Страница 21 из 33
Выйдя на след “друга” на середине барранкоса, метрах в тридцати от него, он разворачивается и на прежней скорости, начинает приближаться к лежащему медведю, по строчке его горизонтального следа. Подпустив его немного к себе, второй медведь поднимается и лезет прямо вверх по барранкосу, выбирая участки чистого снега среди куртин ольховника…
Пройдя горизонтальную строчку следа второго медведя до конца, первый медведь тоже лезет вверх…
Мы смотрим во все глаза, в свои бинокли…
Вот, второй медведь, наверно выдохся. Он замирает по ходу движения…
Движущийся следом за ним, первый медведь обходит его справа, не приближаясь ближе семи – десяти метров. Вот, он тоже замер, метрах в семи прямо над нижним медведем…
Верхний медведь двинулся прямо вниз, на сближение… Вскинувшись, он прыгает на нижнего! В свою очередь, нижний вскидывается на дыбы, навстречу атакующему! Сшиблись! Инерции прыгающего сверху медведя оказалось более, чем достаточно для того, чтобы опрокинуть противника. Не зря, оказывается, они так стерегли преимущество по высоте! Но и нижний медведь – не промах!
Чёрный ком в одно мгновение сцепившихся медведей крутнулся вертикально вниз, по крутому склону! И вылетел на стенку ольховника. С лёгкостью проломив эти заросли, он проскочил склон барранкоса вертикально вниз и вылетел на днище этого, практически вертикального ущелья!
Вздымая клубы снежной пыли, ком медведей мчится вертикально вниз! Боясь шелохнуться, мы с Игорем, во все глаза пялимся на это действо…
Ниже – нависает лавиной мощный надув снега. А ещё дальше, вниз – крутой поворот барранкоса! С разгона не вписавшись в поворот, чёрный ком медведей, как мячик, врезается в склон барранкоса и разваливается надвое!
Одна половинка кома немедленно движется прочь. По горизонтали, справа – налево, медведь пересекает барранкос. Он выходит на широкое пространство между барранкосами и ложится посреди снежной поляны, в рощице чахлых берёзок. Зверь просто ложится на живот, как шёл.
Вторая часть медвежьего кома так и остаётся неподвижно лежать, на днище барранкоса. Текут минута за минутой…
– Убил, что-ли? – спрашивает Игорь.
– Не знаю, – отзываюсь я, – Лежит. Не двигается…
– Вот, это, да-а!
– Ну. Только медвежьей драки, мы с тобой ещё не видали…
Минут через пятнадцать, подал признаки жизни медведь, оставшийся на днище барранкоса! Он поднялся на ноги и двинулся… по следу ушедшего противника!!! Чёрный жук движется через барранкос по строчке следа, справа – налево. Затаив дыхание, мы смотрим на то, как медленно, но неумолимо сокращается расстояние между медведями…
При появлении преследователя в поле зрения, медведь, лежащий на поляне среди берёзок, сразу поднимается и шагает прочь, всё-также поперёк склона. Через десяток метров начинаются сплошные заросли кедрового стланика. Они покрывают всё обширное пространство между барранкосами. Не сворачивая, медведь, словно трактор, “наезжает” на упругую стенку плотных зарослей. Получается медленно и неэффективно. Тогда медведь вскидывается на задние лапы и обрушивается на заросли, вперёд. Он прокладывает себе путь в зарослях – весом своего тела! Раз за разом вскидываясь на дыбы, медведь рывками продвигается вперёд. Он, во что бы то ни стало, стремится удержать дистанцию, не позволить приблизиться идущему по его следу, противнику…
Напряжённо, мы следим за развитием событий. Только, здесь – не игра! Я болею, естественно, за первого медведя – он не хочет драки…
Через несколько минут, мы убеждаемся, что первому медведю удаётся сохранить дистанцию. Его преследователь, подойдя к стенке кедрового стланика, останавливается в раздумье…
Через пару минут он, не спеша, поворачивает обратно. Он проходит от стенки кедрового стланика обратно по следу, на лёжку первого медведя на полянке среди берёзок и ложится на неё. И замирает…
А первый медведь всё вскидывается на дыбы, в зарослях кедрового стланика!..
