Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 23

– Как я уже сказал, у него есть и другие враги.

– Ты их знаешь?

Кивок.

– Еще лучше. Ты за ним присмотришь.

– Сесилия, ты слишком много ставишь на кон. Он все равно пойдет ко дну. Когда это произойдет, зависит от тебя.

Я кладу ладонь на стол и наклоняюсь.

– Хочешь купить мою верность? Тогда дождись, когда деньги окажутся на моем банковском счету, и поручись за безопасность моего отца.

– Ты просишь слишком многого.

– Тобиас, он – мой отец. Уверяю тебя, он за все заплатит. Этот человек уже банкрот по жизни. Компания – смысл его существования. Ты заберешь ее, и гарантирую, что заберешь у него все. Просто дай ему шанс сделать что-то другое с его жизнью после того, как покончишь с ним. – Я обхожу стойку и смотрю на него. Тобиас возвышается надо мной, его тело дрожит от гнева, а на лице застыло мрачное выражение. – Ты лишишь его богатства и статуса, и у него ничего не останется. Трупу мстить нельзя. Считай это защитой своих интересов.

– Я уже говорил тебе, что дело не только во мне.

– Но победа намного слаще, если ты получишь контроль, а ему придется за этим наблюдать.

Приблизительно минуту мы играем в гляделки, прежде чем он наконец кивает.

– Словами, Тобиас.

– С этой минуты и до тех пор, пока мы с ним не покончим, он под нашей защитой.

– Поклянись.

Его глаза вспыхивают.

– Я не стану повторять.

– Хорошо. И что теперь?

Тобиас кивает в сторону разделочной доски.

– Ужин.

Глава 6

Тобиас сидит на полу напротив меня в брюках и накрахмаленной рубашке, с взъерошенными волосами. Он изучает фигуры на доске, а потом забирает одну из моих пешек.

Ужин, который скорее был битвой двух характеров, в основном прошел молча, пока Тобиас наблюдал за тем, как я ем. Я не удостоила похвалой его готовку и не поблагодарила, но и не упрямилась, съев цыпленка и греческий салат до последней крошки, едва сдерживая стон удовлетворения. Я предполагала, что Тобиас уйдет, как только добьется своего. Однако вместо этого он велел мне идти в гостиную, объявив, что мы сыграем в шахматы.

Во время первой игры он сделал меня подчистую, что неудивительно. Если бы не его общество, я бы померла со скуки. Я выбрасываю из головы эту мысль, пытаясь не обращать внимания на то, как он воздействует на меня с расстояния одного метра. Сидеть напротив него было нелегко. Меня утомляло бороться с электрическими разрядами, возникающими в его присутствии.

Ненависть к нему, как и влечение, продолжают расти. В присутствии Тобиаса я всегда зла и возбуждена. Когда я ловлю на себе его горящий взгляд, то замечаю, как он наблюдает за мной.

Дело не в его тактике запугивания или власти, которой он обладает. Дело в интимности, которую я ощутила в том поцелуе, и факте, что его слова и действия во всех смыслах ему противоречат.

Дважды я замечала, как он смотрит на меня с любопытством, и дважды он удерживал меня в заложниках своим янтарным взглядом. Но никто из нас не сказал ни слова по этому поводу.

Да и что тут скажешь?

Ни один из нас не хочет желать другого. Никто из нас не хочет чувствовать что-то кроме ненависти и презрения, но это влечение настолько сильное, очевидное и неприкрытое, что обескураживает.

Я буду чрезвычайно рада не признавать его до самого финала нашего соглашения. Но факт существования Тобиаса само по себе открытие. Он – сущая загадка. Если бы в тот день у бассейна он не пришел, я так бы и оставалась в неведении. Меня тревожит, что Доминик и Шон с такой легкостью держали его в секрете.

Отлично сыграно, ребята, отлично сыграно.

Эти мужчины искусно вводят в заблуждение и преподносят его под видом доверия. Но теперь, вспоминая начало, я вижу картину в целом. И на самом деле не знаю, что еще за всем этим скрывается.

– Это все равно невероятно, – говорю я и двигаю пешку, но ее тут же сметают. Тобиас предвидел все мои ходы с тех пор, как почти год назад пришел в мою жизнь.

– С чего бы? – Он прекрасно знает, о чем я говорю, и это еще сильнее выбивает меня из колеи. Предугадывание чужих мыслей – признак близости.

