Исход

– Прекрасно, очередная лекция.

– И два типа людей, – совершенно невозмутимо продолжает Тобиас. – Некоторые каждый день будут проходить мимо мешающей ворсинки или бумажки, лежащей на полу, и убеждать себя, что подберут ее. А другие поднимут сразу же, как заметят. Они узнают, откуда взялся этот листок, выбросят и забудут о его существовании. Но для тех, кто каждый день проходит мимо, это превратится в проблему. Она начнет напоминать гноящуюся ранку. Еще одна незадача, которую нужно разрешить. Еще одна горошинка на тарелке. Они начнут искать ее, ее присутствие станет помехой, но будут убеждать себя, что завтра ее уберут. Пока однажды это не станет напоминать скорее кризис совести, чем горошину.

– Дай угадаю. На твоей тарелке горошин не бывает.

Уголок его пухлых губ презрительно приподнят, когда он отвечает:

– Я охренеть как ненавижу горох.

– Это лишь пылинка.

– Только для человека, который ее поднял.

– И Конфуций изрек: подними пылинку. Ладно, есть еще какая-нибудь мудрость, который ты хочешь сегодня поделиться перед тем, как уйдешь? Мне теперь каждый день рассчитывать на твое внезапное и нежелательное появление?

– Тебе придется смириться, что я буду там, где мне нужно находиться, пока мы не завершим наше дело.

– Ну и ладно. А теперь я откланиваюсь, займусь более интересными делами, чем позволю тебе и дальше иметь мне мозги.

– Не стоит так резко отвергать то, что я предлагаю, Сесилия. Мы могли бы друг у друга поучиться.

– Чтобы ты и дальше пытался меня расколоть в надежде получить информацию о моем отце? Пожалуй, откажусь.

– Я и без того много знаю, но дьявол кроется в деталях. Знай своего противника.

– Мне неинтересно узнавать тебя.

– Твой взгляд говорит об обратном.

Он не ухмыляется, в его тоне, не оставляющем места для возражений, нет и намека на самодовольство. Возможно, он чувствует мое влечение так же легко, как чувствую его я. Еще одна причина, почему он – проклятие на мою голову.

– Не стану отрицать твою красоту, Тобиас. Уверена, ты часто пользовался ей ради выгоды.

Непринужденно рассекая воду руками, он решительно плывет ко мне, стоящей на противоположной стороне бассейна. Похоть обволакивает меня с головы до пят, но я не схожу с места и не протестую, когда он вылезает из бассейна и возвышается надо мной, намеренно вторгаясь в мое личное пространство. По его мускулистому телу стекает вода. Время идет, вода продолжает с него стекать, я намокаю. Он ничего не упускает, устремляя взгляд на мои соски.

– Ты хочешь то, что я предлагаю. Просто слишком упряма, чтобы попросить. Но эта просьба так и вертится у тебя на кончике языка.

– Я хочу, чтобы ты ушел.

Тобиас подходит ближе, и прохладные капли падают мне на грудь и ноги.

– Ты хочешь доверия, которое я не могу тебе дать.

– Мне ничего от тебя не нужно. – Я разворачиваюсь, и в попытке остановить он хватает меня за руку.

Я смотрю на него, а он глядит на меня сверху вниз, увлажняя мою майку и шорты.

– Я не могу тебе доверять. Ты ищешь чуда. Но оно слишком дорогое и позволить себе ты его не можешь. Но мы можем поучиться друг у друга.

– И чему именно ты можешь меня научить? – Я поднимаю руки и провожу ими по его плечам, спускаюсь ниже, впиваясь ногтями во влажную кожу, и удовлетворенно замечаю, как он напрягается, прежде чем медленно поднимаю на него глаза. Тобиас перехватывает мои руки и, сжав их, отпускает.

– Повторю еще раз: мы можем поучиться друг у друга.

Я хмыкаю.

– И чему, по-твоему, ты можешь научиться у горошинки?

Его взгляд меняется, это заставляет меня колебаться, но все же решаю не обращать на это внимания. Это всего лишь очередная игра разума, в которой я не желаю ему потакать.

– Тобиас, я тебе не по карману. Тебе не по силам приобрести мою валюту.

Живот крутит от напряжения, наше дыхание сливается воедино.

– У тебя есть вопросы. Задавай их, Сесилия.