Он, без отдыха, преодолевает всю эту широченную полосу зарослей! И, видимо, окончательно выбившись из сил, сразу ложится, как только оказывается по другую сторону кедрового стланика, на краю соседнего барранкоса…
Опять текут минуты: три, пять, семь, десять…
Не зная, что предпринимает его противник, проломившийся через заросли кедрового стланика медведь поднимается, как только приходит в себя. Он медленно, шаг за шагом, движется прямо вверх по гребню барранкоса, вдоль стенки зарослей кедрового стланика. Медленно, но не останавливаясь передохнуть, он лезет всё выше и выше по склону…
Так ни разу и не остановившись на отдых, медведь поворачивает горизонтально вправо, через, с таким трудом преодолённую им далеко внизу, полосу кедрового стланика. Здесь, на высоте, эти заросли совсем немного выглядывают из-под снега. Медведь постепенно забирает вправо, наискосок вверх пересекает заросли и выходит к тому же барранкосу, по днищу которого они скатились чёрным комом, так недавно. Но, только, теперь – он находится значительно, значительно выше!
– Блин! – поражается Игорь, – Да сколько же дури, в них?! Едва живой валялся, проломив заросли кедрового стланика! А потом поднялся – и отмахал, не глядя, почти вертикально вверх по склону, добрых четыреста метров абсолютной высоты! И ещё кедровый стланик, обратно, перелез!
– Да, уж! – соглашаюсь я, не отрываясь от бинокля.
С теперешнего своего положения, первый медведь может просматривать под собой весь склон! Видимо поэтому, не опасаясь неожиданного появления противника, он позволяет себе, наконец, лечь…
Отлежавшись на лёжке первого медведя, второй медведь поднимается и шагает по горизонтальным следам обратно, на днище барранкоса. И ложится на месте, где распался их ком…
Опять текут минута за минутой…
Наконец, он поднимается и шагает вниз. Этот медведь сваливает вниз по гребню барранкоса, придерживаясь кромки зарослей кедрового стланика. Всё вниз и вниз…
Хорошо различимое на белом снегу, чёрное тело этого медведя часто замирает на месте, без движения…
– Опять лежит, – очередной раз комментирует Игорь.
– Ну! – киваю я в бинокль, – Ложится через каждые пятьдесят метров.
– Идёт прямо вниз – это легко! – предполагает брат, – Может, ранен сильно?
– Наверно! – соглашаюсь я, – Я думаю, что ранен.
Мы понимаем, что сил у этого медведя осталось – не так уж много. Каждый раз, медведь подолгу отлёживается, прежде, чем подняться на ноги…
Постепенно, медведь скатывается всё ниже по склону. Наконец, он достигает верхней границы леса и постепенно теряется среди колков первых ёлок. Здесь, в нижней части склона вулкана, бьют последние, косые лучи заходящего солнца, скоро наступят сумерки.
– Так! – подводит итог, Игорь, – С этим – всё!
Мы вздёргиваем свои бинокли к вершине вулкана и отыскиваем там чёрного жука. Это – продолжающий лежать на своём месте, первый медведь.
– Лежит.
– Угу. Он будет до темноты лежать. Видел, как тот, скатываясь вниз, валялся в забытьи через каждые пятьдесят шагов?
– Ну. Измотали друг друга. Пусть лежит.
Теперь, наше внимание привлекают росписи медвежьих следов, на склоне выше места драки. И только сейчас, глядя опытным глазом, мы понимаем, что они означают!
– Саш! – изумляется Игорь, – А, ведь, они начали драться ещё вон оттуда! Почти с самого верха! Посмотри на их виражи! Как они петли вили вокруг друг друга, стараясь оказаться выше по склону, в выгодной позиции для драки!
– Ага! – соглашаюсь я, – Смотри! Все петли и полукруги – парные! Это – они крутились вокруг друг друга.
– А ещё – помнишь? Когда мы их только увидели! Они, уже тогда – были без сил! Лежали сколько! А мы – понять не могли, почему они лежат.
– Ну! Думали – просто отдыхают.
Через пару минут, Игорь кивает в сторону вулкана: “Как ты думаешь, что это такое? Они сожрать друг друга хотели?”.
– Не знаю, – я недоумённо пожимаю плечами, – На игры, это – совсем не похоже. И гона в апреле, среди снегов – у медведей не бывает.