Страница 14 из 23
Тобиас двигает своего коня вперед. Шах и мат.
– Мы сделали всего лишь два хода, – указываю я.
Я замечаю едва уловимую, но знакомую улыбку на его губах. Когда он поднимает на меня взгляд и замечает мою реакцию, то приподнимает брови.
– Что?
– Ничего.
– Ты увидела во мне Доминика.
– С чего ты так решил?
– Ты впервые за сегодняшний день не смотришь на меня так, словно хочешь убить или переспать.
– Я не хочу с тобой переспать. А вот убийство звучит заманчиво.
– Может, однажды тебе представится возможность. – Он демонстрирует другую улыбку – ту, которая показывает его настоящего, и я пытаюсь не терять голову при виде нее. Почему ему обязательно быть таким красивым? Почему он не может быть непривлекательным? С этим смириться было бы проще. И от мысли, что я пожирала его глазами, а он заметил, становится тошно.
Но я начинаю понимать корень своего влечения. Когда я смотрю на него, вижу Доминика и Шона. Когда он говорит, слышу их голоса. Должно быть, я все еще смотрю на него, потому что он кивает, подталкивая меня к действию.
– Что?
– Ты настоящий шарлатан.
Тобиас сводит брови.
– Объясни.
– Нет.
Он садится у камина и допивает джин, который налил себе из роскошного бара моего отца.
– Выходит, если ты знаешь, что встреча с достойным противником – дело времени…
Он смотрит на меня.
Бесстрашный. Он бесстрашен.
Он ждет, что однажды кто-то его перехитрит. Ждет, что расплатится перед нажитыми врагами своей жизнью и жизнями людей, с которыми связан, и с этим знанием живет каждый день.
Все они знают.
По сути, они солдаты.
Меня возмущает, что за это я проникаюсь к Тобиасу уважением.
Тобиас встает и берет с дивана пиджак. Надевает его, не сводя с меня глаз. Я медленно поднимаюсь, пытаясь понять, в чем он гипотетически признался, но голова идет кругом.
– Безопасность поистине иллюзия, – прихожу я к выводу. Счастливое неведение покинуло меня.
Тобиас опускает голову.
– И обладает огромным могуществом. Но как только ты миришься с этим утверждением, легче идти на риск в поисках более значимых наград. Но это не оправдание глупым поступкам.
В его словах есть правда. При любом раскладе безопасность – иллюзия. Я могу запереться дома на все замки, но шторм сорвет крышу над головой. Могу оберегать свое сердце и никого в него не пускать, но все равно чувствовать боль от одиночества. Могу каждый день из страха делать правильные ходы, но одно движение руки – и меня обыграют.
Каждое решение, что мы принимаем в жизни, – ход, наши противники невидимы. Будь то враг, или болезнь, или соперник, с которым ты спишь, – тебе не дано это узнать, пока противник не заявит о себе.
Логика Тобиаса заключается в том, что все мы – пешки, которыми играют невидимые противники, и один неверный ход или решение мешает нам раскрыть своего врага. Просто оказавшись среди опасных мужчин, я могла поменять своих противников и выстроить свою жизнь иначе. До этого момента я верила, что в какой-то степени бессмертна, но Тобиас правдой только что лишил меня этой веры.
Полагаю, у каждого бывает такой момент, но, как и все, что я открыла за последний год, мое осознание наступило гораздо раньше. Похоже, Тобиас чувствует мой страх, потому что делает шаг ко мне, но спохватывается, разворачивается и выходит из комнаты, закрыв за собой входную дверь.
– Спасибо за ужин и вынос мозга, – бурчу я и, выглянув через покрытое инеем продолговатое окно возле двери, вижу, как он уезжает на черном седане. Машинально запираю дверь и включаю сигнализацию, но спустя секунду осознаю иронию происходящего и смеюсь.
Я заключила сделку с дьяволом, что сохраню его секрет, если он обеспечит моему отцу безопасность. Но безопасность – это иллюзия, и, выходит, его часть сделки выполнить невозможно.
До меня доходит, что мое неминуемое осознание было третьим ходом Тобиаса.
Его истинным шахом и матом.
Я качаю головой и с опаской плетусь по лестнице в спальню.