Я разочарованно вздыхаю. Придется выбирать слова. Вместо этого я решаю промолчать. Игры разума выматывают.

– Знаешь, – говорит он, понимая, что я не желаю обдумывать свой выбор слов, – когда забираешь украденное ворами, они не могут заявить об этом в полицию.

– Это мне известно, но ведь какие-то ответные меры они принимают?

– Да, по глупости и часто. – Он забирает моего коня. – И почему это невероятно? Разве ты не увидела достаточно?

– В некотором смысле да, но…

– Но что? Слишком не по себе от увиденного? В этом и заключается вся прелесть. Ты ни секунды не можешь поверить в то, что происходит у тебя на заднем дворе, и с этим осознанием смириться труднее всего.

– Верно.

Тобиас внимательно изучает мое лицо, и его янтарные глаза вспыхивают.

– Тебе ведь известно о существовании преступных группировок? Но ты никогда не оказывалась в таком окружении? Ни разу не становилась свидетелем перестрелки и не видела посвящения?

– Верно.

Он наклоняется и скрещивает на груди руки, сделав перерыв в игре.

– Ты веришь в существование картеля?

– Да.

– Мафии?

– Конечно.

– Почему? Потому что видела фильм «Славные парни»? – С улыбкой на губах Тобиас качает головой. – Но почему тебе так сложно поверить, что несколько людей объединились по причине, которую посчитали достаточно уважительной для оправдания крайних мер в попытке вызвать перемены?

– Просто это так…

– Когда тебя ввели в дело, ты была точно такой же несведущей, пока сама не увидела.

– Да.

– И ты только что призналась, что все это невероятно. Выходит, разумно предположить, что твое невежество разделяет большинство?

Обдумав сказанное, я киваю.

– Да, я так считаю.

– Для многих видеть – значит верить, а это чертовски убого.

– Мне говорили это сотни раз.

Тобиас улыбается, но я вижу в его глазах гордость. Гордость учителя.

– Шон.

Ты.

– Картели коррумпированы, – произношу я и делаю ход, – как и мафия.

Я смотрю ему в глаза.

– И еще… – Ты. И они всем этим занимаются: от шантажа и грабежей до мелких краж. Братство Ворона так же коррумпировано, так же выступает против закона, как и любая другая радикальная группировка. – Итак, это зло против меньшего зла?

Тобиас кивает, чтобы я сделала ход. Как только я его делаю, его ответный ход приносит ему преимущество в игре.

– Чем ты это оправдываешь? Что тебя отличает? Факт, что ты не причиняешь вред невинным людям?

– Если считаешь, что тебе не грозит опасность, то ты не такая умная, как я считал. Как только мы выбираем цель для уничтожения, то сами оказываемся под прицелом – все мы, без исключений. В подобных войнах нет правил для невинных. Боевые потери из-за объявления войны сводятся к людской порядочности. Независимо от того, хватает ли нашему противнику человечности, чтобы оставить невинных в стороне.

Он доказывает свои слова, сбив с шахматной доски мою пешку.

– Может, закончим игру?

– Нет, – быстро отвечает Тобиас. – Я в трех ходах от победы.

Я делаю ход, а он уже поднимает своего коня.

– Татуировка – очень глупая затея, тебе не кажется? Инкриминирующая. Как ты собираешься все это скрыть?

– У любого обвиняемого всегда есть бремя доказательства[4].

– Не слишком ли высокомерно звучит?

– Нет, это не высокомерие. Всегда будет бремя доказательства, как и исключение из правил. Я жду. Жду противодействия. Жду возмездия. Жду, что меня удивит человеческая натура. Наглядный тому пример – помеха в виде тебя. Но не питай иллюзий, Сесилия. Америка – это корпорация, бизнес. Твоему отцу это известно. Любой, кто обладает властью, сражаясь под флагом, это знает. Роман не дурак. Ему хорошо известно, что у него есть враги, хотя он может не знать их в лицо. А еще ему известно, что один неверный шаг может лишить его всего. Так бывает со всеми игроками. И на каждого человека, занимающего влиятельное или важное положение, всегда найдется тот, кто будет ждать своего часа, чтобы найти слабость, предвидеть следующий шаг и попытаться забрать то, что ему не принадлежит.

4

Обязательство одной из сторон в споре предоставить достаточное обоснование своей позиции.