учащённое от испуга дыхание. Пульс выше нормы. И опять паниковать начинаю.
Только бы не потеряться. Не впасть после этого в истерику, из-за которой опять придётся резать кожу. Только бы успокоиться. Обычные методы — не для меня.
После смерти родителей всё, что могло успокоить меня — причинение себе боли. И, наверное, я так привыкла к ней, что порой рядом с Рихтером, который обращается со мной грубо, я не так сильно на неё реагирую.
В тот момент, когда он лишил меня девственности… Было куда хуже, больнее морально, чем физически.
— Вы что-то путаете, — отвечаю пересохшими губами.
Я догадываюсь, что она увидела.
Засосы.
— У меня есть молодой человек, и мы с ним…
— Правда? — перебивает, усмехаясь. — И что он скажет, если я расскажу ему, что ты отсасывала моему мужу? Он простит тебя? Или выкинет за ненадобностью? Так и останешься шлюхой и подстилкой Александра.
Так значит…
Видела.
Чёрт! Я так надеялась, что ошибаюсь!
Пальцы начинают трястись.
Я не знаю, что ответить. Опять. Отрицать бесполезно. Она ведь всё видела! Тогда! Когда уехала, но… И нет одновременно!
И многое ли она увидела? Услышала? Я ведь тогда… На коленях перед ним стояла. Когда он меня… заставил. Ему отсосать.
— Вы не понимаете… — я пытаюсь оправдаться. Сказать, что я здесь ни при чём! Это всё её чудаковатый муж! И будь моя воля, я бы убежала отсюда, сверкая пятками!
— Мне плевать, — огрызается так, что едва слюна изо рта не вылетает. — Две недели. Это максимум. Столько времени понадобится Рихтеру, чтобы ты ему надоела. А если этого не произойдёт… Я выкину тебя из этого дома. И поверь, вернёшься ты не в свою задрипанную клинику.
Её шипение, словно хлыст, режет по слуху. От её слов уши горят.
— Но тебе лучше уйти самой, — хватка на майке становится немного слабее. Пальцы касаются холодной после улицы кожи. А ногти впиваются в ключицу, из-за чего я слегка жмурюсь. Неприятно. — Но не думай, что ты особенная.
Она резко убирает свою руку. Делает шаг назад, поправляет белый пиджак. Прикрывает на мгновение глаза, пока я хватаюсь за место, где она только что поцарапала меня. Дышать боюсь. Не знаю, почему. Воздух в легких заканчивается, нужно вдохнуть ртом, но я отчего-то леденею, когда понимаю произошедшее.
Его жена обо всём знает.
И я повторяю себе эту фразу, как мантру, третий раз.
— Ты услышала моё предупреждение, — вновь становится равнодушной, будто не она только что припечатала меня к стене. Разминает шею и, не глядя в мою сторону, идёт на выход из комнаты. А я скатываюсь медленно на пол, ноги совсем не держат. Поднимаю свои ладони, которые только недавно зажили от порезов.
Пальцы дрожат. И утихомирить я не могу их даже мыслями о том, что она ничего мне не сделала.
Но почему мне сейчас так обидно? Больно и горько одновременно?
Грудь раздирает от несправедливости. Тело, как и конечности, дрожит от одного осознания, что во всём этом виновата не я!
Потому что Рихтеру захотелось позабавиться! И опять привезти в этот проклятый дом, в котором…
Я уверена: теперь мне не дадут покоя. Теперь уже точно…
Александр
— Ты тяжело дышишь, — замечаю, когда Лив бежит в свою комнату. Да, мы спим раздельно. И я не вижу в этом… ничего такого. Я брезглив. Моя кровать — нечто интимное.
Оливия резко поднимает голову. Не ожидает увидеть меня и теряется.
— Ох, Алекс, не до тебя сейчас.
Она бегает взглядом то по мне, то по стене. Когда я вижу женщину такой, долго думать не надо. Это состояние я узнаю всегда. Вижу его часто, когда после официальных вечеров мы остаёмся одни.
Она хочет проскочить мимо, но я хватаю её за запястье. Бельц зло выдёргивает его, шипит и, когда понимает, что это бесполезно, поднимает на меня свой гневный взгляд.
— Знаешь что, Рихтер, — выплёвывает с ненавистью. Забывается. — Я знала, что ты охуевший, но не настолько, чтобы в наш дом свою любовницу тащить!