– Bâtard[5].
Глава 7
Сонно потирая глаза, потягиваюсь в кровати, вспоминая отрывки последнего сна. Говорят, сны – способ подсознания осмыслить то, что пытаешься избежать. Я столько лет воспроизвожу их по памяти, что свято верю в это утверждение. Прошлой ночью мне приснилось солнце, оно находилось так близко, что можно было протянуть руку и коснуться его. Но его жар не обжигал. Это было приятное тепло. А затем сгустились тучи и разверзлись небеса. Я почувствовала на лице прохладную морось, а вскоре вдали показалась радуга. Еще несколько шагов – и я могла бы до них добраться.
В мгновение ока все пропало, и я в одиночестве лежала на поляне, глядя в безжизненное небо. Ветер донес до меня голос матери, зовущей домой, но я не обратила внимания на ее мольбы, пытаясь отыскать свое пропавшее солнце.
В глазах стоят слезы, и я скидываю одеяло.
Открываю застекленные двери, ведущие на балкон. Меня встречает утро, волосами играет ветер, и я приветствую новый летний день. Если по чему-то я и буду скучать в особняке Романа, так это по виду.
Мое внимание привлекает всплеск воды в бассейне. Ее поверхность рассекают сильные мужские руки, которые поднимают небольшую, но сильную волну. Раньше, когда он закатывал рукава, я не замечала его татуировки. Я рассматриваю крылья ворона вдоль лопаток, закрепляющие его положение в королевской иерархии. Как бы мне хотелось выжечь их. Он не достоин двух своих братьев (неважно, кровные они ему или нет), которые беззаветно преданы ему.
Еще одной издевкой я могу назвать его великолепную внешность, рельефные мышцы и гладкую кожу. Тобиас плавно скользит по воде, отталкиваясь мускулистыми ногами. С минуту я любуюсь им, его напряженными мышцами, спортивным телом, по которому стекает вода, а затем он поворачивается, чтобы сделать еще один круг.
Могущественный, грозный, пугающий. Бессердечный и бездушный хищник.
И теперь он вторгся в мои владения, сплел наши жизни с целью доказать свою правоту, что временно я принадлежу ему.
На оставленном на краю бассейна полотенце звонит один из трех телефонов. В двух из них я узнаю модель одноразовых мобильников, которыми пользовался Шон. Слышу тихое «Oui?» и направляюсь к нему.
Когда я подхожу к бассейну, Тобиас яростно раздает приказы и чертыхается, чередуя английский и французский. Он стоит ко мне спиной, а я осторожно слушаю и ничего не могу разобрать, кроме того, что он зол. Его иностранная речь звучит плавно, хрипло, сексуально и обольстительно. Выпрямившись, он поворачивается и видит, как я бесстыдно его подслушиваю. Резко отдав последний приказ, Тобиас заканчивает разговор, откидывает телефон к остальным и опирается руками о бортик бассейна.
– Звучало серьезно.
– И что, по-твоему, ты слышала?
– Le чмок, le тьфу, – я задираю нос и старательно изображаю французского сноба, – le пля, le гав, снова тьфу, а потом merde[6].
Мы смотрим друг на друга, а уже через секунду Тобиас запрокидывает голову и хохочет. Я старательно игнорирую желание улыбнуться, скрещиваю руки на груди и встаю, отставив бедро.
– Я не очень хорошо говорю на французском. Пока. Но будь начеку, Француз.
Его смех стихает, он качает головой, хохотнув, после чего окидывает меня веселым взглядом.
– Итак, какую проблему ты решаешь сегодня?
– Не беспокойся.
– Я не беспокоюсь, просто любопытно, зачем ты опять пришел. У тебя своего дома нет?
– У меня их много.
– Тогда зачем пришел в мой?
– Просто пользуюсь своим положением. Тебе тоже стоит делать это. Вода теплая. – Он разглядывает мою одежду.
– Пожалуй, откажусь. Серьезно, нельзя решать свои проблемы в другом месте?
– Существует два способа решения проблем, – начинает он, и я пренебрежительно закатываю глаза.
5
Ублюдок (фр.).
6
Дерьмо (фр.).