Страница 22 из 33
– Да-а! – задумчиво тянет брат, – Сплошная непонятность…
Брат спускается с крыши нашего дома, вниз.
– Саш! Пошли домой! – скоро зовёт он.
Последний раз взглянув на густо розовеющую под закатными лучами солнца снежную громаду вулкана, я не могу сдержать вздоха сожаления: “Да-а! Кино окончено!.. А, какое было кино!!!”.
Мы оба понимаем, что нам нужно сходить “туда”. Завтра же! Всё потрогать своими руками. Иначе – мы не сможем понять всё то, что видели в бинокли.
– Но, как же нам выйти на нужный барранкос? – озадачиваюсь я, – К подножьям вулкана выйдем – и скажем: “Ну и какой из барранкосов – наш?”.
– Ну! – озадачивается Игорь, – Попробуй его, найди! Среди многих, таких же!
– Значит, на наш барранкос нужно идти напрямую, отсюда!
– Хорошо бы! – соглашается Игорь, – Тогда – нужно направление взять! По компасу, прямо с нашего дома. Если будет наст – тогда вполне реально, прямо от дома, пройти лесами к подножиям.
– А если наста не будет – тогда, по Ночке, выйдем в её верховья. И там будем искать наш барранкос.
И мы, снова лезем по лестнице, на конёк нашей крыши, с компасом…
К походу на вулкан собираемся сразу же, вечером. Прикидываем, что можем позволить себе взять с собой. Мы оба были на этом вулкане, нам не нужно объяснять, что завтра у нас будет очень тяжёлый день. Только бы морозец ударил! Нам нужен наст! Чтоб по насту идти…
Но заморозки, двадцатого апреля, на Кунашире – не частые гости. Среди ночи, тихо, чтоб не будить брата, я крадучись спускаюсь с нар и свечу фонариком за оконное стекло – там висит термометр.
– Сколько, там? – интересуется с нар, из-под потолка, Игорь.
– Сейчас показывает три градуса мороза!
– Хорошо. Значит, утром будет наст!
– Да, – соглашаюсь я, – Без наста – вообще неизвестно, как туда можно дойти.
– Если, только, погода не перекрутит на оттепель…
Тятинский дом. Ещё только шестой час утра! Я прилипаю к стеклу нашего окна – столбик термометра показывает минус четыре градуса! В спальной одежде, мы открываем дверь тамбура и осматриваемся по сторонам:
Заиндевели ветки ив, что растут по краю нашей огромной лужи. Чёрный рубероид крыши дома густо серебрится инеем. Безветренно. На совершенно чистом, безоблачном небе ещё мерцают звезды. Но с востока, край неба уже стал белым… Какая удача! Вне всяких сомнений, на вулкане – наст! Какая радость, для нас!
Мы нетерпеливо семеним на угол нашего дома – отсюда открывается вид на вулкан. Кругом разлита полная, абсолютная тишина дикой природы! Мы стоим и глядим на насквозь промороженную громаду вулкана. Лица у нас серьёзные и собранные – сегодня, там, мы будем “помирать”… Ну, что ж? Зато, как интересно нам будет, там!
Мы торопливо едим, поглядывая за наше большое окно и одновременно одеваясь в рабочую одежду. На пояс – тесак, подсумок с рабочими мелочами, секцию патронташа. На грудь пристегиваю фоторужьё. На плечо – ружьё. Вот и всё! Я готов к труду и обороне. Кроме личных ножа, ружья и патронташа, Игорь понесёт наш маленький рюкзачок.
Были сборы недолги… От Тятинского дома, мы шагаем к вулкану, напрямую. Значит, сначала пройдём через ольховники Банного ручья, а потом – сплошные массивы хвойного леса. Идти через Ночку – нельзя! Вильнув на неё, мы не сможем выйти на нужный нам барранкос. Ещё вечером, с конька крыши, мы взяли нужное направление, по компасу. Ведь, стоит войти в лес, как конус вулкана скроет стена пихтовых крон…
– Угу-у-хухху! Угу-у-хухху!
Впереди, в ольховнике Банного ручья, начинает ворковать дикий голубь.
– Голубь воркует! – улыбается Игорь.
– Ага! – радуюсь я, – Это первое воркование голубя в этом году! Сейчас, запишу…
– Угу-у-хухху! Угу-у-хухху!
Многократно повторяемое бормотание голубя, разносится далеко окрест. Мы останавливаем свои торопливые шаги. Я вынимаю свой рабочий дневничок и ручку.
– Сегодня двадцатое апреля. Хорошая информация для Календаря природы заповедника! – улыбается Игорь.