— Мой дом, — обрубаю. Слишком много на себя берёт. — Лив. Мой. Если тебя что-то не устраивает — уходи. Но не забывай — я тебе нужен, а не ты мне.
И она прекрасно это знает.
Горящий ненавистью взгляд мигом тухнет. Растерянно смотрит на мое лицо.
— Молодец, — хвалю. Меня сложно вывести из себя. Но если сделать это, я не остановлюсь. Уже было такое. И Оливия была свидетельницей таких прецедентов. — Ты же не хочешь, чтобы все остальные узнали о нашей маленькой тайне?
Да. Не хочет. Она ведь сама пришла, попросила меня о помощи. Я ей её оказал. Взамен на услуги. И она, скорее… личный ассистент, чем жена.
Но Оливия сильно заигралась. Начала считать себя той, кем не является.
— Я могу мигом спустить тебя с небес на землю, помнишь? — припоминаю ей. Сам не замечаю, как тон становится таким бесцветным, равнодушным.
— Да, прости, — опускает виновато взгляд вниз. — Я пойду.
Отпускаю её и, перед тем, как сделать шаг вперёд, кидаю:
— Иди.
Прохожу мимо и направляюсь в сторону, откуда сейчас прибежала ревнивица Бельц.
И отчего меня так постоянно тянет к этой Логиновой, что не замечаю, как ноги сами несут меня в её комнату?
Захожу в спальню и неосознанно иду в ванную. Вода шумит. Значит, там. Пошла купаться? Замечательно. Составим компанию. Я как раз провонял дерьмовыми сигаретами Кёлера.
Дёргаю за ручку двери, представляя в голове не самые скромные картины. Немного воодушевляюсь.
На глаза тут же попадается девчонка. Одетая. Стоит, опираясь о раковину и опустив голову вниз. Длинные волосы прикрывают лицо, из-за чего не сразу замечаю то, что лежит в раковине.
Лезвия.
Делаю шаг вперёд.
Рассматриваю их, подмечая, что они пока чистые.
То, что у девчонки проблемы с головой — уже понял. Чего только стоят изрезанные пальцы. А здесь в чём проблема? Судя по режущим тихим всхлипам и тянущимся пальцам к поблёскивающему металлу — спятила.
Всё из-за того, что я сюда её привёз?
Подлетаю, сердито хватаю её за руку.
Виола пугается, поднимает на меня заплаканные глаза.
Знал бы, что она так отреагирует на этот дом — увёз бы к ней в родное гнёздышко.
Всё настолько плохо с головой?
— И чего ты удумала? — равнодушно смотрю за пальцами, что вот-вот коснутся лезвия. Успеваю впиться в запястье. С силой сжать. Её рука зависает в воздухе. — Из-за херни резать себя?
Растерянность в её глазах немного возвращает меня обратно. Ослабляю хватку, хотя стоит хорошенько отодрать её за эту мысль.
— Отпусти, — мямлит и руку пытается выдернуть. Отводит взгляд на мою ладонь и шепчет: — Не твоё это собачье дело. Иди свою жену утихомирь.
Слышу гонор в этих словах от такой маленькой девочки.
— Так вот оно что, — теперь начинаю всё понимать. И поведение Бельц, которая пулей летела в комнату, и то, из-за чего теперь плачет Виолетта. Как трогательно, но… — Расстраиваться из-за такой мелочи..
— Мелочи? — девчонка резко поднимает на меня горящий взгляд. Так задели мои слова? — Мелочи?! Ты хоть понимаешь, что ТЫ сделал?!
Логинова со всей силы внезапно дёргает руку в сторону. Не сразу понимаю, как её тонкое запястье проскальзывает мимо моих пальцев и оказывается на свободе.
А хрупкие ладони и маленькие ноготки опускаются мне на грудь. Чувствую их остроту сквозь ткань футболки.
— У меня из-за тебя теперь проблемы! — из-за просторной ванной её голос становится ещё звучнее. Громче. Сила, с которой она толкает меня в грудь, такая ничтожная, что я даже не шевелюсь. — И это всё ты! Только бы позабавиться! Хотел поиздеваться надо мной, да? Чтобы меня теперь твоя жена ненавидела? Покоя не давала? Поздравляю! Теперь мне вообще житья здесь не будет! И всё из-за тебя! Из-за твоих глупых игр!