Я отвожу взгляд, не обращая внимания на разлившийся по венам жар. Одна секунда, другая, и он наклоняется.

– Мое предложение не имеет никакого отношения к твоему взгляду, но если бы я коснулся тебя, – он хрипло растягивает слова, – так, как тебе хочется, ты бы не посмела мне отказать.

– Твое поведение становится предсказуемым.

– Да? – шепчет Тобиас. – Тогда я его изменю. – Он наклоняется, и под его теплым дыханием прохладная капля у меня на шее высыхает. – Спрашивай, Сесилия.

Я отворачиваюсь, чтобы помешать ему смотреть мне в глаза.

– Будь по-твоему.

На другом конце бассейна звонит телефон, и мы оба смотрим в ту сторону, после чего Тобиас поворачивается ко мне спиной. В его плечах заметно напряжение, когда он направляется к телефону, а я возвращаюсь в дом. Я подхожу к двери, когда Тобиас уже огрызается на кого-то по телефону. Нет необходимости оглядываться, я и так знаю, что он смотрит на меня. Его обжигающий взгляд я ощущаю за версту.

Глава 8

Раздраженная видом стоящего на подъездной дорожке «Ягуара», вхожу в дом, готовая к очередному сражению, но слышу доносящуюся с кухни раздраженную речь на французском.

– Trouvez-le[7].

Короткая пауза.

– Pas d’excuses. Vous avez une heure[8].

Тобиас заканчивает разговор как раз в тот момент, когда я появляюсь в поле его зрения. Он выглядит озадаченным, что-то яростно печатая на ноутбуке, стоящем на кухонном островке. Прошло всего несколько дней с момента нашей ссоры у бассейна, но теперь ясно, что он твердо намерен извлечь выгоду из своего положения.

– Не потрудишься объяснить, какого черта ты здесь делаешь? – Я прохожу мимо него и открываю холодильник, чтобы достать воду. После похода я покрыта потом. Тобиас едва удостаивает меня взглядом.

– Защищаю свои интересы.

– Может, получится заниматься этим в другом месте, желательно вдали от моего дома?

Он пристально смотрит на экран, а потом резко закрывает крышку ноутбука.

– Putain![9]

Шумно дыша, берет со столешницы один из телефонов и набирает чей-то номер.

– Приведи сюда новенького. Десять минут.

Тобиас проходит через всю кухню, берет ближайшую бутылку джина и наливает его в стакан, наполненный льдом. В глубоких раздумьях он болтает прозрачной жидкостью, заставляя кубики льда позвякивать, прежде чем сделать глоток.

– Не рановато для коктейлей?

Молчание.

– Вот и поговорили, – закатываю я глаза. Я уже на полпути в столовую, когда за спиной раздается голос.

– Знаешь, ты ошибаешься. Эти люди не такие, как ты и твоя мать.

– Что?

– В первый наш разговор ты сказала, что я вел войну за людей вроде тебя и твоей матери.

– Да, и в чем я ошибаюсь?

– Да во всем, – огрызается Тобиас. – Во всем. Ты хочешь выделиться.

– Я име…

– Я тебя понял. Если уж на то пошло, дело не в простых рабочих с завода твоего отца. Это светское мышление.

– Отлично, я неправильно думаю, неправильно люблю, верность моя неоправданная, а еще я всего лишь таскающаяся по округе идиотка. Прошу прощения, но мне насрать на то, что я не вписываюсь в твои стандарты.

Тобиас снова бренчит льдом в стакане и делает еще один глоток.

– Ты и так следишь за каждым моим шагом. Обязательно еще и присутствовать?

– Я убираю чертов беспорядок, который ты мне оставила.

– Не понимаю, почему ты так тщательно меня проверяешь. Не знаю, был ли ты в последнее время на «вечеринке», но ты видел кого-нибудь из своих подчиненных?

Тобиас задумчиво смотрит на меня поверх стакана, а потом опускает взгляд.

Только он открывает рот, чтобы заговорить, как раздается звонок в дверь, и я закатываю глаза.

– Это не твоя штаб-квартира. Это мое временное жилье, так что найди другое место, где будешь раздавать свои приказы.

7

Найди его (фр.).

8

Никаких отговорок. У тебя час (фр.).

9

Черт! (фр.)