– Ага! – радуюсь я…
Под хвойным лесом лежит сплошной снег! Сегодня, это – наст. Лёгкий морозец щиплет за уши и кончики пальцев.
– Звик! Звик!
– Звик! Звик!
При каждом шаге, прочный ледяной панцирь наста громко и резко взвизгивает под нашими болотниками.
– Скоро выскочит солнце и начнёт топить наст! – на ходу, замечаю я, – Наше время уже пошло!
– Знаю, – кивает Игорь, – Поэтому и торопимся.
Мы плавно лавируем по языкам наста среди пихтарника, идём уверенно и быстро…
Проходим, под сплошным хвойником, едва угадываемый взгорок и долго, полого спускаемся в направлении пересекающей нам путь где-то далеко впереди, Ночки. Под сплошным хвойным лесом ориентиров нет. И местность – довольно ровная вокруг. Выправляя неизбежные отклонения от курса, я то и дело сверяюсь с компасом…
– Пока, всё складывается – как нельзя лучше! – радуюсь я, – И погода! И природа!
– Ну! – соглашается, тоже довольный Игорь, – Пока всё хорошо!
У нас прекрасное настроение…
На сырой, кочкастой полянке миниатюрной мари перед самой Ночкой, мы выскакиваем на след медвежьей семьи! Звери прошли здесь вчера, по мокрому, растопленному солнцем насту. И сейчас – глубокие отпечатки когтистых медвежьих лап отливают прочным и прозрачным льдом. Я вынимаю рулетку и приседаю над следами.
– Медведица – пятнадцать! По мокрому снегу.
– Ага, хорошая!.. Смотри, какой лёд! Прозрачный и толстый!
– Ага! Значит, они прошли здесь вчера, вечером.
– Ну, – соглашается Игорь.
– Медвежонок – тринадцать.
– Понятно, – кивает Игорь, – Пестун. Для годовичка – больно крупный след.
– Ну, – коротко соглашаюсь я.
То ненадолго расходясь, то опять сливаясь в один общий след, следы медвежьей семейки идут в нашем направлении. И мы, между делом, тропим их…
Всё! Медведица с медвежонком сваливают в сторону, и мы оставляем их в покое. У нас – свой курс…
Вокруг – всё тот же снежный пихтарник… Мы выходим на новый медвежий след! Этот – одиночка. Я приседаю над отпечатками медвежьих лап, с рулеткой…
– Четырнадцать сантиметров!
– И так видно, что взрослый, – кивает Игорь.
На насте чернеет медвежий помёт. Подойдя к нему, я вынимаю полиэтиленовый пакетик.
– Хм! Закостенел весь, за ночь!.. Вчерашний.
– Ну, – соглашается Игорь, – Вчерашний. Большей давности он быть не может – за день, солнце, этот чёрный блин в наст втопило бы! А он – на самой поверхности лежит.
– Ага, – киваю я, соглашаясь с доводами брата.
Я выламываю блин медвежьего помёта из наста и вкладываю его в пакетик. Мы забираем его с собой, в рюкзачке. Несколько десятков шагов – и вот она, Ночка! Сегодня, мы оставляем её по правую сторону.
– Привет, чёрная речка Ночка! – вполголоса, здороваюсь я с нею.
Вскоре, мы выходим на покрытые мощным снегом, обширные площади марей.
– Как хорошо! – радуемся мы, на ходу, – Наст всегда прочнее на открытых местах!
– Да и шагать по ровным участкам легче, чем вилять среди стволов пихтарника!
А, главное для нас, сегодня – это более быстрый путь. Ведь, день уже наступает и наше время тикает…
Оставляя голую сопку, что стоит в развилке Ночки и её правого притока, по правую руку, мы подходим к подножиям вулкана. Но и здесь, лавируя по прослойкам березнячков, мы бодро отмериваем ногами расстояние.
– Звик! Звик!
– Звик! Звик!
Крепкий, льдистый наст тонко повизгивает под нашими болотниками. Это бесконечное виляние между стволами деревьев напоминает мне слалом…
Начавший расти от Ночки, угол подъёма склона незаметно вырастает до вполне ощутимой величины…
Здесь, под лесом – масса следов соболей! Густой сеткой, они пересекают нам путь в самых разных направлениях.
– Ну и соболей здесь, под Тятей! – восхищается Игорь, – Как грязи! Я, на Сахалине, такого – и близко не встречал!
Но, вокруг натоптано не только соболями, но и лисицами, и даже – медведями. Последнее – уже по моей части. Вот, впереди, поперёк склона вулкана, по снегу вьётся верёвочка когтистых отпечатков лап медвежьей семьи. Я автоматически вынимаю свою рулетку…